Йенс Хольм - Тайна ночных вспышек
— За разговорами не забывайте о еде! — напомнила тетя.
И все вновь склонились над тарелками.
После обеда мы поднялись в мансарду, где я обычно обитал летом. Дядя поставил туда еще одну кушетку. Между нею и кроватью осталось не так много места — только проход к окну. Но мы с Очкариком были очень довольны. Багажа-то у нас совсем немного.
— О чем задумался? — спросил я его.
— О тайне, которую нам сообщила Катя, — ответил тот. — Прикидываю, не по этой ли причине сюда прибыли те двое полицейских.
— Ты говоришь дело! Жаль, что она не рассказала нам об этом подробнее.
— Через полчаса мы с нею встретимся. Тогда и узнаем все. Нам действительно везет!
Я кивнул.
— А ты не считаешь, что мы столкнемся даже с двумя таинственными случаями? Ведь дело, о котором нам сообщила Катя, может не иметь ничего общего с полицейскими, не так ли? Тогда выходит, что, кроме ее тайны, имеется и другая, с которой и должны разбираться прибывшие сюда сыщики.
Я присел на край кровати.
— Как же нам это выяснить? Он усмехнулся.
— Для этого понадобится пытливый ум, Ким. Чтобы получить исходные факты для размышления, установим слежку за этой парочкой и выясним, куда они пойдут и что намереваются делать.
— Да, таким путем нам, возможно, удастся узнать, каким делом они намерены заняться. Мысль эта, безусловно, неплохая. Но Кате мы тем не менее пока ничего говорить не будем. Согласен?
— Я тоже так считаю. Действительно, не стоит говорить, пока не выясним, с какой целью они сюда прибыли.
— И все же не исключена возможность, что это в какой-то степени касается ее отца, — сказал я после некоторого раздумья.
— А я так не считаю, — возразил Очкарик. — Его документы в полном порядке — вид на жительство и тому подобное.
Так мы сидели, обсуждая наши будущие дела. В окно виднелось море, которое бороздили танкер и несколько мелких судов. В сосновой рощице на косогоре выше всех к небу пробилась одна-единственная березка. Листья на ней стали совсем желтыми. Осень…
3
Мы — Эрик, Очкарик и я — встретились с Катей у садовой калитки ее дома. Она была с велосипедом. Когда отправились на вокзал, за нами увязался Шнапп. Вновь оказавшись на лоне природы после долгих недель пребывания в городе, верный пес Эрика был вне себя от радости. Мы его хорошо понимали, так как и сами чувствовали нечто подобное.
Вечерний поезд уже отправился дальше. Получив из багажного отделения велосипеды, мы рискнули поехать на них по песчаной дороге в поселок.
По пути Эрик сказал:
— Как жаль, что мы не можем пользоваться гаражом Очкарика. Теперь у нас нет постоянного пункта сбора.
— А наша хижина? — напомнила Катя. — Я была там на прошлой неделе, она все еще стоит и не развалилась. В стенах, правда, есть дыры, но все можно быстро отремонтировать.
— А не холодно ли там? — спросил я.
— Так мы можем ведь развести костер, — весело ответил Очкарик.
Идея эта нам всем очень понравилась. И мы решили расстаться на некоторое время, чтобы запастись дома кое-какими продуктами, чаем, табаком, трубками, спичками и одеялами.
Я попросил у дяди разрешения взять его лодочный фонарь, а тетя выдала нам целую кучу всяких вкусностей из своих припасов. Все это мы водрузили на багажники велосипедов и отправились в путь.
К нашему постоянному месту встречи мы приехали первыми, но вскоре появились Эрик со Шнаппом, а чуть позже и Катя. К этому времени стало уже совсем темно. Фары на велосипеде у Эрика не было, поэтому он ехал в середине нашей кавалькады. Добравшись до перекрестка, мы свернули к лесу и через некоторое время оказались около хижины.
Здесь все было так же, как летом. В последний раз мы заделали отверстие в крыше куском парусины. Теперь же мы его убрали, чтобы дым от костра уходил верх. Все работали с большим рвением и прилежанием, кроме Шнаппа, который путался у нас в ногах и лаял без умолку.
Повесив посреди хижины фонарь, мы бросили под отверстием охапку хвороста, затем засыпали земляной пол сухой травой, расстелили одеяла, и стали распаковывать наши съестные припасы.
Наконец, порядок был наведен. Эрик принес воды из ближайшего ручейка. Старый котел, который мы раздобыли еще летом, вскоре запел веселую песенку. И мы расселись вокруг костра, ожидая, когда закипит вода.
— А теперь расскажи нам, Катя, что же ты обнаружила, — произнес я.
— Возможно, вы скажете, что тут нет ничего необычного… — начала она.
— Конечно, так именно мы и скажем! — воскликнул Эрик. — Давай, давай, не тяни, рассказывай!
— Связано это с одним домом, — продолжала Катя.
— И что это за дом? — перебил ее Очкарик.
— Да вы его хорошо знаете. Это тот, что стоит на откосе, около пляжа. К нему снизу ведет довольно длинная деревянная лестница.
— Там голубые ставни, так ведь? — уточнил Эрик. — Его на лето сдавали в аренду какой-то шведской семье.
Катя утвердительно кивнула.
— Да, это он.
— Примерно в том направлении, — определил Эрик, махнув рукой направо. — Если пойти отсюда по лесу, то выйдешь на просеку, а потом на дорогу, вдоль которой разбросано несколько летних домиков. Крайний и есть дом с голубыми ставнями.
— Правильно, — ответила Катя. — Отсюда действительно можно к нему выйти. Вокруг дома большой сад, но он уже давно запущен и, как мне кажется, одичал. Шведы летом там тоже ничем не занимались.
— Подожди-ка, — сказал Очкарик. — Внизу, около лестницы, находится спуск к прогулочным лодкам, не так ли?
— Да. А ты, Ким, знаешь, о чем идет речь?
— Конечно. Я лишь ожидаю, когда мы узнаем, что, собственно, в этом доме таинственного.
— Теперь как раз переходим к этому моменту, — засмеялась Катя. — Однако минуточку. Вода закипела, и мне нужно заварить чай…
Наша подруга занялась чаем, а мы сидели молча, ожидая, когда она закончит приготовления и продолжит свой рассказ. При этом делали вид, что дым от костра нам нисколько не мешает.
Собственно, метод этот применялся еще североамериканскими индейцами: костер посередине и дыра в верхней части хижины или вигвама для выхода дыма. Может, дым от датских костров отличается чем-то от индейских. Этого я не знаю. Но дым нашего костра «никак не хотел уходить наверх в отверстие. Глаза слезились, и нас одолевал кашель. Но мы не проронили ни слова недовольства. Раз индейцы стойко переносили такое неудобство, то могли потерпеть и мы.
Если не считать дыма, в хижине было довольно уютно. Стало совсем тепло. В отблесках пламени все выглядело несколько таинственно и даже торжественно. Фонарь мы потушили, так что внутренность нашего убогого сооружения освещалась лишь костром. Катя вытащила из своей поклажи печенье и половину песочного торта. Затем последовали нож, чайные ложки, сахар и чашки. Она разлила чай, разрезала на четыре части торт и села рядом со мной к костру.
Чай сильно отдавал дымом. Но никто из нас не обращал на это внимания. Напротив, все утверждали, что чай просто великолепен. Так мы сидели, наслаждаясь тишиной, теплом и Катиным угощением. Ведь это была совсем иная жизнь, чем занятия в школе!
Шнапп лежал рядом, поглядывая на нас укоризненно. Но он ведь ничего не знал об индейцах!
Когда мы расправились с тортом и Катя налила нам еще по чашечке чая, Эрик, Очкарик и я закурили трубки, уселись поудобнее и приготовились слушать продолжение Катиного рассказа.
— Так вот, — сказала она, — на прошлой неделе случилось нечто необычное. Я ходила в соседний поселок в кино. А поскольку велосипед был не в порядке, то шла туда и возвращалась домой пешком. На обратном пути мне почему-то захотелось пройтись по пляжу. Было около десяти часов вечера, и кругом царила густая темнота.
— И тут ты прошла мимо дома с голубыми ставнями?
— Да, — ответила она, — и вдруг заметила наверху свет.
— Свет?!
— Да, хотя, собственно, это было необычное освещение. Я хочу сказать, что электрический свет-то не включался вовсе. Был виден лишь слабый мигающий лучик, как будто кто-то ходил по дому, подсвечивая себе карманным фонариком. Остановившись, я внимательно присмотрелась.
— Минуточку, — прервал я ее. — Ты увидела свет внутри дома. Разве ставни на окнах не были закрыты?
— Нет, насколько я помню, нет. Это-то и удивительно. Правда, в тот вечер я об этом не подумала. Я долго стояла на берегу, посматривая наверх, в сторону дома. Сначала я было подумала, что в доме горит камин, так как свет-то был мерцающий. Но потом все же пришла к выводу, что это — карманный фонарик.
Катя на минутку замолчала, и Эрик сказал:
— Можно прямо с ума сойти. Звучит интригующе. А что ты сделала потом?
— Я осторожно прокралась наверх по лестнице. Когда оказалась в саду, спряталась в кустах и стала наблюдать за домом. Через несколько минут свет погас. Я продолжала наблюдение в расчете, что услышу оттуда какие-нибудь звуки. Но все было тихо. Тогда я подползла поближе к дому и стала ждать.
