Валерий Гусев - Письмо дяде Холмсу
– Конечно, страшно было, но я поднялась по лестнице, подергала дверь, а она…
Алешка кивнул, перебивая:
– А дверь опять была заперта изнутри. Мне все ясно. Кроме одного: почему твои горластые собаки не лают на Домового?
– Потому что они ночуют у тети Нюши. Им оттуда ничего не слышно.
– А почему они ночуют у тети Нюши?
– Потому что она одна боится.
– Вона как! – по-деревенски, хитренько отозвался Алешка. – Она всегда была такая боязливая?
– Она недавно такой стала.
Алешка радостно блеснул глазами: значит, все в его умной голове улеглось по местам. Сейчас он откроет великую тайну.
И он открыл:
– У вас блины прекрасные. Почти как у нашей мамы.
А я, кажется, понял ход Алешкиных мыслей. Ведь в деревне ничего от соседей не утаишь. Там все на виду. И, конечно, слух о том, что в округе появился посторонний человек, разлетелся быстро и оброс всякими подробностями. «Да он, этот дядька, вроде бы в тюрьме сидел, говорят, жулик. Да надо бы на ночь покрепче двери запирать». А тетя Нюша… Ну что, тетя Нюша? Она, конечно, ведьма, да против человеческого зла и подлости беззащитная.
Дед Яша с интересом слушал этот пустой разговор. Про собак, которые не лают. Про боязливую ведьму. Про вкусные, как у мамы, блины.
Алешка повернулся к нему и спросил:
– Вы не знаете, сколько шагов вот в этой стене вашего дома?
– Что? – Дед вытаращил глаза и едва не выронил изо рта блин.
– А я знаю. – В голосе Алешки звучали торжествующие нотки. Будто он сообщил, что знает: есть ли жизнь на Марсе или ее там нет. – Вот эта стена длиной двадцать моих шагов. Я в тот раз померил.
– Ну и что? – вкрадчиво спросил дед Яша, подумывая, наверное, что надо участковому не понятых привезти, а «Скорую психушку» вызвать.
– А то! – Алешка подцепил очередной блин и целиком загнал его в рот: – Бу-бу-бу!
– Проглоти сначала, – посоветовал дед.
Алешка послушался.
– А то! Что ваш чердак длиной всего в семнадцать моих шагов. Я в тот раз померил.
– Так. – Дед даже встал почему-то. – Интересно. – Я подумал, что он нас сейчас же выгонит и двери за нами запрет. Но он вместо этого взял с верстака кусачки, отвертку и небольшой топорик.
– Пошли, – сказал он Алешке. – Фонарик возьми.
«Вот, – подумал я, – сейчас они на пару – старый да малый – будут обрубать вот эту стенку дома, чтобы она стала такой же длины, как и чердак. Для порядка».
– Ай-яй-яй! – говорил между тем дед, взбираясь по лестнице. – Как же я-то не додумался, а? Старый дурак.
– Это не от старости, – великодушно сказал Алешка, топая по ступеням за ним. – Это я такой умный.
Дед остановился:
– А я, значит… Ты хочешь сказать, что я…
– Ну что вы! – Алешка даже обиделся. – Я не это имел в виду.
Мы вошли на чердак.
– Дядя Яша, – предложил Алешка, – раз они, – он кивнул на меня и Астю, которые стояли с открытыми ртами, – раз уж они ничего не поняли, пусть за это книги из шкафа вынимают.
– Согласен, – ответил дед. – Не всем же быть такими умными, как мы с тобой.
Нам ничего не оставалось делать, как снимать книги с полок и складывать их на пол. Полок было пять, книг было много.
Я снимал книги, складывал их, Астя светила фонариком, потому что света от маленького оконца было недостаточно. Дед и Алешка приплясывали рядом от нетерпения. Алешка – легко, дед – тяжеловато.
Но вот последняя полка свободна!
– А теперь, – сказал Алешка, – теперь…
Я подумал, что теперь он скажет: «Я ошибся, ставьте книги на прежнее место. Будем искать клад в саду. Будете яму копать. Шесть метров глубиной». Но он сказал проще:
– А теперь отойдите в сторонку. Приступайте, дедушка.
Дед Яков крякнул и, можно сказать, шагнул в шкаф. Там он посветил фонариком, что-то проворчал и приказал:
– Клещи! – Послышался визг выдираемого ржавого гвоздя.
– Отвертку! – Тугой скрип ржавого шурупа.
– Топорик! – Скрежет отдираемого дерева.
И на наших глазах то, что было книжным шкафом, стало… узкой дверцей. Шкаф повернулся и открыл проход в тесное помещение, размером в ту самую разницу между длиной стены и длиной чердака.
Ну и братец у меня!
Дед Яков посветил внутрь фонариком. Там тоже были книжные полки. И на них стояли странные книги. Похожие на старые кожаные чемоданы. С медными уголочками на углах переплетов, с медными фигурными застежками.
– Клад! – торжественно сказал Алешка.
– Еще какой! – восхитился дед. – Библиотека!
– Та самая? – спросил Алешка. – Лесниковая?
– Я думаю, – кивнул дед. – Сейчас посмотрим. Ну-ка, партизаны, таскайте книги вниз. Будем разбираться.
Книги были большие, тяжелые, и мы таскали их вниз, наверное, целый час.
Это оказалась та самая таинственная библиотека, которую безуспешно искали дед Яша, Митёк, колдунья Нюша и ведьма Клавдия. А также орда двоечников-домовят и Домовой, то есть домушник Щелкунчик.
И каждый из них искал эти книги в своих целях. Деду Яше было интересно. А как же! Ить столько лет в доме, овеянном тайной, и не попытаться эту тайну раскрыть. Митёк искал библиотеку как ценное культурное наследие старины. Колдунья Нюша мечтала обогатить свои знания на пользу людям и животным. А Клавдия мечтала обогатиться на свою пользу, став невидимой и летучей.
Ну и с домовятами все понятно – Клавдия обещала им, если они найдут волшебную книгу, наколдовать отличные оценки «без труда и без науки».
Так что можно сказать, что тайна старого дома раскрыта навсегда.
В ожидании участкового с понятыми мы стали перебирать и рассматривать книги. Но мало что поняли. Они были написаны на старославянском языке и отпечатаны очень сложным шрифтом.
Правда, Алешка одну книгу приглядел. «Домострой» она называется.
– Ее надо папе показать. – Лешка решил, что это книга про строительство домов. – Пускай он нашу дачу по книге достраивает.
В комнате воцарилась историческая тишина, только шелестели страницы старинных книг. Мы, хоть и не специалисты в этом деле, но и мы пребывали в восхищении – такие это оказались сокровища. Деньгами не измерить. И не заменить. К тому же деньги всегда только на время, а книги – навсегда.
– Где же ваш лейтенант Тиша? – вдруг спохватился дед Яша. – Скоро темнеть начнет. Надо же книги в милицию доставить. Это же такая ценность.
Позже мы узнали, что участковый Тиша не мог за нами приехать – он отправился в составе опергруппы на происшествие. И хорошо, что мы не стали его дожидаться. Хорошо, что Алешка опять взял в свои руки руководство всей операцией.
– Астя, – сказал он, – зачем тебе столько собак?
– Надо! – Астя заложила руки за спину и «приняла позу»: – не скажу!
– Да она мечтает упряжку сделать, – выдал ее дед Яша. – Собачью. Чтобы «хоп-хоп!» и помчаться по полю в санках. Но вот что-то не ладится у нее. Не хотят собачки по полю санки таскать.
– Почему? – удивился Алешка. – Самая собачья работа. У тебя шлейки есть?
– Есть, есть, – поспешил дед. – С самой осени шила. Такие шлейки славные – сам бы в них бегал.
Настя-Астя, надувшись, молчала.
– Астя, – опять начал пытать ее Алешка, – как ты их запрягала?
– Как надо!
– А как надо?
Молчание в ответ.
– Где ваши санки? – Алешка решительно встал как полковник перед боем. – Астя, какая собака у тебя самая сильная?
– Митька, – сказала Астя и почему-то показала на меня.
– А самая главная? Которую все собаки слушаются?
– Лешка, – и она показала на Алешку.
Он тоже не обиделся, только сказал:
– Вот и все! Димку ставим коренником, а Лешку – вожаком, как миленькие потянут. Давай санки.
Самое удивительное – все мы без всяких возражений вышли во двор и послушно помогали Алешке организовать собачью упряжку.
Дед Яша выкатил из сарая «нарты» – деревенские дровенки, в которых мужичок ездил в лес за елочкой. Алешка живенько выстроил собак по нужной схеме, и они послушно стали в упряжь.
Меня это не удивило. Алешка со всеми животными и птицами говорит на их языке. Если надо, он и диким уткам объяснит, как взять прутик в клювы, и лягушка его послушается.
Собаки выстроились, не сводя глаз с Алешки, нетерпеливо поскуливали – так им хотелось помчать сани туда, куда он захочет.
– Грузите книги, – скомандовал Алешка. – Экипаж готов.
Мы быстренько перетаскали найденный клад в сани, Алешка собственноручно уложил на самый верх отобранную для папы книгу – «Домострой».
Потом мы попрощались с Астей и дедом Яшей. Алешка стал во главе упряжки и взял в руки короткий поводок вожака.
– Садись, Дим, – сказал он. – Будем ехать.
И мы поехали. Сначала шагом. Алешка шел впереди, придерживая… лохматого Лешку, а тот рвался показать, на что способна его свора.
А вот когда мы вышли в поле, Алешка выпустил поводок, свалился в дровенки и заорал:
– Хоп, хоп! Вперед, лохматые!
И лохматые, словно только этого и ждали, – рванули так, что снег завихрился под их лапами. Мы даже отвернулись, будто в пургу попали.
