Алексей Биргер - Тайны смотрителя маяка
— Понятно… — пробормотал Миша, тоже впечатленный этой историей. — В общем, попробую разговорить этих… яхтсменов. — Он фыркнул. — Сейчас иду возвращать им все кассеты, среди которых, конечно, нужной нет. Пусть поймут, что, сознавшись, они только помогут Птицыну, а не навредят ему… Теперь второе. Поймали мы Шлыкова и Чумова.
— Ну? — в один голос спросили мы, включая Петьку.
— Ничего интересного, — сообщил Миша. — В том, что они угнали лодку Птицына, они сознались довольно быстро. Но утверждают, что у них самих эту лодку умыкнули, и с тех пор они лодку не видели. Да, они заметили в бухточке следы Топы, и даже постояли погадали, не вы ли увели лодку. Но потом решили, что вы просто гуляли мимо, что вы не из тех, кто будет оставленную лодку одалживать. Ночь они провели на острове, в домишке Чумовых, а утром, услышав про раздетые бакены, испугались, что могут на них подумать, и решили спрятаться до тех пор, пока настоящих воров не найдут. Сейчас Николай Алексеевич обрабатывает их, что это за таинственный «дед», которому они сдавали ворованный металл. Но тут они уперлись наглухо — видать, здорово боятся этого «деда»… Ладно, моего ведомства эта проблема не касается. А суть в том, что, получается, они не совершили ничего противозаконного и надо их отпускать.
— Как это «ничего противозаконного»? — возмутился Петька. — А то, что они нашу лодку поперли?
Миша пожал плечами:
— Лодка на месте, заявления от твоего отца о ее краже не поступало… Словом, даже это им не пришьешь.
— Ну, если отец узнает… — проворчал Петька.
— Только пух и перья полетят, да? — кивнул Миша. — Алексей Николаевич собирался намекнуть им, что, если они не назовут этого «деда» по-хорошему, он заложит их твоему отцу.
— Гм… — Петька наморщил лоб. — Могут назвать, а могут и нет. Они жутко этого «деда» боятся!
— Так ты знаешь, кто это? — быстро спросил Миша.
Петька некоторое время глядел на него как кролик на удава, поняв, что проговорился.
— Ладно! — Миша хлопнул его по плечу. — Знаешь, но не скажешь, так? Не буду тебя пытать. В конце концов, повторяю, этот «дед» — забота не моего ведомства. У нас другие заботы. А его, надо полагать, многие знают, да?
— Почти весь берег, — неохотно ответил Петька. — В том числе и те, кто с ним дела не имеет, потому что не ворует. Как мы. Но никто вам не скажет.
Миша развел руками, изображая покорность судьбе.
— Что ж, такова местная жизнь… Все забыли этот разговор. И до «деда» когда-нибудь доберемся. А теперь — доверие за доверие. Что вам известно и что вы собираетесь делать?
— Ну… — Я обменялся со всеми взглядами и, убедившись, что разговор предоставляют вести мне, ответил за всех: — Прежде всего мы хотели поговорить с яхтсменами, что происходило вокруг, когда они снимали Птицына для «Силуэта». Или когда, уже с рассветом, они снимали лис. Но раз вы этим будете заниматься, то нам соваться не стоит.
— Не стоит, — кивнул Миша. — А дальше что?
— Очень много упирается в показания патруля, который видел лодку с человеком в ней, похожим на Птицына. Мы хотели выяснить, кто был начальником этого патруля. Не Адоскин ли, случаем.
— Нет, не Адоскин, — ответил Миша. — Это был патруль под началом Истокина Геннадия Владимировича…
— Значит, с ним и надо поговорить! — влез Ванька.
— Поговорить? — Миша отреагировал неожиданно резко. — Ни в коем случае! Слышите, ни в коем!.. — Увидев, как нас потрясла его реакция, он добавил более спокойным тоном: — Народ, связанный с этим делом, всего боится. А вы уже приобрели славу великих сыщиков. Еще вообразят, будто это я попросил вас шпионить, и тогда вообще замкнутся, отказавшись от всех показаний.
— Но мы думали, что с ним поговорит Петька… — заикнулся я. — Он все-таки лично заинтересован, потому что это касается его отца… И его расспросы будут выглядеть вполне естественно…
— Еще того лучше! — сказал Миша. — Они и так несколько нервничают, что им пришлось свидетельствовать против Птицына. Визит его сына они могут воспринять как скрытую угрозу от отца: мол, разберусь с вами, когда выйду!.. И тогда вообще все запутается.
— Неужели в водных патрулях работают такие трусы? — с презрением осведомился Ванька. — Ни за что не поверю! Как же они арестовывают нарушителей?
— Как-то арестовывают, — усмехнулся Миша. — В общем, суть в том, что я вам запрещаю вертеться вокруг этого человека!
— А можно нам повертеться вокруг смотрителя маяка? — спросил я.
— Это пожалуйста! — разрешил Миша. — Все, я побежал дальше. Хорошо, что заглянул к вам — сумел предотвратить ненужную самодеятельность.
Глава IX
Вторая лиса
Едва Миша ушел, Ванька уверенно сказал:
— Темнит он!.. Тут дело не в трусости патрульных, а в чем-то другом. Чтобы патрульные, которые та же милиция, боялись с нарушителями связываться — это ж курам на смех. Петька, ты знаешь этого Икотина… то есть Истокина?
Петька задумался:
— Этот начальник сказал, что Истокина зовут Геннадий Владимирович? Среди начальников патрулей есть Гена, и всего один. Фамилию я никогда не слышал, но, надо полагать, это он и есть.
— И что он за человек? — спросила Фантик.
— Вроде нормальный, — пожал плечами Петька. — Сам живет и другим жить дает.
Да, такой бы не стал останавливать лодку.
Взял бы на заметку на всякий случай, но без нужды пылить бы не стал.
— Почему же тогда Миша запрещает с ним разговаривать?
Петька хмыкнул.
— Потому что о нем говорят, что он того… — Он выразительно потер друг о друга большой и указательный палец.
— То есть? — не поняла Фантик.
— Ну, любит свою выгоду ловить. Известно, что он с нарушителей берет себе в карман, если случай позволяет. Берет, разумеется, меньше того штрафа, который они должны были бы официально уплатить, если б по акту и через сберкассу. Словом, всем хорошо.
— Ведь он не один на патрульном катере?.. — сказал я.
— Что-то к его рукам прилипает, чем-то он с подчиненными делится, — ответил Петька. — Он подчиненных подобрал себе под стать. Конечно, если что-то серьезное, они глаза закрывать не будут, а по мелочи отпустят. И так лучше, чем Адоскин, честное слово.
— Но при чем тут твой отец?.. — спросил Ванька.
— Кажется, я понимаю, — сказал я. — Если этот Истокин назовет Петьке сумму, за которую откажется от показаний, а Петькин отец эту сумму отыщет, то Истокин всегда найдет возможность заявить, что теперь точно понял: в лодке был не Птицын, а человек, похожий на него. То есть обратиться к Истокину — это показать свою заинтересованность.
— Может, это, а может, его сейчас проверяют и боятся спугнуть, — сказал Петька. — Насчет несения службы, соответствия доходов и так далее. Ему ведь со всех этих поблажек, которые он делает, на машину накапало. Не какую-нибудь, «Ауди». Хоть и старая «Ауди», потрепанная, но все-таки. Он всегда машину ставит возле пристани, когда на работу является, ведь их служебный причал сразу за причалом спасателей. Не видели, когда с пароходика сходили? Рыженькая такая машина, симпатичная… Вот я и думаю, что он мог заинтересовать и налоговую полицию, и ФСБ. Ведь проверкой работников всех таких служб эфэсбэшники занимаются, так?
— Здорово сечешь! — восхищенно сказал Ванька.
— Жизнь такая, что надо просекать, — хмуро ответил Петька. — Ну, словом, если он под наблюдением после покупки этой машины на непонятно какие шиши, то проверяют всех, с кем он встречается или заговаривает. И любой лишний человек — это лишние проверки, лишнее отвлечение сил. Действительно, можно им карты спутать.
— Ох, и злятся они, наверное, что именно он оказался свидетелем! — сказала Фантик. — Ведь теперь им надо следить, чтобы их наблюдение с милицией не пересеклось.
— Ну, я думаю, Миша с Алексеем Николаевичем этот вопрос отрегулировали, — сказал я. — Мне интереснее другое. Допустим, Петька, ты прав. Но ведь это значит, что если нам нельзя к нему обращаться, то проверить, под наблюдением он или нет, мы имеем полное право! Ты смог бы проследить, ходят за этим Истокиным какие-нибудь люди или нет?
— Раз плюнуть! — сказал Петька. — Прямо сейчас могу и взяться. Все равно делать нечего.
— А мы что будем делать? — спросила Фантик.
— Пойдем поглядим, как там наша лодка. Заодно можно навестить смотрителя маяка. До обеда два часа, все успеем.
— Тогда пойдем! — сказал Ванька. — Петька, если что…
— Сразу приплыву и все расскажу, — заверил Петька. — Мне кажется, — добавил он после паузы, — что если ФСБ следит за Истокиным, то по доносу этого чертова Адоскина! Он терпеть не может, когда кому-то живется лучше.
— Ну, это нам вряд ли поможет, — сказал я, выходя. — Если б с помощью этого можно было утереть нос Адоскину или заставить Истокина поточнее припомнить, что же он все-таки видел…
