Лилиан Браун - Кот, который свихнулся на бананах
– Большинство жителей Мускаунти ценит хорошую шутку, – добавила Кэрол, – но дойдёт ли она до них? Так вот, Квилл. не мог бы ты рассказать об Уайльде в программке?
– Само собой. И потому я здесь! Наша публика, как я мог заметить, кроме исполнителей, ничем не интересуется. Им куда интереснее болтать с соседом по ряду. И ничего из того, что нужно знать, чтобы получить удовольствие от пьесы, они так и не прочтут, пока не придут домой. Так вот какая мысль пришла мне в голову: во вторник, точнее – в этот вторник, я посвящу свою колонку разбору стиля Оскара Уайльда.
– Я обеими руками «за»! – вскричала Кэрол. – Твою колонку читает весь Мускаунти, и у тебя есть дар говорить о сложных вещах простым языком.
– Верно! – подтвердил Ларри. – Наши люди не лишены чувства юмора; всё дело в том, чтобы настроить их на нужную волну. Дай Квиллу распечатку пьесы, Кэрол.
На этом совещание закончилось, и Кэрол пошла проводить Квиллера до дверей, а Ларри погрузился в свою канцелярию.
– Что, Полли очень переживает из-за перехода на новую работу? – спросила Кэрол.
– Ей жаль оставлять библиотеку, которой она отдала двадцать с лишним лет, но и перспектива управлять книжным магазином весьма заманчива. Кстати, ты не могла бы предложить что-нибудь, чтобы сделать ей подарок? Только бижутерии у Полли предостаточно.
– Мы ждём партию элегантных кашемировых платьев, включая несколько цвета перванш. Как раз тот оттенок, который любит Полли.
Попадая на Мейн-стрит, Квиллер домой не спешил. Всякий раз ему что-то требовалось – то купить зубную щетку в аптеке, то познакомиться с новой коллекцией галстуков в бутике «Всё для мужчин» На этот раз любопытство толкнуло его в сторону Ореховой улицы – бросить взгляд на новый книжный магазин, который открывали на средства Клингеншоеновского фонда.
Ещё раньше на той же улице Фонд К. приобрёл пустырь, который давно уже был бельмом на глазу у добропорядочных жителей Пикакса. Очистив его от зарослей бурьяна и от развалин брошенных построек, там разбили парк и возвели жилой комплекс с однокомнатными квартирами, которые сдавались студентам, подрабатывающим в магазинах и офисах. Назвали этот квартал Уинстон-парк. С появлением книжного магазина весь район вокруг – в основном коммерческий – обретал новое, посвежевшее лицо.
Вторничную колонку Квиллер написал в своём излюбленном стиле.
Приготовьтесь, друзья! Премьера обещает массу сюрпризов. Комедия «Как важно быть серьёзным» считается шедевром Оскара Уайльда, драматурга и острослова девятнадцатого века.
«Как важно быть серьёзным» – комедия нравов, пародия на лондонское высшее общество. По мнению режиссёра постановки, Кэрол Ланспик, пьесы Уайльда требуют особенного, утончённого стиля исполнения, и уж конечно, не реалистического. Самомнению, с которым преподносят себя герои пьесы, соответствуют их высокопарные изречения. Например:
«Похоже, одного из родителей ещё можно рассматривать как несчастье, но потерять обоих – это похоже на небрежность».
Фабула – более чем странная, вернее – сплошной дурдом. Молодой человек, ещё не женатый, придумывает себе беспутного братца по имени Эрнест, а другой – больного дядюшку по фамилии Бенбери. Зачем? А вот это вы узнаете, когда посмотрите пьесу.
Важное место в этой истории занимает сумка – нет, не дамская сумочка, а дорожная кладь, саквояж, достаточно вместительный, чтобы положить в него… что? Терпение, терпение. Всему своё время! Сами увидите.
Кроме того, там фигурируют сандвичи с огурцом. Молодой человек приглашает гостей на файв-о-клок – ну да, на чай, который англичане пьют между обедом и ужином, – а в качестве угощения собирается подать сандвичи с огурцом. Так вот, они такие вкусные, что он ещё до приезда гостей съедает их все до единого.
Я спросил Милдред Райкер, редактора кулинарного отдела, что такого особенного в сандвиче с огурцом. Вот её ответ: «Для приготовления классических сандвичей с огурцом возьмите хлеб, нарежьте его ломтиками, каждый ломтик намажьте с одной стороны маслом, распределив его равномерным слоем, затем положите сверху тонкий (не толще бумажного листа!) кружочек огурца и накройте сверху другим смазанным маслом ломтиком хлеба. Сандвичи с огурцом – объедение! Сами просятся в рот! Просто не удержаться!»
Многие парадоксы Оскара Уайльда и сегодня в ходу, например: «Тридцать пять – возраст расцвета. В лондонском обществе не счесть женщин самого высокого происхождения, которые остаются тридцатипятилетними по многу лет».
Каждый вечер в одиннадцать Квиллер завершал день телефонным разговором с Полли Дункан, главной женщиной в его жизни. На этот раз её голос звучал устало.
– Опять работала с утра и до ночи! – попенял ей Квиллер.
– Так ведь столько дел надо переделать, – вздохнула она. – Утро трачу на библиотеку, а потом часов семь-восемь уходит на книжный магазин.
– Отдыхать тоже надо. Сделай паузу – и сходим на премьеру. Уайльд тебе понравится.
– Я бы с радостью! Только премьера играется как раз в тот вечер, когда библиотечный совет устраивает для меня прощальный ужин!
– Н-да, банкет – дело серьёзное. Ничего, мы посмотрим спектакль в другой раз. Его будут играть три субботы подряд. Правда, на премьере мне будет тебя недоставать. И все станут о тебе спрашивать.
Потом поговорили о разных малозначащих мелочах, какими обмениваются близкие люди, которые уже долгие годы знают друг друга.
– Непременно выпей на ночь чашку какао, – посоветовал он под конец. – Я могу тебе завтра в чем-нибудь помочь?
– Да, – мгновенно откликнулась она. – Будь добр, привези Данди!
ДВА
Данди был котом ярко-рыжего цвета, названным в честь шотландского города, который славился изготовлением апельсинового джема. Ещё котенком его подарили книжному магазину в качестве талисмана. Предполагалось, что дружелюбный, общительный библиокот будет привлекать покупателей и повышать продажи. Его роскошная шерстка переливалась кремовыми и абрикосовыми полосами, а глаза были изумрудно-зелёными.
Ему выделили местечко в углу «служебки», экипировав спальной корзиной, подносиком для еды, миской с водой и «удобствами», как называла их Полли.
Квиллеру она объяснила: «Пусть понемногу обживается в новой для него обстановке, пока его окружают наши доброжелательные продавцы и ещё не нагрянули толпы покупателей».
Котёнка вырастила жена Кипа Мак-Дайармида, главного редактора «Локмастерского вестника» и Квиллерова доброго приятеля. Они частенько встречались за ланчем в локмастерском ресторане «Конь-огонь».
И на этот раз – в день эвакуации Данди, как позднее назвал это событие Квиллер в своём дневнике, – они договорились о свидании за ланчем.
По пути в Локмастер Квиллер предался воспоминаниям. Он вспомнил Уинстона – серого, цвета пыли кота с пушистым хвостом, главного борца с пылью в насквозь пропыленной букинистической лавке покойного Эддингтона Смита. Пикаксцы посещали её, чтобы поприветствовать Уинстона, а заодно за пару долларов покупали какую-нибудь подержанную книжицу. Большая часть Квиллеровой библиотеки – если не все её богатства! – приобретались в лавке Эдди Смита, пока пожар не уничтожил её дотла. Уинстон спасся и нашёл убежище на заросшем бурьяном пустыре, который теперь превратили в парк, носящий его имя. Полное имя кота было Уинстон Черчилль, но мало кто знал, что назвали его так в честь американского романиста, а британский премьер-министр тут вовсе ни при чём.
Не успели они усесться за столиком, как Кип выдал Квиллеру в своей обычной шутливой манере:
– Так-так, ребятушки, молодцы из захолустья. Опять принялись за свои прежние штучки-дрючки – охоту за нашими лучшими людьми? Мало того что сманили наших врачей, потом метеоролога, так теперь тащите к себе Олдена Уэйда!
Квиллер тоже за словом в карман не лез:
– Мы не виноваты, если у нас, в Пикаксе, живётся лучше.
– Вот как! – сыронизировал Кип. – Но если серьезно, с Олденом приключилась печальная история. Помнишь, в прошлом году от случайного выстрела погибла женщина? Это была жена Олдена! Дело так до сих пор и не закрыли. Олдена тогда окружили сочувствующие – скорбные голоса и лица. Потом неизвестно куда делся их сын, так что Олден продал свой дом и отправился на поиски нового места.
– Не могу его за это винить, – сказал Квиллер. – Я с ним ещё не пересекался, но слышал, что он вступил в Театральный клуб. Что ж, это поможет ему отвлечься от скорбных мыслей.
Подошла официантка, чтобы принять заказ, и поставила на середину столика вазу с единственным цветком – бутоном жёлтой розы.
– Это вам от хозяйки, – сказала она. – Бутону четыре дня.
– Передайте мисс Инглхарт: мы благодарим за честь, – торжественно произнес Кип.
Они сделали заказы, и Квиллер спросил:
– Позволь поинтересоваться, что символизирует этот жёлтый цветок?
