Кэролайн Кин - Призрак в Венеции
— А потом что?
— Потом этот синьор вышел с фабрики и быстро пошел.
— А ты?
— Как вы велели. Я пошел за ним.
— Куда?
— Сначала я не знал. Я крался за ним, как настоящий следопыт. И он ничего не заметил. Клянусь!
— Куда же вы пришли?
— На причал. Откуда ходят пароходы в Венецию.
— А дальше?
— Он сел на первый из них.
— Он поехал в город?! — воскликнул Дон, который уже подошел к ним к тому времени и слышал последнюю часть разговора. — Но зачем? Ведь он живет на острове… — Дон помолчал, собираясь с мыслями, потом вполголоса обратился к Нэнси: — Значит, ты знала, что он работает на эту банду? Откуда?
— Я ничего не знала, — ответила Нэнси. — Но мое дело предполагать и догадываться, а также искать и находить подтверждение моим догадкам… Кто-то ведь обязательно должен был у них тут быть. На фабрике. Тем более если во дворце их человек определенно есть. Иначе кто же обыскивал нашу комнату, кто за нами следил почти все время?.. Нет, здесь, где Пьетро работал, без такого шпиона не обойтись.
Дон кивнул.
— Пожалуй, ты права.
Нэнси повернулась к мальчику.
— Спасибо, Дзорци. Ты молодец и заслужил награду.
Она вручила ему деньги, не забыв дать мелочь на проезд, и велела ближайшим пароходом отправляться домой.
— Надеюсь, мама не будет волноваться? — сказала она.
— Я уже большой, — гордо ответил мальчик и удалился, чтобы поскорей рассказать своим друзьям, как принимал участие и оказал неоценимую помощь в одной страшно секретной операции, о которой дал клятву никому ничего не говорить, даже под угрозой мучительной смерти.
После его ухода Дон отомкнул своим ключом дверь фабричного склада, и они прошли через него в помещение фабрики.
Уже наступила ночь. Они не решались включать дополнительное освещение, кроме тех нескольких ламп, что горели на складе и в цехе. Дон провел Нэнси несколькими коридорами, и они очутились в небольшом вестибюле без окон, где стояли стол и маленький диван. В ящике стола были карманные фонарики, они взяли себе по одному.
— Что дальше делать? — спросил Дон.
— Подождем здесь, — не очень уверенно ответила Нэнси. — Вся надежда на то, что они станут действовать быстро, не откладывая. Я кое-что, как мне кажется, сделала для этого. В меру своих сил…
Они уселись рядом; наступило молчание. Первым заговорил Дон:
— Предположим, твой план сработает, и они выпустят Пьетро. Почему ты считаешь, что он придет именно сюда?
— Думаю, это вероятней всего.
— Но почему?
— Попробуй поставить себя на его место… На их место… Если бандиты задумали за ним проследить, они дадут ему возможность удрать от них так, чтобы он не заподозрил никакого подвоха. Был уверен, что сумел сделать это сам, без их помощи.
— Конечно, — согласился Дон. — А как же по-другому? Только, по-моему, он сразу кинется в полицию.
— Ты прав. В полицию или к маркизу Фальконе. Но перед этим, если станет рассуждать так, как я бы рассуждала на его месте, захочет убедиться, что та вещь, которую мы назвали «трофей», находится в безопасности. Там, куда его положили.
— Трофей?! — воскликнул Дон. — Значит, ты считаешь, эта штука где-то здесь, на фабрике? Нэнси улыбнулась.
— В этом-то я вполне уверена.
— Может, объяснишь, почему?
— Мне бы не хотелось сейчас.
— Как знаешь…
Снова наступило молчание.
— Ты не обиделся? — спросила Нэнси.
— Нет, — мрачно ответил Дон и снова замолчал. Потом сказал: — Ты еще вчера на маскараде обещала мне что-то рассказать. Тоже не хочешь?
— Могу, если ты готов слушать.
— Я никуда не тороплюсь. Но ты вовсе не обязана…
— Знаю, но все-таки послушай.
— Давай, я весь внимание.
Нэнси немного выводила из себя его обидчивость, ранимость, но из-за этого он не стал ей нравиться меньше. Во всяком случае, сейчас, в этот странный вечер.
— Так вот… — начала она. — Джанни обменялся с тобой костюмами. Это ты заметил, по крайней мере?.. Когда я увидела его на террасе, то подумала, что это ты. Иначе не стала бы танцевать с ним, он мне неприятен. Свою ошибку я поняла, только когда обратила внимание на разницу в росте.
— А когда он поцеловал тебя?!
— Тем более! — засмеялась Нэнси. — Но я не стала устраивать ему скандал на людях, даже когда он снова, несмотря на мое сопротивление, удостоил меня своим поцелуем. Однако разозлилась страшно. Я тихо сказала ему, чтобы он немедленно убирался из дома, потому что его никто не приглашал, и если не сделает этого, я позову хозяина или слуг. Вот и все, что было, Дон. Больше нет вопросов?
— Ни одного! Я уже раньше сказал тебе, что вел себя по-дурацки. Никогда бы не позволил себе такого, если бы не…
Он оборвал фразу.
— Если бы не что?.. — спросила Нэнси.
— Если бы ты мне так не нравилась! — негромко воскликнул он в полумраке. — Вот в чем все Дело!
Нэнси замерла. Не то чтобы она не ожидала этого признания, но одно дело предполагать, а другое — когда слышишь собственными ушами, да еще в такой, прямо скажем, не совсем обычной обстановке.
— Дон, — сказала она через какое-то время. — Мне приятно слышать то, что ты сейчас сказал. Ты мне тоже нравишься. Потому я и объяснила тебе, что произошло на маскараде.
Дон сжал голову руками, потом опустил их.
— Объяснять должен я, — сказал он, на этот раз совсем тихо. — Помнишь, Нэнси, я выкрикнул, что у меня есть другие вещи, о которых надо думать? Это чистая правда.
— Что правда, Дон? Я не понимаю. У всех есть что-то…
— Мне надо думать, потому что я… Я помолвлен с одной девушкой там, у нас, в Штатах! Понимаешь?.. Так зачем же я влюбился в тебя?! Сразу! В один миг!.. Зачем?!
Слова вырвались из него бурным потоком, словно внезапно прорвалась плотина. Начав, он уже не мог остановиться.
— …Да, сразу, как увидел тебя на берегу… Когда мы еще не сказали друг другу ни слова. Ты меня просто… не знаю, как сказать… поразила, как гром… Вернее, молнией!.. И если я был с тобой резок, даже грубоват, это все потому… Ну, в общем, ты понимаешь, почему… Я испугался тебя, испугался своего чувства… Я сразу позабыл о своей невесте в Огайо!.. Ее зовут Корал, мы познакомились с ней еще в колледже и с тех пор не расставались. У нас все было хорошо и надежно. Так казалось… Это была тоже любовь с первого взгляда. У нас обоих… А вот теперь я не могу думать ни о ком, кроме тебя!
Нэнси слушала его сбивчивую речь, и чувства, которые она испытывала, были противоречивы: и радость, и печаль, и удивление, и неловкость. Когда Дон говорил, что любит ее, сердце у нее отвечало тем же: она готова была крикнуть, что тоже его любит. Но потом приходило понимание, что у него уже есть девушка, которая считает его своим, и он принадлежит ей — той, чье имя Корал; она живет в штате Огайо и ждет, что он женится на ней… И при чем здесь тогда некая девушка из Ривер-Хайтса по имени Нэнси Дру? При чем она здесь?..
Как получилось, она не знает, но внезапно поняла, что они держатся за руки, сидя там же на диване, в темноте, и она рассказывает ему все про Нэда Никерсона.
— Хорошо, что ты мне рассказала про это, — говорил ей потом Дон. — Теперь я не чувствую себя таким криводушным, двуличным, как до этого… Выходит, подобные вещи могут случиться с каждым… И с тобой тоже, да?.. Но что же нам делать, Нэнси?.. Что?..
Его рука обнимала ее, голова Нэнси была у него на плече.
— Во всяком случае не превращать во что-то ужасное и непоправимое, — ответила она не сразу. — И не чувствовать себя виноватыми… Если поступаешь честно по отношению к себе и к другим… — Нэнси подняла голову, дотронулась до Щеки Дона. — У нас достаточно времени, чтобы многое обдумать и решить. Чувства еще должны проявить себя — разве не так? — и когда они как следует проявятся, мы сможем понять, настоящая это любовь или нет и кто для каждого из нас важней всего в жизни… Ты согласен со мною, Дон?..
Он крепко сжал ее в объятиях, ее руки обвились вокруг его шеи, и, вместо ответа, его губы, теплые, нежные и волнующие, прижались к ее губам. В этот миг Нэнси показалось, что никогда раньше она не испытывала такого блаженства, такого счастья! Никогда!.. «О Дон, какой же ты…»
Они резко отстранились друг от друга, потому что одновременно услышали, как поворачивается ключ в двери, ведущей на склад…
ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ЯИЧНИЦУ, НЕОБХОДИМО РАЗБИТЬ ЯЙЦО
Дон вскочил с дивана, потянул за собой Нэнси. — Скорей, дорогая! Нужно куда-то спрятаться… — прошептал он.
Справа от дивана стояли ящики с химическими препаратами, они образовали высокую стену. Нэнси и Дон едва успели скрыться за ней, как дверь приоткрылась.
Через порог переступил мужчина крепкого телосложения, темноволосый — насколько можно было разглядеть в полутьме, — в помятом испачканном костюме. Лицо у него было изможденное, не бритое уже много дней. Их глаза, привыкшие к полутьме, ясно видели это.
