Валерий Гусев - Сокровища старой церкви
И Великий, выпив до дна, снял со стены гитару.
Сначала он спел какой-то блатной романс, но, почувствовав, что это не произвело особого впечатления, застучал по струнам на манер банджо. Зазвенела веселая, просторная мелодия, были в ней синее небо, яркое солнце, широкие прерии. И слышался дробный стук копыт:
Эта песня для сердца отрада,
Это песня лазурных долин.
Колорадо мое, Колорадо
И мой друг – старина карабин.
Ребят разобрало. Повеселели, стали притопывать ногами, подмигивать в такт, прищелкивать пальцами – такая заводная была песня. И слова в ней, хоть и не очень понятные, но какие-то притягательные. Даже
Галка стала подпрыгивать на стуле.
Если враг – встретим недруга боем
И в обиду себя не дадим.
Мы ковбои с тобой, мы ковбои,
Верный друг, старина карабин.
– Сенька эту песню любил, – вздохнул Челюкан, когда Великий резко прижал струны ладонью.
– Да, – презрительно поморщился Великий, – укатал ваш шериф своего друга.
Стало тихо.
– А что… – осторожно проговорил Васька Кролик. – Он же человека убил. Хоть и не нарочно.
– Нарочно – не нарочно, – раздраженно передразнил Великий. – Знаешь ты, что такое мужская дружба? Это святой закон. Выше него ничего нет на свете: ни родства, ни любви, ни долга. Поняли?
– Поняли, – проворчал Колька. – Только не совсем, – и отодвинулся на всякий случай подальше от тяжелой и умелой руки Великого.
– Сейчас совсем поймете. – В голосе царева тезки прозвучала угроза. – Вот пришел к тебе друг. Ночью, раненый. И говорит: я человека убил, меня милиция ищет. Что ты ему ответишь? Васька, твое слово.
– А чего сразу Васька?.. Других, что ли, нет?
– Не виляй. Отвечай честно.
– Ну, это… Я б его убедил, что это… сознаться, раскаяться, что ли…
– Васька сам бы в милицию побежал, – засмеялась Галка. – Он у нас честный.
– Так, – отчеркнул Великий. – Челюкан, твой вариант.
– Мой такой, – брякнул Колька. – Иди ты, откуда пришел. Чтоб я тебя больше не видел.
Великий дернул щекой, встал, прошелся вдоль доски – как строгий учитель.
– Слушать сюда, лоботрясы. Есть у задачки единственный ответ, честный, мужской: «Мой дом теперь твоя крепость. А придут за тобой менты, вместе будем отстреливаться. До последнего патрона». Ясно? Вот так поступают настоящие мужчины. А этот ваш околоточный сам выследил друга, сам его взял и за решетку привел. А все из-за чего? Девку не поделили. Гляди, Челюкан, как бы он и тебя не посадил при удобном случае, – и стрельнул в Галку намекающим взглядом.
– Это неправда! – Галка вскочила и выбежала, хлопнув дверью.
…Галка, как все девчонки, любопытная была, подслушивать любила. Вот бы ей и сейчас под окошком затаиться – от большой беды мальчишек уберегла бы. Но умчалась, разгневанная, упустила возможность…
– Да, – протянул Великий, – учить вас, лоботрясы, и учить. Жаль, времени нет, уезжать пора. Слабаки вы, парни. Девка вами командует, поп вас подставил, директор за людей не считает, шериф репрессирует… А вы все терпите, как козлы безрогие. Запомните навсегда: никогда не прощайте обид. Одному спустишь, другие всю жизнь в тебя плевать будут. Согласен, Кролик?
– А чего опять Кролик?..
– А того! Как говорил мне другой мудрец, мщение есть радость богов. И если они оставляют это право за собой, значит, это слишком ценный дар для простых смертных…
– Точно! – подхватил Мишка. – Надо Леньке что-нибудь такое сотворить…
– Дом мы ему поджигать не будем, – притормозил его Великий, – и окна бить – тоже. Нужно придумать что-нибудь интересное, загадочное. Припугнуть его, чтобы знал и помнил, как мушкетеров обижать.
– Ага! – выскочил Кролик. – Попугать его. Вечером или ночью. Он идет, а тут как выпрыгнуть, как заорать! Он и…
Великий прервал Ваську выразительно-презрительным взглядом.
– Стоп! – сказал он после минутного раздумья. – Есть идея! Вы одной операцией сведете счеты со всеми тремя. Недаром же подземный ход нашли. Слушать сюда: поп все за свои церковные сокровища дрожит, так? Днем трясется и ночью не спит. Пока его нет, пробираетесь в церковь подземным ходом – я догадался, как он открывается, – похватаете там что под руку попадет и прячете в сарае вашего Сенти. Ленька с ума сойдет, шериф с ног собьется. А вы через недельку все это вроде как бы разыщете и шерифу доставите. Попу – шило, шерифу – гвоздь от начальства, Сентю менты потаскают как подозреваемого. А вам – почет и слава.
– Здорово! – разошелся Кролик. – А в церкви записку с черепом оставим: «Черные мстители»!
Мишка в восторге поднял большой палец, а Колька ничего не сказал.
Глава XIII
ЗАСТРЯЛИ!
Моросило второй день. Деревня ежилась под мелкими холодными каплями, нахохлилась мокрыми крышами.
В магазин на случай половодья завезли запас продуктов. Приводили в порядок лодки. Готовились, как к осаде.
И Великий был готов к отъезду. Посоветовался с Челюканом, каким путем надежнее выбираться, собрал вещи. Особо заботливо – не в багажник, а в салон – уложил чемоданчик. Раскланялся со всей деревней, посетовал, что еще не вернулся отец Леонид, зашел попрощаться к Ратникову.
– Прощай, шериф, – протянул сильную ладонь. – Не поминай лихом. Надеялся с тобой подружиться, да, знать, не судьба.
Андрей с облегчением подумал, что тревоги его оказались ложными.
– Зря вы с вечера едете, – сказал он. – Дорога сложная. Забуксуете или заплутаете.
Они стояли на крыльце. Великий озабоченно глянул в небо, затянутое мокрыми облаками.
– Боюсь, за ночь развезет. Да и дела торопят. И так уж задержался.
– Приезжайте еще, – вежливо пригласил Андрей.
– Обязательно. Глянулось мне у вас – спокойно, мирно. Душа отдыхает.
Разговор обычный, простой. Но что-то вдруг опять задело Андрея за больное место. Почудилось ему сквозь доброжелательные слова Великого какое-то скрытое торжество. Но тут же одернул себя.
– Ладно, счастливой вам дороги.
Сбежал Великий с крыльца, сел за руль:
– Мой привет отцу Леониду.
И снова почудилась Андрею в этих словах скрытая, торжествующая насмешка.
Он опять подавил в себе сомнения, машинально отметил, что на переднем пассажирском сиденье лежит чемоданчик, который Великий купил здесь, в селе. «Что он его в багажник не убрал? – подумал мельком. – Ну, может, места там нет. Так сзади бы положил…» И опять одернул себя за подозрительность – так ему захотелось глянуть в этот чемодан. На каком основании? Может, там у него бутерброды и термос в дорогу…
Великий посигналил, как отчаливающий пароход, и резко тронул машину, будто угадал желания и сомнения участкового.
Выехав на шоссе, Великий присмотрел подходящий съезд, свернул в лес и спрятал машину в кустах.
Глянул на часы, откинул спинку сиденья, устроился поудобнее и, покурив, закрыл глаза…
В полночь он вышел из машины, запер дверцу и лесом, спрямляя путь, вернулся в село. Сторожко, невидимо и неслышно пробрался на кладбище и исчез в склепе.
Колька лезть в церковь отказался.
– И вам не советую, – жестко сказал он Кролику и Мишке.
Но ребята загорелись идеей мести, особенно Куманьков – у него больше всех было претензий ко взрослым. К тому же… интересно, заманчиво. А Кролику надо же было наконец показать, что он не хуже других, не трусливее. А то – чуть что, так сразу Кролик!
Великий объяснил им, как открыть колонну и как закрыть ее за собой. Не предупредил только о том, что второй раз ее уже не открыть, механизм больше не сработает.
Мишка раздобыл где-то старый керосиновый фонарь, Васька запасся мешком для добычи. На кладбище пошли без опасения – Мишкина «деза» о крокодиле сработала, бабка Чашкина разнесла ее по всему селу, и теперь кто и страдал бессонницей, то дома, а не на крыльце.
Кролик трусил отчаянно. Мишка не так заметно. Но когда в склепе он чиркал спичками, зажигая фонарь, пальцы его подрагивали.
– Волнуюсь, – объяснил он. – Стресс у меня. Или шок. Полезли?
Ребята откатили все тем же ломом «комод» и, чтобы не передумать, быстро нырнули вниз.
Васька был здесь впервые. И вскоре страх сменился интересом. То еще приключение!
Мишка уверенно шел впереди, размахивая фонарем. По влажным стенам мелькали тени. Шаги гулко отдавались под сводом, убегали вперед, и звук их затихал где-то вдали.
Поднялись по стучащим под ногами ступеням в колонну. Постояли, изучая механизм, вспоминая инструкции Великого.
Мишка взялся за цепь:
– Гаси фонарь.
Васька приподнял стекло, дунул на фитиль. Стало черно и сильно запахло горелым керосином.
– Давай, – сказал Кролик. Ему уже не терпелось вернуться назад.
Раздался щелчок, затем тихий скрежет. Сначала оказались в полной темноте, потом появился слабый свет. В церкви тоже было темно, но не так, как здесь.
Плита плавно легла на пол. Мальчишки вошли в храм. И сразу же остановились – так гулко прозвучали их шаги в ночной церковной тиши.
