Елена Нестерина - Пудель бродит по Европе
– Чего он так на тебя смотрит? – шепнул Арине Витя, кивая вслед Почечулину.
– Да он уже давно такой, – ответила Арина.
А ведь и правда, Димка вот уже месяц ходил грустным, поначалу даже с заплаканными глазами. Его собака, огромный красноглазый сенбернар Харитоша, вдруг пропал. Его весь седьмой «В» хорошо знал и любил – Димка Почечулин жил у самой школы и часто гулял с Харитошей поблизости. На сенбернаре можно было верхом кататься, он, как слоненок, таскал на себе ребят, любил всех людей без разбора, обожал пробежки на далекие расстояния, наматывал по нескольку кругов по кварталу, но всегда возвращался. Но однажды не вернулся, и напрасно Димка и родители много часов подряд носились по улице, звали Харитошу, опрашивали прохожих. Даже дали объявление в газету. Но пес не нашелся.
– Жалко Почечулина, – вздохнул Витя, вспомнив о беде Димки. У самого Вити никогда никаких животных дома не было. Разве что у дедушки в деревне – те, что шли в конечном счете на дальнейшую переработку: куры, утки, поросята.
– Жалко, – согласилась Арина, вместе с бурным потоком одноклассников устремляясь к выходу.
Пролетая мимо Петра Брониславовича, который стоял в коридоре у раздевалок и давал напутствия своим питомцам на дорожку, Арина Балованцева вдруг заметила, что и тот как-то необыкновенно грустен, хоть и старается выглядеть задорным бодрячком.
– Петр Брониславович, а вы случайно тоже не заболеваете? – спросила она, выруливая из толпы. – Скажите, вам чихается или кашляется?
– Эх, к счастью, нет, Ариночка, не заболеваю. Не кашляю и не чихаю… – печально вздохнул он.
– Так это же хорошо! – бодро воскликнула Арина.
Но Петр Брониславович обреченно пожал плечами и ссутулился. Такую картину можно было наблюдать крайне редко – осанка у учителя физкультуры, в прошлом прапорщика регулярной армии, была отменной. А если уж он позволяет себе сутулиться – значит, плохо дело, прямо-таки дело швах…
Увидев, что Арина заглядывает Петру Брониславовичу в лицо и что-то заинтересованно у него выспрашивает, Витя Рындин, появившийся из раздевалки мальчиков, тоже подошел.
– …Значит, у вас что-то случилось, – тем временем говорила Арина. – Ведь случилось, и что-то неприятное, так ведь?
– Эх… Случилось, – в очередной раз тяжело-тяжело вздохнув, произнес Петр Брониславович.
– Может, вы расскажете? – не отставала Арина. – Если это, конечно, не личная тайна.
– Да, – подтвердил ее вопрос немногословный Витя Рындин.
Петр Брониславович посмотрел на девочку, на мальчика, которые, задрав головы, сочувственно вглядывались ему в лицо…
Случиться-то случилось… Рушилась его счастливая семейная жизнь – вот что случилось! Из-за глупой, даже смешной ерунды. Но как рассказать детям о том, что произошло?
– А! Эх… – Петр Брониславович, точно разгоняя невидимых назойливых привидений, махнул своей сильной рукой. – Слушайте. Может, я и дурак, но что делать, не знаю. А вдруг вы мне и поможете, ребятки…
И он начал свой рассказ.
Арина и Витя слушали внимательно. Петр Брониславович повествовал о своих горестях, забыв обо всем вокруг; Арина Балованцева острым зрением не отличалась, и поэтому только Витя Рындин заметил, как из-за двери раздевалки мальчишек выглядывает чье-то чуткое и довольно знакомое ухо-локатор. Выглядывает, настраиваясь на прием волны, которая могла сообщить что-то интересное.
Витю так и подмывало одним прыжком броситься к двери и рассекретить человека-ухо. Однако почти на сто процентов Витя был уверен, что и рассекречивать-то особо нечего. Потому что наверняка прячется за неплотно закрытой дверью и подслушивает не кто иной, как поэт и гражданин, которому до всего на свете всегда есть дело, – Антоша Мыльченко.
Снова посмотрев на любопытное ухо, Витя Рындин усмехнулся – наивный Мыльченко уверен, что не обнаружен, а потому крут… Но Витя тут же закрыл рот ладонью – не дай бог Петр Брониславович решит, что это он над ним смеется, и обидится. А обижать любимого учителя Вите совершенно не хотелось.
Глава II Советы будущим пуделеводам
Ни для кого в седьмом «В» не было секретом, что совсем недавно их классный руководитель Петр Брониславович женился на молодой женщине по имени Галина Гавриловна. Из-за этого каждый день он бывал теперь на работе в особенно приподнятом и радостном настроении, шутил, часто весьма остроумно, не зверствовал на уроках и вообще был чудо что за учитель.
Никогда раньше Петру Грженержевскому не попадалось столь веселых, умненьких и шустрых особ женского пола. А тут вдруг, во время экскурсии на мясокомбинат, группу его буйных учеников водило мимо колбасных и сосисочных агрегатов такое прекрасное существо в белом халате и с биркой «технолог», что Петр Брониславович понял: вот она, любовь, где человека может застать! Среди перерабатываемого мяса. Ей, оказывается, все равно, любви этой, где явиться…
И влюбился.
Прекрасным существом женского пола, в которое влюбился Петр Брониславович, и была Галина Гавриловна – молодой технолог с мясокомбината.
После ряда перипетий Петру Брониславовичу и Галине Гавриловне удалось пожениться и счастливо зажить в его уютной квартире.
И вдруг сегодня, сегодня…
Галина Гавриловна была немного простужена. Прохаживаясь по цехам своего родного мясокомбината, она несколько раз чихнула, нос ее зачесался, да и кашлять захотелось. Человеком старший технолог Грженержевская была очень ответственным, поэтому она сразу подумала: не имеет права старший технолог слоняться больным по предприятию и чихать в продукцию! А раз так, то Галине Гавриловне ничего не оставалось, как на время изолировать себя от производственного процесса.
Она отправилась в медпункт комбината и оформила больничный лист.
На третий день сидения дома Галина Гавриловна заскучала. В кровати ей не лежалось, лекарство не пилось, потому что симптомы болезни сами собой постепенно сошли на нет. Но опасные бациллы наверняка могли затаиться в ее организме и вылететь, как только она переступит порог мясокомбината, так что на работе появляться было рано!
Галина Гавриловна поднималась ни свет ни заря, намывала и надраивала полы, мебель, посуду, перестирывала все вещи, пересаживала в другие горшки комнатные растения. Даже портрет своего знаменитого дедушки – изобретателя колбас «Солидарная», «Южнопортовая», «Серые глаза» и сосисок «Прием» врезала в более красивую и модную рамку.
И на этом – все… Заняться ей больше было нечем. Петр Брониславович уходил с утра на работу, и Галине Гавриловне становилось скучно сидеть в одиночестве в пустой квартире. Ей хотелось на работу, но было нельзя – санитария и гигиена труда дороже всего!
Вот так и сегодня: щедро намазывая своему драгоценному Петру Брониславовичу масло на хлеб и укладывая сверху этажами сырок и колбаску, Галина Гавриловна произнесла в предчувствии скорой разлуки (на работу муженек отчаливал):
– Да, Петюня, повезло мне с тобой, голубчик. Кому бы еще я такой большой бутерброд сделала? Кто бы его осилил? А ты молодец, съешь и добавочки попросишь!
Петр Брониславович заулыбался и даже смутился.
– Это мне с тобой, Галиночка, повезло так повезло, – проговорил он, получая гигантский бутерброд, – ну какая еще женщина так понимает меня. И еду готовит такую прекрасную.
– А это все потому, Петечка, – сказала Галина Гавриловна, – что мы с тобой просто идеально друг другу подходим. Вот и ссор у нас поэтому с тобой нет никаких, и стычек…
Петр Брониславович, прожевывая большой кусок бутерброда, чуть не поперхнулся.
– Скажешь тоже, Галиночка, – стычек! Что ж мы с тобой – демонстранты какие-нибудь?
Но Галина Гавриловна продолжала гнуть какую-то свою, известную только ей линию.
– Я в другом смысле, – покладисто проговорила она. – И все-то у нас хорошо, и всем мы довольны, и не ругаемся никогда…
– И все есть, – добавил весело Петр Брониславович. И хотел продолжить перечисление счастливых явлений их совместной жизни.
Но тут Галина Гавриловна твердым голосом оборвала его:
– А вот и не все у нас есть, Петюня.
Петр Брониславович отложил бутерброд и удивленно уставился на свою супругу.
– Не понял, – по-армейски заявил он. – А чего у нас нету, Галиночка? Вон и ковер новый купили, и машину стиральную. Скоро денег накопим – и легковую машину приобретем…
– Да ну ее, Петюня, легковую эту машину… – срывающимся голоском проговорила Галина Гавриловна. – Это уж как-нибудь потом…
Петр Брониславович обхватил голову руками и принялся думать. Но уже через минуту он вновь обратился к супруге:
– Я заинтригован, Галиночка… Чего же это тогда у нас все-таки нету?
– А радости у нас в доме мало… – кротко пролепетала Галина Гавриловна, незаметно для супруга внимательно следя за его реакцией.
