Андреас Штайнхёфель - Рико, Оскар и тени темнее темного
Бюль выгружал детей из багажника своей машины и перетаскивал их в дом. А до того делал что-то такое, от чего они теряли сознание, и красиво упаковывал, чтобы никто ничего не заметил. Наверно, в большой чемодан или в мешок для белья — такой, как у Маррака. Потом тащил их мимо квартиры Моммсена вниз в подвал, сквозь чернющую мокрую темноту и так далее, и наконец в задний дом. Там на четвертом он держал детей взаперти, пока за них не заплатят выкуп. Чтобы они не могли кричать, Бюль заклеивал им рот липкой лентой или связывал их вонючими старыми полотенцами. И каждый раз, когда он приходил к жертвам, чтобы принести им чего-нибудь поесть или выпустить их в туалет и всякое такое, мимо окон в квартире фройляйн Бонхефер шмыгали тени темнее темного.
Вот до каких умозаключений я дошел, пока сосал макароны. Но потом в этой картине откуда-то возник пробел — чего-то явно не хватало. Это «что-то» настойчиво грызло меня. Оно было как-то связано с «вперед» или «назад», «справа» или «слева», с «раньше» или «позже», но я просто не мог сообразить что к чему. Мой лотерейный барабан до того разогрелся, что я начал опасаться, не обнаружат ли РБ после отпуска за своим кухонным столом меня с выкипевшими мозгами. Вот уж будет свинство, просто супер. Так что я сдался и бросил размышлять.
Глаза привыкли к темноте в квартире Маррака быстрее, чем я ожидал. Обыск спальни я отложил на потом — там было опаснее всего из-за храпящего Маррака. То, что я искал, я надеялся найти в одной из других комнат. Я со скоростью улитки на ощупь бродил вдоль и поперек по квартире. Нигде ничего — но вдруг!
В ванную я сначала совсем не хотел заглядывать, но в конце концов все остальное уже было осмотрено, и я все же пошел туда. Это было что-то вроде отговорки или отсрочки, только чтобы не идти в спальню. Кафельный пол был весь закапан водой, Маррак принимал душ перед тем, как пойти спать. Уже какое-то достижение, решил я, хотя он все равно поросенок, потому что не проветривает как следует свою затхлую берлогу. Его рабочие шмотки темной кучей валялись на полу. Я чуть не вскрикнул от радости: на поясе брюк висела большая связка всевозможных ключей! Я как можно осторожнее отцепил ее, чтоб ни один из ста ключей не брякнул. Некоторые были совершенно не похожи на ключи. Скорее, на куски металла, покрытые пупырышками и бугорками. Наверно, ими открывали сейфы и всякое такое. Но мне нужны были нормальные ключи.
Я вышел в садик на крыше и перепробовал практически беззвучно штук двадцать, пока не нашел правильный, и наконец-то распахнул низкую дверь белого домика.
Я давно уже был весь мокрый — вспотел от страха.
* * *На лестнице царил зверский холод. У меня внутри все сжалось. Ощущение было такое, будто открыли склеп. Я спускался все ниже по вытертым ступеням, и мне становилось все больше не по себе. Покрытые белесой плесенью ступени скрипели и хрустели под моими шаткими ногами. Из грязных влажных стен вылезали извивающиеся, сочившиеся слизью черви, и стенания замученных душ из камеры пыток под глубокими подвалами впивались мне острыми когтями в барабанные перепонки.
Ну, так это, во всяком случае, показывали в одном фильме ужасов, который фрау Далинг однажды нечаянно принесла. Мне он ужасно понравился, и я непременно хотел досмотреть до конца, а вот фрау Далинг все время прятала лицо за плюшевыми подушками и только иногда быстро-быстро выглядывала, чтобы схватить себе новый ленивчик. Я совершенно не понимал, почему она так себя вела. Всякую ерунду, вроде концертов народной музыки, она смотрит не отрываясь.
Нет, на лестнице правда было очень холодно и так темно из-за забитых окон, как будто кто-то завязал мне глаза платком. Но страшно не было. Ну ладно, немножко. Прежде всего надо было следить за тем, чтобы в голову не лезли всякие жуткие вещи. Но это было легко. За последние часы я так много размышлял, что голова у меня была теперь как стиральная машина во время отжима. А вот что действительно требовало внимания и сосредоточения, так это как не сделать неверный шаг в этом мраке. Задний дом после взрыва газа был закрыт не просто так. Угроза обрушения означала, что любая ступенька под ногами и любая стена, на которую я опирался руками, могли развалиться.
С другой стороны, у Бюля до сих пор явно не возникало таких проблем. И в противоположность ему, которому надо было каждый раз идти из подвала наверх, мой путь был короче. Из белого домика я довольно быстро попал прямо на шестой этаж, вниз до четвертого оставалось ровно четыре лестничных пролета.
Там снова пришлось возиться с ключами. Это я предвидел. Без карманного фонарика или другого освещения это было самой трудной частью дела, но на этот раз все получилось даже быстрее, чем наверху на крыше. Всего несколько попыток — и вот я вдруг уже стою в квартире мертвой фройляйн Бонхефер. Эта связка ключей фирмы Маррака — просто чудо!
Я закрыл за собой дверь и тихо и нервно позвал: «Оскар!» Никакого ответа. Должно быть, его спрятали в одной из задних комнат. Наверняка лежит связанный и совсем без сознания где-то в углу, где набросаны только сено и солома.
Квартира была совершенно пуста. Никакой мебели, никаких привидений, ничего. Пахло пылью и сажей, и еще в воздухе витал слабый аромат, как от таких красивых маленьких лиловых цветов. От фиалок. Наверно, это был запах духов фройляйн Бонхефер. Он пережил не только взрыв газа и пожар в квартире, но и все прошедшие с тех пор многие годы. Не знаю почему, но от этой мысли мне стало по-настоящему грустно.
Я прокрался по прихожей мимо туалета, кухни и первой комнаты. Ничего и никого. Снаружи через грязные стекла падал расплывчатый свет. Я чуть не получил инфаркт, когда посмотрел через одно из окон на фасад переднего дома и увидел почти точно напротив ярко освещенную кухню Бюля. Самого этого гада видно не было, но на плите из маленькой кастрюльки поднимался пар. Бюль, конечно, не оставил бы ее без присмотра, если бы собирался еще раз наведаться к Оскару. Но, может быть, он варил ему что-нибудь поесть.
Надо было торопиться!
В квартире рядом, у Фитцке, занавески были задернуты. За ними горела лампа. Я удивился: чем это может заниматься старый хорек в такое время. Сортирует, небось, свою коллекцию детских голов.
Прихожая закончилась перед комнатой, ведущей в заднюю часть квартиры.
Заперто.
Пробуем разные ключи.
Успех после девятой попытки.
Открываем дверь и входим.
Теперь я увидел в окне внизу наискосок мою собственную комнату. В ней, естественно, было темно, но вдруг мне в голову пришла совершенно жуткая мысль: как бы я среагировал, если бы там внизу внезапно включился свет и я бы увидел Рико, который сидит у окна и боязливо смотрит в мою сторону, потому что только что заметил мою темную-претемную тень.
Ой-ей-ей-ей-ей-ей-ей!
Если бы я был Бюлем, подумал я, то завесил бы это большое окно или забил. Но тут же сообразил, что это сразу бы заметили все жители переднего дома. Лучше уж дождаться ночи и играть в темные тени. До сегодняшнего дня это ведь отлично получалось. Отчаянный он все-таки парень!
— Оскар?
Опять никакого ответа.
Я все больше нервничал. Исследованные комнаты потихоньку заканчивались, но ключей меньше не становилось, так что со следующей дверью тоже удалось справиться играючи. То, что она была заперта, вселяло надежду. Я осторожно толкнул ее. Иссиня-черная чернющая чернота. Слабого лунного света из проходной комнаты было недостаточно, чтобы осветить все помещение до самых дальних углов.
— Оскар?
Пять или шесть шагов я прошел вслепую. И тут одновременно произошли две вещи: аромат фиалок фройляйн Бонхефер сменился запахом чизбургера, а я так сильно треснулся коленкой и лбом об стену, что приглушенно вскрикнул и заругался.
— Ты нашел мой самолетик, верно? — сказал чей-то голос.
Про коленку и лоб я тут же забыл. И ухмыльнулся от облегчения так широко, что подумал — сейчас углы рта встретятся у меня на затылке.
— Это случайно вышло, — ответил я. — Он приземлился в мусорный контейнер.
— А потом ты был у Софии.
— Да, но она ничего мне не сказала. От страха за тебя. Я до всего додумался совершенно самостоятельно.
Ну ладно, почти до всего. О нечаянном намеке Софии про Бренчалку можно рассказать и попозже. Пока что я был доволен, что наконец-то смог по-настоящему произвести на Оскара впечатление.
— Я рад, что ты здесь, — сказал его голос. — Откуда у тебя ключи?
— Украл у Маррака.
— Умно, очень даже. Ладно, теперь снова запри дверь.
— Зачем?
— Потому что переключатель установлен так, чтобы свет не мог падать изнутри наружу. Свет включается только тогда, когда дверь заперта.
— Ух ты, такое бывает?
— Это как в холодильнике, только наоборот.
Представить себе что-то «наоборот» всегда очень трудно, особенно если не очень-то понимаешь, как оно должно быть по-правильному.
