Евгений Некрасов - Муха и сбежавшая мумия
Дома у него, в прихожей, стояла новая лопата с заводской наклейкой.
— Тебе повезло, что я не на даче: заехал отдать белье в прачечную и заплатить за квартиру, — сказал он и повел Машу пить чай на крохотную кухоньку, раз в пять меньше темирхановской.
С первого же взгляда стало ясно, почему полковник Вася так легко сорвался из дому поздно вечером. На плите и даже на подоконнике без всякого порядка громоздились мятые кастрюли; для чая он поставил не чашки, а мутные стаканы. Ухов жил один и, наверное, скучал.
Стаканы Маша, конечно, перемыла. А чай у полковника оказался вкусный, с душистыми травами. Варенье он варил сам: вишневое, яблочное, клубничное, сливовое. За этим чаем с вареньем Маша рассказала про кофейного короля и отдала Ухову нераспечатанный пакетик и бумажную салфетку с чуть влажным порошком.
Полковник Вася взвесил салфетку на руке, вышел и скоро вернулся с прибором, похожим на школьный вольтметр. Щелкнул выключателем, покрутил ручки, водя прибором над порошком.
— Не радиоактивный… — Он обмакнул в порошок мизинец, слизнул прилипшие крошки, пожамкал губами и сплюнул. — Кислит. Металл какой-то.
— Дядь Вась, вы что?! А вдруг это яд?! — ужаснулась Маша.
— Я ж не глотал, — наивно хлопая глазами, ответил полковник Вася и стал угощать Машу: — Попробуй вот это варенье, из китайских яблочек. Когда их варишь, главный фокус в том, чтобы не лопнула кожура. Я заливаю их горячим сиропом, довожу до кипения и сразу снимаю.
— Дядь Вась, а зачем в мине порошок? — заныла Маша. Было ясно, что полковник уже о чем-то догадался, но говорить не хочет и нарочно ее отвлекает своим вареньем.
— Сам не знаю. Я думаю, что в пакетиках от кофе была взрывчатка.
— А вдруг это и есть взрывчатка?
Ухов покачал головой и стал рассуждать вслух:
— Хотя взрывчатку можно было и вклеить… Сколько ее надо — тола граммов пятьдесят, а пластита еще меньше. Но зачем порошок? Вот в чем вопрос!
— Дядь Вась, а вы пока расскажите без порошка, — попросила Маша. — Куда взрывчатку клеить и вообще.
— Ну, если без порошка… «Анжелика и король» была оболочкой, а винтики — картечью, — выложил Ухов и победно взглянул на Машу, мол, какова версия?!
Она почувствовала себя дурочкой, но решила не отступать.
— Какой оболочкой, какой картечью? Объясните для недоразвитых.
— Для недоразвитых? — серьезно переспросил Ухов, подумал и начал: — В кейсе была какая-нибудь коробочка для винтиков?
— Нет, — вспомнила Маша. — Вадик их собрал с пола и покидал обратно в кейс.
— И они потом гремели, как в погремушке.
— Конечно.
— А до этого не гремели.
— Может быть, — сказала Маша, — не помню.
— Не гремели, — убежденно повторил Ухов. — Это и насторожило твоего деда.
Маша только сильнее запуталась: почему Деда насторожили какие-то гремящие винтики? Младенец он, что ли?
— Я не лейтенант разведки, — напомнила она. — Дядь Вась, давайте сначала: картечь — это чем старинные пушки заряжали? «Пора добраться до картечи»?
— И пушки, и охотничьи ружья, и некоторые мины. Обычно картечь — это шарики, но на худой конец сгодятся любые железки. Вот и винтики в мине из кейса играли роль картечи. Если бы взрывом их выбросило в лицо проводнику, то ему бы не поздоровилось. Но Темирханов перевернул кейс, и винтики высыпаюсь из оболочки. Сам по себе взрыв был слабоват, чтобы серьезно повредить человеку, и проводник остался жив.
— А что за оболочка? Скажете, мина лежала в «Анжелике»? Между страниц, что ли? — не поверила Маша.
— Да не между, а вместо страниц. Тот, кто делал мину…
— Икс, — подсказала Маша.
— Пусть будет Икс. Он вырезал из каждой страницы середину, и получилась оболочка, видимость книги. Икс вклеил туда взрывчатку, детонатор, батарейку — все, что нужно, а сверху насыпал винтиков. Они лежали плотно, не гремели. Потом Темирханов полез в кейс, книжка выпала, винтики рассыпались.
Никто не увидел, что в книжке вырезаны страницы — ведь она, как ты говорила, раскрылась обложкой вверх. Вадик закрыл книжку, положил на место, и винтики побросал в кейс как попало. Они начали греметь. Николай Георгич понял, что раньше винтики лежали в книжке, ведь коробочки или пакетика в кейсе не было. Уже интересно. А тут еще Темирханов стал подбивать его на выпивку — ясно, что неспроста.
Остальное Маша поняла сама:
— И они пошли в ресторан. Темирханов хотел узнать, что заметил Дед, а Дед хотел узнать, зачем Темирханов держит винтики в книжке. Дядь Вась, но почему мина у него не взорвалась, а у проводника взорвалась?
— Это как раз легко объяснить. Бизнесмены — осторожные люди. Темирханов мог сказать Иксу: «Я должен знать, что повезу. Открой кейс и сам покажи свои образцы товаров». А Иксу что делать? Подрываться на собственной мине? Или Темирханова уговаривать: «Ахмед, там ничего интересного»? Да нет, он заранее всобачил в книжку, скажем, электронные часики вроде твоих. Они же у тебя с будильником?
— Ага, — Маша с сомнением посмотрела на «часики»: здоровенные.
— Если снять корпус, они тонкие, — предупредил ее вопрос Ухов. — Пока будильник не сработал, мина была отключена. Икс мог, не боясь взрыва, открыть «Анжелику», и Темирханов увидел бы только безобидные винтики. А когда поезд отъехал подальше и сам Икс успел убраться с вокзала, будильник поставил взрыватель мины в боевое положение. Но Темирханов еще раньше успел перевернуть кейс и с тех пор в него не заглядывал.
— Проводник своровал кейс, открыл книжку, и мина рванула, — закончила Маша. — А Икс не боялся, что Темирханов увидит винтики в книжке и скажет: «Странный способ возить образцы товаров»?
— Ахмед, ты сам знаешь, что такое коммерческая тайна. Я просто не хочу, чтобы посторонние видели мой товар, — ответил за Икса полковник Вася.
— Думаете, Ахмед Рашидович поверил бы?
— Обязательно! Есть сделки, которые надо скрывать до последней возможности. Когда я работал в Америке на фирме твоего деда, мне приходилось возить образцы товаров на животе, в тряпочном набрюшнике. А были это всего-навсего пластмассовые заклепочки для внутренней обшивки самолета. Только мы свои заклепочки сделали полегче на четверть грамма и продавали на полцента дешевле. Если бы об этом узнали другие фирмачи, у которых заклепочки были тяжелее и дороже, я бы просто не доехал. Устроили бы мне автомобильную катастрофу.
— Из-за четверти грамма и половинки цента? удивилась Маша.
— Так этих заклепочек в самолете тьма-тьмущая. Мы показали образцы на большом авиационном заводе, и у нас их стали покупать. Не одни заклепки, конечно, а всякие мелочи из пластмассы — больше ста разных деталей десятками тысяч штук, год за годом. Твой дед разбогател, ездил в лимузине, как у кинозвезд, играл в гольф с заводскими менеджерами. Ради этого все и затевалось: чтобы мы стали своими людьми на заводе. Там же строили еще и военные самолеты.
— Дед говорил, — кивнула Маша, — только я не знала, что вы с ним работали. Дядь Вась, а что теперь делать?
— Искать Деда, выручать Темирханова. Ты же сказала, что он неплохой человек?
— Вроде неплохой. Еще надо Розку спасти от Малика, — подсказала Маша.
— С Маликом я разберусь, — пообещал Ухов, — ему до смерти жениться не захочется. Меня сейчас беспокоит Николай Георгич. Телеграмма от президента осталась у него?
— У него.
— Жаль. С телеграммой мы бы пробились на прием к какому-нибудь триста девяносто пятому помощнику президента. А так меня никто слушать не станет, я же пенсионер… Вот что: завтра я запишусь на прием к своему генералу. Объясню, что к чему, и шарахнем в Курск запрос по всем спецслужбам: где у них полковник Алентьев? — И Ухов с решительным видом заправил под ремень вывалившийся живот, как будто хотел сейчас же идти к генералу.
— А что делать с Черным Плащом? — спросила Маша.
Ухов улыбнулся:
— Как что? Покрасить. Я тебя научу.
На ночь полковник Вася хотел уступить Маше свой диван. Она отказалась и спала в кухне на раскладушке. Узкая брезентовая кроватка не шла ни в какое сравнение с миллионерским ложем. Вдобавок на кухне жили тараканы. Маша видела только двух, но этого хватило, чтобы лежать без сна, представляя, как таракан забирается на постель, доползает до лица… Гадость!
Утром ее растолкал сияющий Ухов. От его редких волосиков пахло шампунем, а под мышками свежей рубашки уже расплылись пятна пота.
— Смотри! — он подвел Машу к стенному шкафу.
Там, на внутренней стороне дверцы, было укреплено маленькое ручное точило. На полках валялись автомобильные железки. Схватив первый попавшийся винтик, полковник Вася поднес его к точилу и стал крутить ручку. Посыпались искры.
— Видала? — Голос у полковника был торжествующий. — А теперь твой винт.
Он достал из кармана один из темирхановских винтиков и прижал к точильному камню. Искр было немного, хотя точило вовсю крутилось.
