Евгений Некрасов - Блин, победитель мафии
На словах «эксперимент, опровергающий закон сохранения веса, роста, возраста и пола» Блинков-младший вкатил столик с сундуком. Он катился легко, как пустой. Единственная хитрость была в том, чтобы не вставать ни за зеркалом, ни перед зеркалом, а то секрет фокуса тут же раскрылся бы. И подъезжать со столиком надо было на точное место, чтобы публика увидела в зеркале что ей положено, а не, допустим, ноги фокусника или собственные лица. Это место фокусник заранее показал ему из-за кулис да еще и уронил на него целую связку своих разноцветных платочков. Но Блинков-младший все равно проехал чуть дальше, и пришлось незаметно потянуть столик назад. Тогда он понял, что волнуется.
Из-за кулисы казалось, что на сцене полумрак, и, наверное, так и было. Но маленькие прожекторы, освещавшие сцену, били в самые зрачки, до дна. Блинков-младший ослеп сразу же, как только посмотрел навстречу этим прожекторам в зал. Перед ним колыхалась черная пелена, курящая, гомонящая и звякающая стеклом и металлом.
— А вот и наш Щелкунчик, — кажется, уже второй раз сказал фокусник. Ничего смешного в этом не было, но черная пелена одобрительно захихикала.
— Честь имею! — спохватился Блинков-младший и потащил из кольца на поясе длинную шпагу лилипута.
Шпага не вынималась — ему не хватало размаха рук.
— Крутая у тебя заточка, — сказал фокусник, черная пелена ржанула. — Где взял?
— На улице нашел… — начал свою реплику Блинков-младший. Черная пелена заулюлюкала, захлопала, и конец ему пришлось выкрикивать: — … В милицию несу сдавать, честно!
Потом фокусник спросил, зачем ему заточка, а Блинков-младший ответил, что у него назначена стрелка с крысиным королем. Фокусник: «А где?», Блинков-младший: «В сундуке. Мне братва его упаковала!»
У черной пелены явно были не все дома. Все эти глупости она встречала с восторгом дошколят, вопящих «Раз-два-три, наша елочка, гори!» Блинков-младший сначала думал, это из-за того, что он все никак не мог справиться со шпагой. Справился и погрозил шпагой фокуснику. Веселье в зале продолжалось.
Наконец, они с фокусником откинули стенки сундука, показали, что там пусто, собрали сундук, и фокусник подсадил Блинкова-младшего на столик. Он ринулся к уже открывшей свой треугольный люк Нине Су как к самому близкому в этой бесильне человеку.
— Молодец, — шепнула фотомодель и влажно чмокнула Блинкова-младшего в щеку. — Да куда ж ты шпагу в ящик тащишь, идол! Оставь в сундуке!
Блинков-младший провалился в ящик, люк над ним закрылся и почти сразу же грохнули откинутые стенки сундука. Зал взревел!
В амальгаме зеркала лилипут проскреб себе дырочку для подглядывания. Что лилипут — это точно, потому что Блинков-младший шею себе свернул, пытаясь пристроиться к дырочке то правым, то левым глазом. И так, и сяк было неудобно, а Нина Су вообще не смогла бы смотреть в эту дырочку, потому что не так свободно помещалась в ящике.
Когда Блинков-младший все же примостился к лилипутьему глазку, оказалось, что почти весь обзор ему закрывают откинутые вниз стенки сундука. Между ними оставалась только узкая щелка, зато прожекторы больше не слепили, и Блинков-младший хорошо видел носки лаковых туфель фокусника, край сцены и сразу за ним — круглую коротко стриженную башку. Судя по тому, что в рот ей вставлялась то рюмка, то вилка, у башки имелась как минимум одна рука и туловище, но ничего этого не было видно.
Фокусник успел объявить, что Нина Су — вице-мисс «Керосинпром», фотомодель позапрошлого месяца и до сих пор не замужем. Над головой у Блинкова-младшего загрохотало: Нина Су била чечетку. Блинков-младший почти не боялся, что незамужняя вице-мисс провалится к нему на шею. Как-никак сундук был ее с лилипутом собственностью, и она молотила ногами очень бережно.
На сцену полетела оставленная Блинковым-младшим в сундуке шпага. Мелькнула рука и красное лицо фокусника. Он подобрал шпагу и отошел. Что-то он там показал с этой шпагой, потому что зал опять заржал, а башка салютнула рюмкой. Веер из страусиных перьев медленно, как парашют, упал к самому подбородку башки.
— Да здравствует наш генеральный спонсор Георгий Козобекович! — выкрикнула Нина Су и швырнула на сцену свое серебристое платье.
Таковы законы шоу-бизнеса, — сжав зубы, сказал себе Блинков-младший. — В конце концов, она кормит свою безработную маму и сестрицу Суворову.
Заиграла музыка, вице-мисс «Керосинпром» спрыгнула со столика, и напротив щелки, в которую смотрел Блинков-младший, замаячили ее стопятнадцатисантиметровые ноги. Она танцевала по всей сцене, но всякий раз возвращалась к башке, очень этим довольной. У башки обнаружилась вторая рука, с бокалом, и она знай себе чокалась бокалом о рюмку, надо полагать, за здоровье Нины Су.
Блинков-младший не все видел и пропустил что-то важное. Музыка играла все та же — что-то из «Человека-невидимки», — но вместо длинных ног Нины Су в щелке вдруг завихлялись короткие и толстые. Столик с Блинковым-младшим в секретном ящике кому-то помешал, и его оттолкнули прямо на толстые ноги. Похоже, это произошло неслучайно. С ногами мелко сводили счеты. Стойко приняв удар, ноги переадресовали столик в кулису. Блинков-младший не знал, что там за этой кулисой — артисты выходили на сцену с другой стороны.
Толчок был такой сильный, что столик отодвинул кулису и поехал дальше. Сразу же стало ясно, почему башка торчала у самого края сцены. Там была оркестровая яма, и в ней-то за длинным столом Блинков-младший увидел уже не одну башку, а все, что положено иметь генеральным спонсорам: руки с волосатыми пальцами, брюшко, лежавшее на коленях, сотовый телефон, лежавший на столе, и пиджак бутылочного цвета. Шея в комплект не входила.
Столик со спрятанным Блинковым-младшим медленно катился по бровке оркестровой ямы и в любой момент мог туда свалиться. Генеральный спонсор и ухом не повел, как будто здесь каждый день разъезжали столики. Блинкову-младшему оставалось либо сейчас же вылезать из ящика и раскрыть секрет фокуса, либо вместе со столиком падать в оркестровую яму. Секрет в таком случае все равно раскрылся бы, но с человеческими жертвами.
Увы, даже финансово одаренные подростки не всегда принимают разумные решения. Вместо того, чтобы пулей выскочить из ящика, Блинков-младший оцепенело ждал. Самое интересное — столик в конце концов остановился. Это лишний раз доказывает, что и неразумные решения могут оказаться верными, если человеку везет.
Картина в смотровой щелке изменилась. От генерального спонсора осталась одна рука, лениво гонявшая вилкой маслину по блюдцу. Остальное заслоняла спина, которую Блинков-младший узнал сразу. Эти покатые плечи в белом смокинге, эту бороду до ушей, настрадавшихся от бабки Пупырко. Мало того, из-за спины князя Голенищева-Пупырко-старшего виднелась развернутая газета, которую Блинков-младший тоже узнал сразу. Он бы ее узнал, если бы и не сидел так близко, что мог прочитать заголовки.
Старший князь читал «Желтый экспресс» со статьей «Ананасы в пиве». Этого номера не было еще нигде. Ни в ночных киосках, ни тем более у подписчиков. Его только полтора часа назад отпечатали.
Музыку выключили, и стало слышно, что князь Голенищев-Пупырко-старший читает вслух.
— «…грезится шум, невнятный и жуткий, как возня крыс в корабельном трюме. Это, с треском взламывая рачьи доспехи, хлюпая и причмокивая, грязные бизнесмены пропивают науку», — закончил он и медленно сложил газету.
— Идиот, — с чувством сказал сварливый толстый голос, и рука с вилкой наподдала заметавшейся по блюдцу маслине.
— Журналюги, — как бы извинился за авторов статьи князь Голенищев-Пупырко-старший. Как бы ему и говорить-то неудобно в приличном обществе о таких мелких и пакостных людишках.
— Ты идиот, — уточнил толстый голос, маслине просто некуда было деваться. — Проблемы решают либо цивилизованно, либо нецивилизованно. Если цивилизованно, то тихо гадят и шумно помогают. А если нецивилизованно, то наоборот. Сажают бригаду в джип «Чероки», приезжают и первым делом стреляют клиенту в пол. Чтоб понял и проникся. И уж потом честь по чести спрашивают, какие трудности, может, надо чем помочь. А ты ни нагадить исподтишка не сумел, ни напугать как следует.
Вилка пригвоздила маслину, исчезла и вернулась пустой.
— В общем, отходи от этого дела. Не справляешься, — приговорил генеральный спонсор.
— А кредит? — беспомощно спросил князь Голенищев-Пупырко-старший. — Я же, Георгий Козобекович, и свои деньги вложил в «Сильный хмель», и кредит потратил. За пивзавод внес предоплату, мебель заказал…
Грянула музыка из «Красных дьяволят», и объявили, что после пятнадцати лет эмиграции в «Пирров пир» приехал артист нелегкой судьбы Аркадий Птичкин. Ничего новенького артист нелегкой судьбы за это время не выучил — все те же куплеты из «Красных дьяволят». Блинкову-младшему они и так не нравились, а тут он прямо возненавидел Аркадия Птичкина, который пятнадцать лет где-то колбасился и нате, приехал именно к разговору князя Голенищева-Пупырко-старшего с генеральным спонсором. Индийский факир был в сто раз лучше. Пил себе бензин и помалкивал.
