Дракон Потапов и украденное сокровище - Лаврова Светлана Аркадьевна

Крак! Жемчужина наткнулась на камень «унесённая добродетель», который так никто и не положил на место, и сломалась! Она раскололась на три части, и из неё вывалился и кувырком полетел через голову маленький белый драконёнок.

– Буль-буль! – закричал драконенок точно так, как представил себе Потапов. – Буль-буль! Водичка! Водичка! Ванночка!

– Доченька! – простонал Цзян, пытаясь схватить драконёнка. – Ты рано вылупилась! Тебе ещё сидеть в яйце две недели! Впрочем, в Киото теплее, и ты вполне могла вылупиться раньше.

– Буль-буль! Ура! – дракошка увернулась от лап Цзяна и влетела в воду. Завизжала от восторга, выскочила (вода всё-таки холодная), схватила камешек и кинула в потрясённого Великого Кракена.

– Как? – выдохнул он. – Это не жемчужина? Это обычное драконье яйцо?

– Извините, ребята, – сказал счастливый Цзян. – Я вас обманул, но это было ради всего драконьего рода. Я не мог подвергать опасности дальней дороги величайшую драконью драгоценность. И я не мог явиться на конгресс без жемчужины, она входит в парадную форму одежды. Поэтому я вместо жемчужины взял с собой яйцо (тайком от жены, кстати, и я даже боюсь представить, какой скандал ждёт меня дома). Яйцо и жемчужина похожи по цвету, форме, размеру – но не по характеру. И я не врал, когда говорил, что это величайшая драгоценность моей семьи, ибо что может быть более ценным, чем ребёнок? Жемка, не кидай камешки в дядю Кракена, ему и так нехорошо. Он думал, что ты самоцвет, а ты зверюшка.

– Почему Жемка? Ах да, Жемчужина, – понял Франсуа. – По-французски можно назвать её Перл.

– Тогда ласкательное имя будет Перловка, – сказал Потапов.

– А как быть с договором по обмену? – спросил Амэ-но-ано. – Вы честно поменялись: Великий Кракен отдал тебе Драгоценность Прилива, а ты ему – «вот ту жемчужину, что в платочке». Я как член Организационного Комитета Конгресса обязан проследить за выполнением договора.

– Я не отказываюсь от договора, – твёрдо сказал Цзян. – Я держу слово. Мне было невыносимо горько терять ребенка, и я же честно говорил, что никто не представляет, какая это для меня потеря. Но сейчас мне легче: девочка вылупилась и сможет выжить в море, если Великий Кракен настаивает на выполнении договора.

– Бух! – закричала Жемка и подбила Кракену глаз каким-то особенно твёрдым камнем. – Дядя бяка!

– Ну уж нет! – возмутился Кракен. – Забирай себе свою хулиганку, не нужна она мне. Пожилому больному кальмару не стоит связывать себя воспитанием младенца. Тем более такого буйного. Эх, облапошили вы меня, ребята. Драгоценность Прилива забрали, жемчужину не дали… и не придерёшься, договор по обмену выполнен. А я надеялся улучшить здоровье м пожить ещё немножко. Жизнь так прекрасна.

– Я думаю, дело можно исправить и не забирая жемчужину у драконов, – сказал Амэ-но-ано. – Вы сейчас хорошо себя чувствуете, господин Великий Кракен?

– Да, даже очень, – признал тот. – Ваши медики меня здорово подлечили. И чего они напихали в свои ампулы, что я взбодрился, как новорождённый осьминог?

– Врачи сказали, что лечение должно действовать примерно полгода, – сказал Амэ-но-ано. – А через полгода приплывайте снова, пройдёте такой же курс уколов. И будем повторять два раза в год. Я уверен, вы поздоровеете, и жемчужина не понадобится.

– Это хорошее предложение, – одобрил Кракен. – Вы очень любезны, господин Амэ-но-ано. А ваше начальство не будет возражать?

– Не беспокойтесь, – улыбнулся Амэ-но-ано. – Смотритель мхов в саду мхов не такая уж маленькая должность, чтобы не договориться о курсе лечения для пожилого родственника. А мы ведь в основе своей все родственники, не так ли? Ой, ловите её, она отдерёт у карпа хвост! И карп никогда не вскарабкается по водопаду без хвоста!

Жемку поймали, пообещали показать птичек и увели. Кецаль куда-то испарился – видимо, огорчился, что желанная жемчужина оказалась юным драконом. Ну что же, против него действительно не было улик. Сыщик ушёл – он был ещё плох, сотрясение мозга за один день не проходит. Кракен погрузился в пруд – что ему теперь торчать на воздухе. Остались Потапов, Франсуа и Амэ.

– Господин Потапов, я приношу тысячу благодарностей от имени Организационного комитета и от себя лично, – церемонно сказал Амэ-но-ано и поклонился. Потом перешёл на более непринуждённый тон:

– Твоя гениальная догадка, где искать жемчужину, оказалась верной, ты спас сэра Сэвила от переохлаждения загадочной русской периной (хотел бы я на неё посмотреть), ты героически изображал преступника, что было противно твоей честной натуре… словом, ты принёс так много пользы этому конгрессу, как никто другой!

– Да ладно, – смутился Потапов. – Не стоит. С периной вообще недоразумение. Ой! Ой! Что я наделал!

Только теперь до Потапова дошло, что он совершенно не представляет, как ему добираться домой. По поводу обратной дороги он с подлодкой не договорился.

– Как же я домой-то попаду? – запаниковал Потапов.

– Не стоит беспокоиться, – отмахнулся Амэ-но-ано и снова принял церемонный вид. – Японские драконы сочли бы за честь, если бы вы остались с нами навсегда и украсили Японию своим постоянным присутствием, но мы понимаем, что ваша родина не может вас лишиться. Вас проводят, господин Потапов. Хотите оркестр? Для почёта и пущего уважения.

– Нет, – отказался Потапов. – Я не очень люблю музыку. Я бы предпочёл обычный самолёт, но у меня нет визы.

– О, какие пустяки! Вас отвезут на индивидуальном самолёте. Он, правда, маленький, из сокровищницы храма Тенрюдзи, но вы поместитесь.

– Что? – изумился Потапов. – У них в сокровищнице и самолёты есть?

– Мой дорогой друг, Тенрюдзи – это величайший и знаменитейший храм, первый из Пяти Великих Храмов дзен-буддизма в Киото, тут есть абсолютно всё, – сказал Амэ. – Это хороший самолёт, единственное пассажирское сиденье обито узорчатым шёлком из императорской сокровищницы, изображающим сцену из шедевра японской средневековой литературы «Повести о Гэндзи», крылья и салон инкрустированы перламутром, иллюминатор по ободку украшен жемчужинами.

– А летать он умеет? – тревожно спросил Потапов, вспомнив перламутровый пистолетик из той же сокровищницы.

– Сто лет назад летал. – утешил его Амэ. – Не волнуйся, дорогой друг. Ками нам помогут.

– А пилот? Кто пилот?

– Да кто-нибудь из монахов. Кто будет на завтра дежурить, тот и полетит.

– Ой, – сказал Потапов. – Может, лучше обычный пассажирский самолёт?

– Я уважаю твою скромность, дружище, но такой почётный гость должен лететь на почётном самолёте, инкрустированном перламутром! Над Японией проблем не возникнет, там даже и самолёт не обязателен – воздушные драконы отнесли бы. Но за границей лучше подстраховаться. Над Китаем воздушные драконы шен-луны, управляющие ветрами и тучами, откроют скоростной воздушный коридор. Доберёшься до родины часа за два. Но это завтра утром, надо ещё договориться с китайцами. А пока предлагаю погулять по Киото. Мы начнём с моста Тогецукё, Пересекающего Луну, потом посмотрим лисье святилище Фусими Инари-тайся, где много-много красных торий и где весь Киото поклоняется божеству риса и богатства с прислужниками-лисами, потом посетим настоящий самурайский замок Нидзё, увидим самую большую в Японии пагоду Тодзи, дойдём до легендарного храма Сандзюсенгэндо, в котором тысяча позолоченных статуй богини Каннон, и все они разные. А когда стемнеет и зажгут фонари, мы погуляем по таинственному кварталу Гион и увидим представление с гейшами.

– И мы всё успеем? – удивился Потапов.

– Я немножко подправлю время, – улыбнулся Амэ. – Нужно просто растяну-у-у-у-у-уть вечер. Это несложно, если знать, как делать.

– Да, – с уважением сказал Потапов. – Профессия смотрителя мхов требует самых разных навыков.

– Эх, жаль, что у меня самолёт через три часа, – вздохнул Франсуа. – Я бы тоже с вами погулял. И полетел бы на перламутровом самолёте. Ничего, что там одно пассажирское место, я бы сзади, верхом на самолётном хвосте. Долетели бы до России, а там на тройках с бубенцами да до Парижа! Эх, мон шер ами Потапп, приезжай ко мне в Париж – и ты поймёшь, что такое настоящий драконий рай!