Евгений Шерстобитов - Акваланги на дне
А в скалах Голубой бухты рабочие с киностудии уже строили небольшой домик с усадьбой. Это будет такая декорация для съемок. Там должны будут по фильму жить старый рыбак с внучкой и огромная сторожевая собака Разбой.
В самом поселке киношники выбрали для съемок дом Телятниковых. По этой причине Борька Телятников третий день ходит сам не свой, никого не узнает и вообще важничает.
Бегали ребята к этому дому, у забора постояли. А почему у забора стояли? Да все потому, что Борька Телятников никого за калитку не впустил. «Кто вас знает, — говорит, — возьмете еще чего, казенное все — студийное».
И в самом деле, весь двор был завален досками, рейками, какими-то щитами. Отдельно лежали плиты ракушечника, рядом с ними стояла только что выструганная, только что сбитая собачья будка, а за ракушечником красовалась новенькая, свежевыкрашенная голубятня.
— Будка-то зачем? У вас же есть.
— У нас старая, — гордо отвечал Борька, — а в кино все должно быть новое.
— А голубятня?
— Голуби должны жить, ну будто бы он, кто здесь живет, голубей разводит.
— А голуби будут?
— А как же, — важно объяснял Телятников, — а когда кончат снимать, мне пару подарят. Я уже договорился. Не верите?
Чего уж там не верить, каждый знал — Телятников у любого сможет выклянчить.
Вспомнив сейчас об этом, ребята опять позавидовали Борьке. Жила жилой, а везет же человеку!
— Внимание! — сказал вдруг Захар. — Киношник возвращается.
Сосед осторожно опустил на песок маску и трубку, бросил ласты и, аккуратно надев очки, с удовольствием растянулся на полотенце, подставив солнцу без того уже загорелое тело. Капельки воды дрожали на стекле и золотом корпусе часов.
— Простите, пожалуйста, — заинтересованно пододвинулся к мужчине Ромка, — какие такие у вас часы? Мне говорили, морская вода проникает в любой механизм.
Мужчина медленно повернул голову к мальчикам, темные очки его долго и как-то грозно смотрели на Ромку, потом тонкие губы разжались.
— Много будешь знать, мальчик, скоро состаришься, — ответил он резким, но доброжелательным тоном.
Ромка отвернулся к друзьям. Те недоуменно переглянулись. Кажется, вопрос был задан вежливо, деликатно.
Тут Степа что-то придумал. Он перелез через Сеньку Пичужкина и вплотную придвинулся к маске соседа, даже рукой прикоснулся, пощупал резину.
— Вы не разрешите, — как можно жалобнее, как можно протяжнее попросил Степа, — только разок нырнуть…
Мужчина привстал. Всегда неприятно, даже немного страшно, когда нельзя увидеть глаза человека, с которым разговариваешь.
— Вам что — делать нечего, — сказал сосед откровенно грубо и притянул маску к себе, — может, милицию для порядка позвать?
Теперь уже никто не сомневался в том, что это не киношник, а самый обыкновенный курортник. Во-первых, настоящий киношник не стал бы так грубо разговаривать с ребятами, тем более если он снимает детский фильм. Во-вторых, если киношники уже приехали, то совсем недавно — ну день, ну два назад. А этот успел так загореть, как будто он на море уже целый месяц.
— А что, хлопцы, — предложил Ромка, — не пора ли окунуться? — И с веселыми криками наперегонки они бросились к воде.
«Окунались», наверное, минут двадцать, а то и все полчаса, а когда вернулись, их сердитого соседа не было, однако сумка, полотенце с темными очками, сандалеты оставались на месте.
Потом купались еще и еще.
Вернулись посиневшие, озябшие, а хозяина сумки и сандалет все не было.
Ромка забеспокоился.
— Вот еще, — сказал пренебрежительно Захар, — нашел о ком волноваться… Здесь же где-нибудь встретил приятелей и «козла» забивает…
— Конечно, — как всегда, поддержал друга Пичужкин, — или в «дурака» режется…
Они лежали на спине, блаженно раскинув руки, и спокойно рассуждали.
— А может, у ларька пиво глушит, — с удовольствием потянулся Слепа, — что ему…
Да, мог, конечно, человек повстречать дружков, и заговориться с ними, и в «козла» мог поиграть, и в «дурака» мог…
А мог и…
— Задержка дыхания, — вспомнил Тимка слове инструктора Тимофея Васильевича, — и все… Мгновенная потеря сознания…
Мальчишки уже готовы, были бежать на «спасалку», поднимать тревогу, но тут на песке появилась короткая тень, и около сумки легли знакомая овальная маска, зеленые перепончатые ласты и трубка с желтым загубником.
— Я же говорил, — облегченно вздохнул Степа и, потянувшись, повернулся снова на спину.
Мужчина нагнулся к очкам, надел их и, тяжело дыша, опустился на полотенце. Посидев спокойно с минуту, потянулся к сумке, привычно расстегнул «молнию».
Ромка посмотрел на него и тихо ахнул.
Это был совсем не тот, совсем другой человек.
Такого же роста, такого же сложения… Только волосы другие. У того, у первого — длинные, черные, спадающие на лоб, а у этого какие-то коричневатые, очень короткие, подстриженные ежиком.
Однако неизвестный спокойно, деловито копался в сумке, отлично зная, где что лежит. Вот достал из бокового кармашка зеркальце, посмотрелся, спрятал зеркальце. Вытащил трусы и майку. Отложил майку в сторону, тяжело поднялся и пошел к кабине для переодевания.
— Это же не он, — тихо сказал Ромка.
— Как не он? — не понял Захар.
— Почему не он? — деловито справился Степа, не открывая глаз.
— А ведь верно, — только что сообразил Тимка, — у того ноги были, помните, волосатые… И весь он какой-то был лохматый…
Степе приподнялся и сел. Как же, ноги и он запомнил… Такие заросшие… А у этого?
— И еще часы, — вдруг встрепенулся Сенька Пичужкин, — помните? Он же их не снимал, а этот совсем без часов.
Тут Ромка сделал знак ребятам — тихо!
Неизвестный, уже в трусах, выжимая на ходу плавки, подходил к ним.
К морю полоскать плавки он не пошел, а прямо бросил их на полотенце и спокойно стал натягивать майку.
Тут Ромка не выдержал.
— Гражданин, — поднялся он и даже побледнел, — это не ваши вещи. Зачем вы их надеваете?
Мужчина даже дернулся. Чего-чего, а этого он на ожидал.
— Как это не мои? А чьи же?
— Не ваши! — закричал нарочно громко Тимка. — Это другого гражданина…
— Он на минуточку отошел, — тоже громко, тоже напористо кричал Захар, — на минуточку…
— Что же, отойти нельзя, — возмущался Степа, — он, может, пиво пить пошел.
Громкий крик сделал свое дело.
Заинтересованно подняли головы, обернулись на шум пляжники. А проходивший мимо молодой, спортивного склада парень остановился.
— Зачем не свое трогаете! — кричал Сенька Пичужкин.
— Вы что-то путаете, ребята, — мужчине теперь приходилось оправдываться не только перед мальчишками. — Ребята путают… Это мои вещи… я ходил купаться… вас не было, ребята, когда я раздевался,…
— Это вас не было! — отвечал Ромка. — А мы видели того гражданина. Это его сумка…
— Его очки!
— Его полотенце!
— В самом деле, гражданин, — вмешался один из подошедших, седоватый усатый дядька. — Чем вы докажете, что это ваше? С какой стати ребята будут обманывать?
— Конечно, конечно, — торопливо согласился неизвестный, — зачем ребятам врать? Они просто путают… Их просто не было… А какой-то гражданин действительно с таким же полотенцем, попался мне навстречу…
Ребята переглянулись.
Тем временем мужчина вытащил из сумки помятые серые брюки и протянул их седоватому.
— Вот, пожалуйста, возьмите… — смущенно улыбнулся он, — там в заднем кармане пропуск в дом отдыха…
Дядька немного порылся в брюках, не сразу нашел задний карман, не сразу вытащил оттуда синенькую картонку с фотографией.
Неизвестный уже веселее продолжал:
— Вот там написано, что я — Сухоруков… Иван Кондратьевич. Так, да?
Усатый, не отрывая глаз от картонки, согласно кивнул.
— Проживаю в корпусе 6, палата 114, так?
— Действительно так, — развел руками дядька и передал пропуск остальным.
— А чего на общий пляж пришли? У вас свой есть… отгороженный.
Неизвестный виновато улыбнулся, развел руками, мол, так захотелось, так уж получилось…
И вдруг, вспомнив что-то, обрадовался.
— Там же, на пропуске, фото мое есть… Как, похож? — он снял очки.
— Похож.
— Еще у меня в брюках записная книжка есть, — продолжал неизвестный, — достаньте ее…
Дядька достал и книжку.
— Желаете проверить? — Неизвестный вел себя, как фокусник, у которого удачно прошли самые опасные номера и теперь можно быть уверенным в успехе. — Могу перечислить всех моих родных и знакомых, записанных там от «А» до «Я».
— Чего там, — сказал седоватый, — ясное дело, ошиблись хлопчики, перепутали… А, граждане? Какое будет мнение?
Граждане, убедившись, что скандала не будет, возвращались к прерванным занятиям.
