Валерий Гусев - Шпион на батарейках
– Что ж, будем резать. Приступайте, ребята.
– Не надо резать, – вдруг раздался скрипучий механический голос.
Даже оперативники вздрогнули. И стали оглядываться по углам – что за фишка? А голос снова зазвучал:
– Называю цифры кода: один, семь, ноль, ноль, семь, один.
– Спасибо, – машинально сказал старший опер. – А вы кто? И вы где?
– Дон Кихот. Рядом с вами.
И рыцарь Робик поднял правую руку с мечом и мигнул правым глазом.
– Ваше? – старший опер кивнул на робота.
– Еще чего! – вспыхнул Хорьков. – Всякое железо тут скрежетать будет. Это не мой. Это моего врага. Он все подстроил. Ну, Стас, погоди!
А в ответ раздалось такое железное «Ха-ха!», что даже бывалые опера присели от неожиданности. Но сейф открыли. И совершенно зря. Он был пуст. В нем не было ни денег, ни документов. Только почему-то пустая бутылка из-под водки. Наверное, подпольный миллионер Хорьков хотел сдать ее в приемный пункт. Чтобы увеличить свой капитал еще на какие-то копейки.
Один из отважных оперативников подошел к Робику, осмотрел его со всех сторон и осторожно («Извините, сэр») распахнул дверцу его брюха. Но и там не обнаружили ничего интересного, кроме десятка бутылок коньяка, виски и вина.
Обыск продолжался без всякого результата. Не нашли ни денег в доме, ни следов криминала в компьютере.
Оперативники покинули здание. Хорьков злорадствовал. Он чувствовал себя в полной безопасности. Потому что не знал, что против него действует еще один «оперативник». Маленький, но глазастый и сообразительный…
– Как дела, пап? – небрежно спросил «оперативник» за ужином.
– Смотря какие. У меня дел много.
– Ну, с этим, с твоим Хорьковым.
– Так себе, – признался папа. – Мы немного опоздали. Хорьков перепрятал деньги и убрал из своего компьютера всю информацию.
Меня всегда удивляет эта фраза: мы немного опоздали. Какая разница – опоздать на поезд на три минуты или на три часа? Все равно ведь поезд уже ушел.
Но у Лешки на этот счет были какие-то свои соображения.
– Пап, а что такое родной город? Это где человек родился, да? Или полюбил его как родное дитя?
– Странный вопрос, – удивился папа. И дал странный ответ: – По-всякому бывает.
– А вот ты можешь узнать, какой родной город у твоего Хорькова?
– Легко, – папа пожал плечами. – А зачем тебе это нужно?
– Это тебе нужно, – не совсем вежливо ответил Алешка.
– Серьезно, что ли? – Папа был слегка озадачен. Однако он знал, что в серьезных делах на Лешку можно положиться. Особенно если ни о чем его не спрашивать раньше времени.
Папа тут же позвонил на работу, дежурному офицеру, и распорядился «поднять личное дело капитана Хорькова».
Офицер «поднял» и перезвонил папе.
– Глянь, пожалуйста, – сказал папа, – где он родился? Спасибо. – Папа положил трубку и сообщил Алешке: – Родной город Хорькова – Воронеж. Еще вопросы?
– А за одну ночь туда на машине можно до–ехать?
– На хорошей машине – легко.
– Езжай, пап, в Воронеж. Денежки там. Он их с Леопольдом на джипе увез. В трех чемоданах.
– Что же ты раньше об этом молчал? – папа рассердился.
– Я сам об этом поздно узнал.
– Ну и что? Мы бы дали указание, и его на дороге перехватили бы наши сотрудники.
– Ага! – Лешка усмехнулся. – Положили бы их на землю, руки за голову, вскрыли чемоданы. А там старые носки и дырявые кастрюли. Или наоборот.
– Что наоборот? – спросила мама, которая уже давно молча, но с огромным интересом прислушивалась к их разговору. Она даже забыла про посуду в мойке. Вода так и текла без всякой пользы.
– Ну наоборот, – пропыхтел Алешка: – Дырявые носки и старые кастрюли. Которые он вез в подарок своим родным землякам.
Это он, наверное, вспомнил про одного богача, про которого нам рассказывал папа. Этот богач, когда земляки попросили его чем-нибудь помочь детской музыкальной школе, прислал им свою старую разбитую балалайку, которая валялась у него на даче в сарае и рассохлась так, что ее даже мыши боялись. И, кстати, чтобы сэкономить на пересылке, отправил ее в свой родной город с охранником.
– Да… – Папа немного помрачнел. – Спасибо тебе, конечно… Но Воронеж большой город. И эти деньги наверняка уже распиханы по его банкам.
– Ну так вы придите в эти банки и скажите: «Где тут у вас краденые денежки?»
– Не все так просто. – Папа махнул рукой. – Чтобы проверить счета в банке, нужно особое распоряжение руководства. А его в один день не получишь.
Алешка помолчал, а потом задумчиво произнес:
– А мне особое распоряжение не нужно…
Глава XII
«ПОПАЛСЯ, ХОРЕК!»
Вобщем, в тот вечер папа и похвалил, и отругал Алешку. Мне тоже немного досталось. Плохо смотрю за младшим братиком. И папа запретил нам приближаться к Зеленому дому на берегах Самородинки ближе чем на километр.
– Дом под наблюдением, – предупредил он. – Вы можете попасть в историю.
По-моему, мы уже давно в нее попали.
– Но на Самородинку-то можно сходить? – заныл Алешка. – У меня испытания.
– Подводной лодки? Опять мокрые по шейку придете. Испытай в ванне.
– Ванна занята, – поспешила мама. – Я белье замочила.
– В раковине, на кухне, – не отступал папа.
– А в раковине ждет испытаний грязная посуда. Ну-ка, испытатели, разберитесь с ней. По полной программе.
– Ладно, – пригрозил Алешка. – Раз на Самородинку нельзя, то Сашка подарит мне одну свою крысу. И она будет бегать по всей квартире.
– Саша? Пусть бегает. Хорошая девочка.
– Крыса! Ты, мам, откроешь дверцу в стенке, а она как на тебя свалится!
– Саша? А что ей делать в нашей стенке?
– Крыса! Ты, мам, как завизжишь! Папа как испугается и на работу опоздает!
– Мать, – грустно сказал папа. – Ты как? Я сдаюсь.
– Я сдамся, – пообещала мама, – если они посуду перемоют.
– По полной программе, – обрадовался Алешка. – Дим, давай! – распорядился малек. – А я пока лодку подготовлю.
Подготовить лодку – это значит снять ее с телевизора, уложить в пакет, а пакет отнести в прихожую. Очень большая работа. И тяжелая, главное. Не то что посуду перемыть.
Но, как позже выяснилось, Алешка сделал именно самое главное. Поважнее посуды. И, кстати, когда я ее мыл, он еще успел куда-то позвонить по телефону и с кем-то о чем-то договориться.
Мы обошли Зеленый дом стороной, как и обещали папе. Не за километр, конечно. Но достаточно далеко – метров за десять. Алешка, как только мы вышли на берег, достал свою лодку, опустил ее на воду и стал задавать ей всякие команды. Лодка слушалась. Это было здорово. Будто в ее темно-сером корпусе находился боевой экипаж маленьких человечков, безусловно считавший Алешку своим командором. Она шла прямо, зигзагами, погружалась и всплывала. Мы, глядя на ее маневры, позабыли все на свете. Точнее, это я позабыл. Но не Алешка.
– Все! – сказал он, направив лодку к берегу. – Готовность номер один. – С этими словами он убрал лодку в пакет, а пакет почему-то (или зачем-то) засунул под пластмассовый ящик с разбитыми стенками.
И мы уселись на своем любимом поваленном дереве. Посидели, помолчали.
– Пошли домой, – сказал я.
– Подожди. Еще рано.
– Как хочешь, я пошел.
– Пожалеешь, Дим. Сто раз.
– Это почему?
– Потому. – Он мечтательно вздохнул: – Что сейчас будет!
– А что? Водяной из трубы вылезет? Или Анжелка с папиросой?
Алешка усмехнулся:
– Сеня вылетит. Из дома.
– На метле? – мне эти загадки уже поднадоели.
– Ему виднее, на чем вылетать. – Алешка улыбался во весь рот. – Дим, он сейчас пойдет в кабинет Хорькова, откроет живот Робика, до–станет оттуда бляшку… извини, никак не запомню. Достанет оттуда флэшку и кому-то ее передаст.
– Кому? – я ничего не понимал. – Хорь–кову?
– Узнаешь. Щаз такой бой будет. На этих берегах.
– Пойдем отсюда. – Я встал. – Не надо нам этих боев.
– Поздно, – радостно вздохнул Алешка. И тоже встал, глядя на дом.
Из дома, буквально выбив дверь, вылетел Сеня. За ним, чуть отставая, ринулись два «козла» с замыкающим в виде Хорькова. Все они орали во все горла: «Стой! Стрелять буду! Стой!» И всякие другие слова, которые я приводить здесь не буду.
Алешка, взвизгнув, рванулся к калитке, навстречу Сене. И протянул ему руку. Сеня сунул что-то ему в ладошку и круто повернулся к своим преследователям. И начался бой.
Ближайший к Сене охранник кубарем покатился по земле от мощного удара мощным кулаком. Второй замахнулся на Сеню резиновой палкой. И зря он это сделал. Сеня вырвал палку и ахнул его этой палкой в лоб. Сейчас и Хорькову достанется…
Но не досталось. Хорьков выхватил пистолет и направил его Сене в грудь. Охранники стали медленно подниматься. Но нападать не решались.
Вот тут я спохватился: Алешки рядом не было. Я похолодел и оглянулся. Похолодел я зря: он спокойно стоял на берегу Самородинки, возле нашего дерева, держа руки в карманах.
Я подбежал к нему, схватил его за плечо, чтобы оттащить подальше от суровой битвы. Тем более что в эту битву вмешался пистолет. Но я немного опоздал. Даже не на три минуты.
