Лилиан Браун - Кот, который был почтмейстером
– Что вы имеете в виду? – подобралась Пенелопа.
– Есть ли у вас какая-нибудь информация о ней, её семье, её занятиях? Какие-нибудь предположения по поводу убийства? Было ли это случайное убийство, или за этим стоят местные интриги, тёмные делишки?
– Боюсь, вы ошиблись адресом, мистер Квиллер. Это юридическая фирма, а не детективное агентство или социальная служба, – с долей сарказма ответила она. – Могу я вас спросить, почему вы задаёте мне такие специфические вопросы?
– Извините. Мне следовало бы вначале всё объяснить. Моим первым порывом, когда я услышал об убийстве, было желание учредить стипендию для фермерских детей в память о Тиффани Троттер. Я считаю её невинной жертвой. Но если вдруг что-то не так, если было нечто предосудительное в её привычках или связях, то идею мою восприняли бы не совсем адекватно.
С Пенелопы спало напряжение.
– Да, теперь понимаю, что вас волнует, но затрудняюсь с ответом. Мы с братом всё выясним. И мы оба готовимся к обеду, который вы устраиваете завтра вечером.
По дороге от юридической конторы Квиллер сказал Райкеру:
– Я никогда не видел её такой напряжённой. Она слишком много работает. Её брат часто бывает в Вашингтоне, бог знает зачем, и ей одной приходится вести все дела.
Ровно в двенадцать на крыше мэрии взвыла сирена, да так, что волосы встали дыбом. По этому сигналу деловой Пикакс замирал на час, чтобы работники сходили домой пообедать. Не платились налоги, не продавались автомобили и шоколадные батончики, не выписывались рецепты и не лечились зубы. Работала лишь «скорая помощь» и ресторан в центре.
Квиллер и Райкер зашли в кафе купить сандвич и прислушались к шуму голосов.
– Они не женились больше года. Она сама сшила подвенечное платье.
– Тифф в том году срезала больше мячей, чем кто-либо в волейбольной лиге.
– Мой брат был шафером Стива. Все парни были в белых фраках и белых цилиндрах. Круто!
Когда Квиллер и Райкер вернулись домой, возле гаража они увидели незнакомый грузовик, кузов которого был высоко поднят над рамой.
– Что этому уродцу тут нужно? – спросил Райкер.
– Не оскорбляй. Вездеходы здесь ценятся так же высоко, как частные реактивные самолеты в Центре. Фермеры и спортсмены обожают их. Пойду посмотрю, кто там приехал.
В помещении над гаражом Квиллер увидел человека, докрашивавшего дверные косяки.
– Вы двоюродный брат Стива?
– Да, замещаю его, пока он не вернется.
– Я сожалею о том, что случилось с Тиффани.
– Да, ужасно. Хотите знать? Полиция увела Стива на допрос! Ну разве они не свихнулись?
– Это простая формальность, – заверил его Квиллер. – Полиция считает, что убийцей был турист.
Маляр хитро взглянул на него и, понизив голос, сказал:
– Я мог бы им порассказать кое-что, но знаю, когда надо держать язык за зубами.
«Типичная для маленького городка линия поведения, – подумал Квиллер. – Каждый знает всё, или думает, что знает, или притворяется. Но никто ничего не говорит».
Райкер нашёл гамак во дворе и, устроившись в нем, читал «Пустячок». Миссис Кобб возилась на кухне с тощим фазаном,
– Здесь была полиция! – объявила она. – Они хотели узнать, выходил ли Стив вчера на работу, и я обеспечила ему алиби. Он пил со мной пиво, когда совершилось убийство. Он приятный молодой человек. Очень жаль его.
– Что-то тихо у нас. Где Берч?
– На рыбалке. Ловит лосося для крокетов.
– Как дела вообще?
– Всё хорошо. Только Коко странно себя ведёт: скребёт дверь в кладовку и подпрыгивает, стараясь достать до ручки.
– Я туда засунул тот заплесневелый чемодан, и он чувствует его запах. Коко всё замечает. Пора выбросить эту рухлядь.
Коко услышал свое имя и вбежал в кухню, деловито повторяя: «Ик, ик, ик».
– Ладно, ладно. Я уже выбрасываю.
Квиллер потащил большую картонку с зимними вещами Дейзи к мусорному баку в гараже. Затем вернулся за чемоданом. На полпути к гаражу он услышал впечатляющий вопль. Ничего общего с теми звуками, что испускал кот, желая сказать: «Время обедать!», или «Вот и еда!», или «Где Юм-Юм?». Это был неистовый призыв, но к чему?
Квиллер остановился.
«Почему, – спросил он себя, – Коко вновь проявил интерес к чемодану? Не к коробке, а именно к чемодану?» Не колеблясь, он развернулся и понёс чемодан в библиотеку. Следом возбуждённо семенил Коко.
Ещё раз Квиллер проверил содержимое, внимательно разглядывая каждый предмет в надежде найти ключ к разгадке. Он вытащил все вещи и увидел тонкую порванную подкладку.
«Йау!» – завопил Коко, который контролировал все действия Квиллера.
– Порванная подкладка?
Покалывание в верхней губе о чём-то говорило. Он засунул руку под подкладку и нащупал что-то плоское. Разорвав подкладку дальше, Квиллер увидел белый конверт. Внутри оказались деньги… новые банкноты… по сто долларов… Их было десять.
«Йау!» – сказал Коко.
«Где, – думал Квиллер, – она взяла так много денег? Неужели своровала? Или это заработная плата? Или плата за то, чтобы она покинула город? Или это деньги на аборт?»
Дейзи могла не знать истинной стоимости костяного слоника, в спешке она могла забыть золотой браслет. Но если в руках тысяча долларов наличными, то вряд ли она могла уехать без них… если она вообще уехала.
И Квиллер пообещал себе, что после званого обеда непременно ещё раз встретится с начальником полиции.
ОДИННАДЦАТЬ
В день приёма дом охватила настоящая суматоха. Коко и Юм-Юм заперли в подвале, но вскоре их негодующие вопли стали раздражать больше, чем манера вертеться под ногами на кухне.
Миссис Кобб катала крокеты и шпиговала баранину чесноком. Миссис Фалгров гладила скатерти, полировала серебро и надписывала своим каллиграфическим почерком карточки с именами гостей, что несказанно ей льстило. Флористы доставили целый грузовичок цветов. Убрали последнюю секцию обеденного стола, чтобы было удобно сидеть десятерым. Мелинда линейкой отмерила расстояние между приборами.
Вся эта бешеная активность действовала на нервы Квиллеру. Он никогда не устраивал званых обедов. Обычно довольствовался теми, что подают в ресторанах и клубах. И поскольку Райкер взял автомобиль и поехал осматривать город, то Квиллер, чтобы успокоиться, решил покататься на велосипеде.
Завершив обычный десятимильный пробег, он уже выбрался в окрестности города, когда из какого-то двора выскочила собака и увязалась за ним, демонстрируя огромные клыки, лая и норовя укусить за пятки. Квиллер выругался и свернул влево, и тут же раздался скрежет тормозов. Сзади резко остановилась машина.
Кто-то позвал собаку, и та убежала во двор, где ещё два пса с лаем рвались с цепей.
Квиллер быстро подъехал к автомобилю:
– Эта собака… вы видели, она хотела напасть на меня?
Женщина за рулем сказала:
– Меня трясёт. Я была почти уверена, что наеду на вас. Это ужасно! Такого нельзя позволять.
– Позволять! Не позволять! Это запрещено законом. Я собираюсь подать жалобу в суд. Вы согласны выступить свидетелем?
Она нажала на газ и стала отъезжать, крикнув:
– Я бы с удовольствием помогла, но… муж вряд ли разрешит… Очень сожалею…
Квиллер сразу же направился в полицейский участок, где за письменным столом увидел шефа Броуди.
– Слишком много бумажной волокиты! Они изобретают компьютеры, чтобы облегчить жизнь, но всё опять осложняется! Чем могу быть полезен, мистер К.?
Квиллер поведал о случае с собакой. Указал улицу и номер дома.
– Собака могла быть бешеной. Я мог погибнуть. Броуди беспомощно развел руками:
– Опять Флагшток! Вот проблема. Его уже неоднократно предупреждали. Мы ничего не можем поделать. Вот если вы пойдёте в суд и подадите иск. Ничто другое не приструнит его.
– Кстати, а кто этот Флагшток? Он был таксистом в Нью-Йорке?
– Родился здесь, но долгое время работал на Востоке… Приехал домой несколько лет назад. Продаёт старые автомобили и гаражи.
– Ну и что будет, если я вчиню иск?
– Шериф соберёт материал, а затем через две-три недели состоится показательный суд.
– Тогда я напишу, – согласился Квиллер. – И скажите шерифу, чтобы запасся вакциной против бешенства и штанами, защищающими от собачьих укусов.
Он вернулся домой ещё более взбудораженным, но великолепие убранства быстро успокоило его. В столовой на белоснежной скатерти сверкали хрусталь и серебро. Между тремя канделябрами стояли викторианские многоярусные вазы, наполненные цветами, фруктами, орехами и мятой.
К семи часам Мелинда переоделась в длинное зелёное вечернее платье, которое так шло к её глазам.
Квиллер надел лучший из своих двух костюмов, новый галстук и выглядел вполне сносно. Он причесал волосы и усы. А двухнедельные поездки на велосипеде наградили его здоровым загаром и хорошо сказались на талии.
