Кирилл Кащеев - Шоу одинокого скелета
– Конечно, в чужие комнаты заглядывать нельзя, неприлично, – осторожно согласилась Кисонька, – но у нас же исключительный случай!
– Неприлично – фигня, а вот замок… Он свой замок навесил и, как уходит, всегда комнату запирает. Мама обижается, а терпит – все ж таки живые деньги мужик платит.
– Замок, говоришь? – переспросил Вадька и улыбнулся хищной улыбкой. – А ну показывай, какой там замок.
Замок был самый обычный, новенький, навесной, какие в каждом хозяйственном продаются. Любимая Вадькина отмычка легко скользнула внутрь, замок щелкнул и открылся.
– Вы, городские, все так замки потрошите, или ты и правда из мафии? – неодобрительно спросил Петька.
Вадька неопределенно дернул плечом, вытащил замок из скоб и тихонько толкнул дверь. Чуть скрипнув, та приоткрылась.
Глава XX
Последний шанс
Сыщики робко заглянули внутрь. Комната была самая обычная: кровать, тяжелый широкий стол, старый, но крепкий шкаф. От остальных комнат дома ее отличал только дикий, просто жуткий беспорядок да еще какой-то странный, противно-сладковатый запах.
– Во свинарник! – изумилась Мурка.
– Да ты что! – обиделась Светка. – Да у нас в свинарнике в жизни такой пакости не было, – и она брезгливо покосилась на валяющуюся поверх покрывала кучку заскорузлых носков.
– Это потому, что свиньи носков не носят, – утешила ее Катька.
– Много ты понимаешь в свиньях! – взвилась Светка. – Они знаешь какие умницы! Они…
– Мы будем про свиней трепаться или все-таки преступником займемся? Что это у него тут такое? – Мурка показала на газеты, расстеленные по столу и широкому подоконнику. На газетах ровненько лежали какие-то маленькие, темные, высохшие кусочки и такие же сухие стебельки.
Вадька опасливо дотронулся до одного из кусочков кончиком пальца, потом аккуратно взял один, размял, понюхал и недоуменно покачал головой.
– Не знаю я, что это.
– Темные вы, городские! – Петька глядел на Вадьку с невозмутимым превосходством. – А еще трындят – в городе все такие крутые, такие, как это… продвинутые. А про самую обычную дурь не знаете.
– Какую еще дурь?
– Ну дурь, дурь – наркоту. То-то мужик так запирался – боялся, что Светкины родители догадаются.
– Это что, наркотики? – с почти мистическим ужасом переспросила Кисонька и на шаг отступила от стола.
– Понты гнилые, – уверенно сказала Мурка. – Помните, ребята, мы видели настоящую наркоту, когда мебельных бандитов ловили. Она такая, как порошок, в мешочках.
– Никакие не понты! – возмутился Петька. – Кого хочешь спроси! Грибки это, ядовитые. Их наркоманы собирают, сушат, потом толкут и кайфуют.
– Правда. У нас в школе пацан помер, – тихо сказал Сева. – Тоже из наркоманов. Купил у кого-то таких вот то ли грибков, то ли травку, попробовал и помер.
– Вот, – обрадовался подтверждению Петька. – Я-то думал, чего вашего жильца вечно шатает, как пьяного, а самогоном не пахнет. А он, оказывается, нарик. Только что-то он поздно приехал, грибы-то в лесу уже тю-тю. Одна гниль осталась.
– Совсем плохой, наверное, – предположил Вадька. – А может, гнилье как раз самое забористое? Мы ж не знаем их наркоманский бизнес.
– Никакого наркоманского бизнеса не будет! – твердо сказала Светка. – Сам пусть как хочет подыхает, а чтобы он из нашего дома отраву в город вез – фиг ему! Все мамке скажу, пусть она его поганые деньги ему в рожу кинет. А это сейчас сгребу и в печку!
Светка схватилась за газету, но Петька удержал ее за руку:
– Погоди, ты ж ребятам все расследование поломаешь! Вернется, увидит, что его грибочков нет, и сразу смоется вместе с документами.
– Да какие документы! – отмахнулся Вадька. – Вы что, думаете, вот этот нарик дохлый и есть наш похититель? Да наш на международном уровне работает, его полиция всей Европы ищет, он на куче языков говорит, дерется как черт, планы хитроумные выдумывает – и грибками травится? Да будь наш вор наркоманом, его бы уже сто раз поймали. Опять мы лопухнулись.
– Тогда точно в печку, – скомандовала Светка и поволокла газету прочь.
Ребята затолкали газеты вместе со всем содержимым в пылающий зев печи, распахнули все окна и двери, чтобы мерзкий запах не наполнял комнаты, а сами убрались во двор.
– Сейчас прогорит, и я вас завтраком накормлю, – сказала Светка. – А потом все его шмотье в мешок сгребу и комнату помою, чтобы духу его здесь не было.
– А вам-то мы ничем не помогли, – опечалился Петька.
– Да, погано, – согласился Вадька. – И идей по нулям. Может, еще раз попробовать нашего вора на что-нибудь выманить? – и тут же покачал головой. – Не, не купится он. Как говорится, бомба два раза в одну воронку не падает.
– Падает, – уверенно ответил Петька. – У меня братан старший, так он, ну, этот… который воюет по контракту… – Петька неожиданно смутился, – и ничего такого, нормальная работа, опасная! Он деньги присылает… Жить-то надо…
– Так мы ничего и не говорим, – сказала Мурка. Вообще-то наемников она не уважала, но ссориться с Петькой не хотелось.
Петька какое-то время подозрительно всматривался в их физиономии, наконец успокоился:
– Так он говорит – фигня насчет бомбы. Он сам один раз видел. В бомбовую воронку за две минуту, прямо у него на глазах, две бомбы подряд – шарах! шарах! А потом, представляешь, прямо через нее – танки! Колонна! А сверху артиллерия ударила, ураганным огнем. И это еще не все! Он глазам не поверил! Самолет-разведчик подбили, и он – прикиньте! – свалился на то самое место! На воронку! Просто место такое было – самый центр боя. Там если уж дерутся, то как следует, чтобы никаких огрехов.
– Если дерутся – как следует. А если воруют – тоже как следует, чтобы без огрехов, – словно в бреду пробормотал Вадька. Вдруг он вскочил и схватил Петьку за руку: – Телефон!
– Да нету у нас телефона, я ж тебе сказал – за неуплату отключили по всему поселку.
– А если вдруг «Скорую» вызвать или еще что?
– Тут база отдыха неподалеку, тридцать минут ходу – если бегом, то быстрее, – вмешалась Светка.
Вадька на мгновение задумался, лицо его стало бледным и решительным.
– Последний шанс, – тихо сказал он. – Не получится – значит, конец. Мурка, дай ребятам номер Володи, который нас сюда вез. Люди, бегите на эту вашу базу, звоните Володе, расскажите, что тут делается, что телефон не работает. Пусть бросает все и на газах мчится сюда. Скажите, если за час не доедет, вот их папа разорится и сам Володя без работы останется. Да, пусть еще два мобильника прихватит.
Светка и Петька вскочили, готовые не рассуждая бежать к телефону – таким решительным и командирским стал голос Вадьки.
– Погодите, – скомандовал он. – Потом позвоните в милицию, майору Владимирову. Скажете, что преступник вот-вот себя обнаружит и чтобы он тоже мчался сюда – с пистолетом, с наручниками, с ОМОНом – в общем, что найдет.
– А вы? – испуганно спросила Света.
– А мы…
Глава XXI
Вынос стула
– Что ты в эту Бомбину впилась, ну просто не сестра, а клещ какой-то, – бухтел Вадька, пробираясь сквозь лес к опушке. Светка уже убежала звонить, а Петька вел их к дому близняшек по полузаросшей тропинке. Только сперва Катька потребовала, чтобы они зашли за Бомбиной, оставленной под охраной гуся.
– Правда, может, пусть она пока там посидит? – поддержал друга Сева. – Хоть под ногами мешаться не будет. Заберем, когда дело сделаем.
– Дождь, – возразила Мурка. – И холодно.
– Ничего, не растает.
– Растает Бомбина, не растает – мне тридцать четыре раза по фигу, – пропыхтела Катька отводя ветку от лица. – А Евлампия Харлампиевича я не оставлю.
– Нет там ни гуся вашего, ни этой Бомбины. Вы че, и правда думаете, птичка сторожить будет? Убрел ваш гусь давно, будем потом его по всему поселку искать. А девчонка домой смылась.
Деревья, наконец, расступились, и компания вышла на опушку. На пне никто не сидел. И вообще никого не было.
– Ну, что я говорил! – удовлетворенно сказал Петька. – Нет гуся!
В тот же миг неподалеку гоготнули, и из-за ближайшей сосны выбрался Евлампий Харлампиевич.
– Харли, миленький, тебя кто-то обидел? – запричитала Катюха.
Вид у того и впрямь был помятый. Белые перья взъерошены, а на длинной шее появились даже залысины, словно кто-то начал гуся ощипывать да бросил.
Горестно стеная, Катька обвила шею гуся руками, принялась приглаживать перья. Евлампий Харлампиевич издал самый натуральный вздох, положил голову хозяйке на плечо и страдальчески прикрыл глаза. Даже Вадьке стало его жалко. Он протянул руку и смущенно погладил гуся по голове, по могучему клюву. На ладони остались розоватые пятна. Вадька поднес ладонь к носу, принюхался:
– Люди, да у него клюв в крови! Харли долбал кого-то!
Вадька присел возле гуся на корточки.
– Харли, кто тебя так? А ты кого? И где Бомбина?
Евлампий Харлампиевич оторвался от Катьки, гоготнул грозно, но и торжествующе, и вытянул вверх шею. Ребята задрали головы.
