Александр Преображенский - Рыбалка на живца
Теперь никаких улик по делу об убийстве у меня в руках не осталось. А по делу о похищенном велосипеде у меня было-то только и всего, что два следа, один от шин, а второй от сапога, тот самый на глинистой площадке, который я так и не зарисовал. Я уж даже забывать начал, как он выглядит, но все равно был уверен, что, если увижу, — сразу узнаю. Память у меня уж больно хорошая, да и след был какой-то необычный, с нестандартным рисунком на подошве.
Между тем время шло своим чередом. Прошло уже три дня после того, как нашелся Тамерлашка. Три летних прекрасных дня. Пожалуй, в этом году, да и никогда прежде, у меня таких хороших дней еще не было. По утрам я ловил рыбу, днем катался с Женькой на велосипеде, а вечерами встречался со Светкой, два раза в Митяеве, и один раз на речке. А вот перед сном я часа по два сидел в своей комнате и все перечитывал скудные записи в рабочих тетрадках. Ничего-то я из этого чтения не вынес. Ничего у меня не получалось. Это было единственное, что отравляло мне жизнь. Оба дела опять зашли в тупик. Неужели я такой тупица?..
Иногда самые ничтожные, ничего не значащие в нашей жизни мелочи приводят к неожиданным грандиозным открытиям. Так уж устроен человеческий разум. Я и сам такое замечал, и папа мне говорил про то же.
Он называл это ассоциативным мышлением. Все дело в нестандартности наших ассоциаций. И в тот раз со мной случилось нечто подобное.
После трех прекрасных дней на четвертый еще с ночи небо прохудилось. Сначала лил сильный дождь, настоящий ливень. Я слышал, когда проснулся среди ночи, как он лупит за окном по зелени во дворе, по крыше и в оконные стекла. А с утра зарядил мелкий противный дождик, во время которого и носа-то на улицу высовывать неохота. И стало так холодно, будто на дворе уже осень.
Я позвонил по телефону Светке. Она сообщила, что будет сидеть дома, и если я хочу, то могу зайти к ней в гости. Я сказал, что, может, зайду, но попозже, а может, тоже буду сидеть дома, уж больно на улице противно. Так я, собственно, и сделал.
И вот сидел я и маялся дома. Правда, не один, а с Тамерлашкой и Тимофеем. Мама тоже, конечно, была, а отец, как водится, опять куда-то уехал. От нечего делать мы смотрели телевизор. Показывали древний детектив, да еще из сельской, то есть колхозной, жизни. Он так и назывался: «Деревенский детектив». А главного героя играл старый толстый Жаров, совсем не Сталлоне и не Хауэр. И стрельбы в фильме не было, и погонь, и даже драк, но почему-то он все-таки казался мне занятным. То ли от погоды, то ли артисты хорошо играли, то ли еще от чего-то, а может, я просто люблю детективы, даже деревенские. В этом фильме кто-то у кого-то украл аккордеон, а старый участковый милиционер Анискин, которого играл Жаров, этот аккордеон и его похитителя разыскивал. И вот в один из моментов фильма этого Анискина какой-то местный, еще советский начальник спрашивает: «Так, может, ты и аккордеон нашел?» — «Может, и нашел», — отвечает Анискин. — «Так кто ж его украл?» — «Кому надо, тот и украл», — отвечает скрытный, хитрый, старый участковый.
Тут-то меня и озарило. И мысль у меня сразу заработала, будто вдохновение снизошло. Я ведь фильм-то смотрел, а сам все о своем детективе думал. И тут вдруг до меня дошло: «Да ведь и велосипед украл тот, кому он был нужен». А кому он нужен? Лыка отпадает. Случайный прохожий — тем более, велосипеда-то во дворе с дороги не видно. Да и кто чужой ходит среди дождливой ночи по улицам Узорова? Кстати, и Мухтар не залаял! Значит, свой, как я сразу не допер, знакомый, выходит! Значит, вор-то из Узорова! Надо только понять, зачем ему велосипед-то был нужен? И зачем он не по дороге, а по реке поехал, кто его ночью на дороге-то увидит?
Я больше не мог усидеть на месте, вскочил и побежал на улицу, едва захватив куртку с капюшоном. Даже детектив не досмотрел.
— Ты куда? — удивилась мама.
— Надоело, пойду погуляю.
Тамерлан хотел со мной увязаться, но я его не взял. Знаю я его, он под дождем через десять минут скулить начнет.
Первым делом я рванул к Женькиному дому, проверить, видно ли с дороги то место, на котором в тот злополучный вечер Женька припарковал свой горный. Так и есть, место скрывалось за углом дома. Да еще кусты жасмина, да еще ночью — ни черта с дороги нельзя было заметить. Значит, вор знал, за чем лезет. Значит, точно свой, узоровский. Да еще его Мухтар знает. Только кто?
Домой я возвращаться не хотел и пошел на речку, как в тот раз, когда нашел следы велосипеда. Я шел тем же путем и все думал: «Кому, кому и зачем был нужен этот велик?» И тут меня осенила одна мысль, на первый взгляд довольно дурная: «Ведь я в тот день не только следы велосипеда нашел, но еще и покойника. А вдруг убийца Коломенцева приехал из Узорова на этом самом велосипеде?» Чушь вроде бы. Красть велосипед для того, чтобы совершить убийство, — это могло бы создать только лишние трудности. И все же я уже не мог остановиться.
Ведь может быть и так: убийца спешил, хотел быстро добраться до Митяева, сделать свое черное дело и поскорее вернуться обратно незамеченным. Пожалуй, тогда горный велосипед самый подходящий транспорт. Ночью вдоль берега реки, да еще в дождь, он только на нем и мог проехать, И тогда понятно, почему он не по шоссе поехал. Его могли бы случайно заметить в Митяеве, тот же Коломенцев или еще кто, когда он подъезжал бы к месту преступления по Новодачной улице.
Я сел на мокрое бревно, валявшееся на берегу, и задумался. Вдохновение меня не покидало. Все складывалось в стройную схему. Мне вдруг стало ясно, куда делся Женькин горный. Убийца на нем сначала съездил в Митяево, а затем вернулся в Узорово. Да ведь я и видел-то местами два следа велосипедных шин рядом! Только я решил тогда, что ездок вилял по грязи, и один след остался от переднего колеса, а второй — от заднего. Тут меня стало мучить сомнение, а остаются ли вообще два следа, если велосипед виляет, или все же один. Решил это проверить по возвращении в Узорово.
Теперь мне стало ясно, где надо искать Женькину пропажу. Наверняка этот велосипед валяется в каком-нибудь узоровском сарае. А хозяин сарая и есть убийца.
Я даже вспотел, несмотря на дождь и холодную погоду. Неплохая у меня получалась история. И почему я сразу не связал воедино оба эти преступления? Я стал вспоминать и сделал для себя еще одно открытие: кража и убийство действительно могли произойти в одну ночь. Отец говорил, что труп, который я нашел, пролежал денька два. Да я и сам видел следы разложения и трупные пятна; меня опять передернуло, когда я вспомнил страшную картину. И соседи Коломенцева не видели его два дня, вспомнил я их показания на месте преступления. И за два дня до моей находки у Женьки украли велосипед! Все совпадало. Теперь я был уже почти уверен, что вышел на верную дорогу. Оставалось сделать самое главное — найти убийцу.
Моросящий холодный дождь не унимался. За время своих размышлений я успел уже основательно подмокнуть и сверху, и снизу. Так что пришлось мне подняться и возвращаться домой, потому что я не хотел опять заболеть среди лета.
Все же, когда вернулся, сначала я провел следственный эксперимент. Вытащил свой велосипед и проехался по мокрому двору, старательно виляя по грязи. За моим велосипедом оставался один извилистый след, словно здесь проползла крупная змея. Значит, я прав» все сходилось. Убийца вернулся в Узорово на Женькином велосипеде. И преступника, и велосипед надо было искать здесь, не отходя далеко от дома.
Потрясенный сделанными открытиями, я закрылся в своей комнате и, переодевшись, засел за тетрадки, сводя дела воедино. Никуда я в тот день больше из дома не пошел, а все прорабатывал свою новую версию.
К утру дождик унялся, но на улице было по-прежнему холодно и сыро. Зато самая хорошая погода, чтобы гонять по грязи на горном велосипеде. Позавтракав, я тут же поехал поскорее к Женьке позвать его кататься, к тому же мне не терпелось поделиться с кем-нибудь своими достижениями в расследовании дела.
Вскоре мы уже месили шинами грязь на узоровской улице, переговариваясь на ходу. Поначалу говорил больше я. Рассказывал, чем окончилась история с Козиновым, и излагал свою новую версию. Женька, как всегда, внимательно слушал. Прервал меня только однажды, когда я рассказывал про Андрея Николаевича, избегая упоминать Светку.
— Он что, отец той девчонки, которая была на речке, когда нас били, и к которой ты теперь в Митяево бегаешь?
Я опешил:
— Откуда ты знаешь? Женька усмехнулся.
— Слухом земля полнится. Ты где вообще живешь-то? Это ж Узорово. Здесь через полчаса всем про всех все известно. Да ладно, это здорово. Чего ты испугался? Давай ври дальше.
Я продолжил, а когда окончил, мы еще с минуту ехали молча. К этому времени мы уже пересекли Митяевское шоссе и двигались по ухабистой проселочной дороге, пролегавшей по краю поля, граничившего с лесом.
