Анна Устинова - Загадка черного призрака
– Посмотрим, как ты запоешь завтра утром, – ответила Маша. Уж ей-то было известно, как нелегко поднять брата с постели, если он не выспался.
– Когда дело требует, я могу встать когда угодно, – с большим чувством собственного достоинства заявил Терминатор.
– Цыплят по осени считают, – иронично сощурилась Маша.
– Ладно, – остановился возле своих ворот Петька. – Вы, может быть, спать пойдете, а мне еще с черепом нужно возиться.
– Оставь до утра, – посоветовала Маша. – А то еще прилепишь черепу кусок не в то место.
– И впрямь, Петька, утро вечера мудренее, – сладко зевнул Димка.
– Без тебя разберусь, – сказал Командор и скрылся за калиткой.
Близнецы проводили Настю. Затем отправились спать. Родной дом встретил их тишиной и покоем. По этому поводу Димка не преминул заметить:
– Все-таки, Машка, удачно, что наша бабушка принимает снотворное.
– Угу, – односложно отозвалась сестра. – Чем про снотворное разглагольствовать, лучше поставь будильник, – добавила она.
– Поставлю, – уже входил в свою комнату Дима.
Стаскивая с себя одежду, он изо всех сил пытался не забыть про будильник. «Вот только сейчас окончательно доразденусь, – думал он, – и сразу поставлю. На десять утра. Или даже на девять. А может, лучше на половину одиннадцатого, – заколебался вдруг он. – И Петька наверняка раньше не проснется. Ему еще череп ремонтировать надо…» На этой мысли Димка заснул…
Разбудил его голос сестры:
– Вставай!
– Рано еще, – не открывая глаз, пробормотал брат. – Будильник ведь еще не звонил.
– И никогда не зазвонит, – отрезала сестра. – Потому что ты вчера его не поставил. Ничего нельзя доверить.
– Отстань, – вновь устроился поудобнее на подушке брат.
В это время вошла Анна Константиновна.
– Димка, почему не встаешь? – заботливо склонилась она над внуком. – И бледный какой. Часом не заболел?
– Ни часом и не двумя часами, – мигом слетели остатки сна с Димки.
– Тогда марш умываться и завтракать, – велела бабушка.
Дима вскочил с постели. Он уже спустился вниз и вошел в ванную комнату, когда в дверь раздалось несколько настойчивых звонков. Анна Константиновна открыла. Димка выглянул из ванной. В прихожую, едва не сбив Анну Константиновну с ног, ворвался Павел Потапович. За ним степенно следовала его чопорная жена Евгения Францевна.
– Анна Константиновна! – закричал почтенный академик. – Вы не повегите! Я видев пгизгака!
Глава VII
Новые детали
– Видели? Призрака? – поглядела на него, как на помешанного, Анна Константиновна. – И, разумеется, это был сам князь Борский.
– Точно не газгвядев, – развел руками действительный и почетный член множества академий мира.
– Как же вы так? – усмехнулась Анна Константиновна.
– Дево в том, Анна Константиновна, мивая, что он появився пготив всяких законов, – продолжал в полном раже вещать Павел Потапович.
– Вот уж не думала, что у призраков существуют какие-то законы, – с изрядной долей сарказма произнесла Анна Константиновна.
– Я пытався вызвать пгизгака согвасно книге Пагнасского, – начал объяснять Павел Потапович.
– Ну и ну! – всплеснула руками бабушка Димы и Маши. – Павел Потапович, вы же серьезный ученый. По-моему, это маразм – заниматься какими-то призраками.
– Вы еще скажите, стагческий магазм! – приосанился Павел Потапович.
– Между прочим, – подала голос дотоле молчавшая Евгения Францевна, – многие очень серьезные и достойные ученые в наше время самым тщательным образом исследуют паранормальные явления.
– Ах, догогая! – посмотрел Павел Потапович на Анну Константиновну. – Пгигвасите же нас поскогее в дом, и я вам все гасскажу по погядку. Увегяю вас, вы пгосто обавдеете.
– Павел Потапович, – тут же нахмурилась Евгения Францевна. – Опять этот ваш жаргон.
– Мой жаггон подчегкивает мои эмоции, – немедленно ответил муж.
– Павел Потапович, – вдруг показался из ванной комнаты Димка. – А где вы видели призрак?
– На подходе к газвавинам усадьбы, – с готовностью принялся объяснять академик. – Поэтому у меня есть все основания повагать, что это быв князь Богский.
– А он был один? – задал новый вопрос Терминатор.
– Дима! – вмешалась бабушка. – Что за манера встревать во взрослые разговоры? А вы, Павел Потапович, – перевела она взгляд на гостя, – перестаньте забивать детям головы всякой чушью.
– Нет, – заартачился почтенный ученый. – Пусть моводежь посвушает! Им повезно.
– Да, бабушка! Нам полезно! – подоспела сверху Маша.
– Анна Константиновна, догогая! – игриво подмигнул Павел Потапович бабушке Димы и Маши. – Не вишайте моводежь инфогмации! Это, в конце концов, не демокгатично!
– Не знаю, не знаю, – были на этот счет свои взгляды у Анны Константиновны.
– Павел Потапович! Евгения Францевна! – воскликнула Маша. – Мы сейчас собираемся завтракать! Присоединяйтесь к нам.
– С удововьствием! – тут же откликнулся на предложение академик. – Я, видимо, от вовнения хочу жгать, как собака!
– Павел Потапович! – топнула от возмущения ножкой Евгения Францевна. – Опять жаргон? Здесь же дети!
– Ах, эти дети тебя еще и не таким выгажениям научат, – заявил Павел Потапович.
– Пойдемте же, пойдемте завтракать! – И, взяв почтенного академика под руку, Маша потащила его в столовую.
– Ну, как мы смотгимся вместе? – вновь игриво подмигнул Павел Потапович бабушке близнецов.
– Очень мило, – выдавила из себя Анна Константиновна. – Пойду принесу кофе, – направилась она на кухню.
– Молодец, Машка, – отдал шепотом справедливую дань сестре Дима.
Анна Константиновна принесла кофейник. Едва все сели за стол, Павел Потапович быстренько сделал себе четыре бутерброда, а потом еще наложил полную тарелку овсяной каши.
– Павел Потапович! Ты что, из голодающей губернии? – строго взглянула на него Евгения Францевна.
– Я уже тебе говогив, – отозвался муж. – У меня негвный стгесс, и я на этой почве жутко хочу жгать.
Евгения Францевна хотела прочесть Павлу Потаповичу очередную нотацию по поводу жаргона, но тут вмешался Димка:
– Павел Потапович! Мы очень хотим узнать, что с вами случилось!
– Сейчас узнаете, – отозвался с полным ртом тот. – Только кашу доем.
Насытившись, Павел Потапович взмахнул пухленькими руками и принялся обстоятельно рассказывать обо всем, что произошло с ним минувшей ночью. Оказалось, что, лишенный возможности прочитать книгу Парнасского, которая находилась в данный момент у Петьки, почтенный академик взял у Ковровой-Водкиной самую раннюю книгу Аполлинария. В ней Парнасский, который еще не посетил перуанских индейцев, излагал способ вызова призраков, почерпнутый из трудов одного шотландского средневекового отшельника.
В своей книге Аполлинарий честно предупреждал, что метод отшельника не всегда срабатывает. А если и срабатывает, то часто с неожиданными результатами. Тем не менее, по уверениям Парнасского, ему все-таки удалось вызвать призраки Нострадамуса, Шекспира, Клеопатры, Марии Медичи, древнеримского императора Нерона, а также российских отечественных самодержцев Петра Первого и Екатерины Второй. Причем, как писал Аполлинарий, со всеми этими личностями он вел крайне интересные и содержательные беседы.
Прочитав это, Павел Потапович Верещинский решил: уж если духи подобных людей откликались на метод шотландского отшельника, то князь Борский тем более отзовется. Словом, почтенный академик решил поставить смелый эксперимент. И, как истинный ученый, заручился свидетелем, который в случае удачи должен был подтвердить, что опыт прошел успешно. Таким свидетелем после некоторых уговоров согласился стать Степаныч.
Павел Потапович досконально выполнил все рекомендации Аполлона Парнасского. Во-первых, начисто отказался от ужина, чем поверг в немалое беспокойство Евгению Францевну. Правда, он тут же заверил жену, что просто решил устроить себе «разгрузочный вечер». Та, несколько успокоившись, легла спать. Дождавшись ночи, Павел Потапович похитил из комода новенькую голландскую простыню и наволочку. В центре простыни он прорезал дыру для головы. Затем, поколдовав английскими булавками, соорудил себе нечто вроде длинного балахона до пят. Облачившись в него и посмотрев на себя в зеркало, академик остался очень доволен. Белоснежная наволочка из тончайшего голландского полотна была тоже безжалостно продырявлена. Из нее получился великолепный колпак с прорезями для глаз, наподобие куклуксклановского.
Захватив с собой эти белые одежды, а также, как требовал Аполлон Парнасский, серебряную чашу, фляжку с родниковой водой, кусок черствого хлеба, кольцо с рубином, позаимствованное у Евгении Францевны, и свою собственную трость, Павел Потапович направился под покровом ночи к воротам, где, согласно предварительной договоренности, его поджидал доблестный Степаныч с неизменной двустволкой.
