Дмитрий Щеглов - Праздник обжоры
Дознаватель еле сдерживал смех, слушая рассказы свидетелей и записывая их показания.
А пока коза, сбив вместе со спесью шляпку с дамы, еще и подняла ее на рога. Триумф был полный. Перед козой стояла ее хозяйка — бабка, а враг в лице бывшей заступницы был повержен на пол.
Строгая очередь, длинной кишкой тянувшаяся по коридору, рассыпалась на хохочущие кучки.
— Зарезали, — несся от пола заполошный крик посетительницы в шляпке, как будто на нее напала шайка разбойников.
— Ко мне, Мухтар! — Заученным перед зеркалом театральным жестом посетительница изобразила умирающую от жестоких ран героиню и упала то ли в натуральный, то ли наигранный обморок.
Дог был молодой, дурной еще, не обученный театральному искусству. Нет чтобы стать над своей хозяйкой и, завывая, изобразить мировую скорбь, он, глупый, прыгнул на козу. Плохое воспитание собаки вкупе с сытой жизнью ознаменовали начало киржачского побоища.
По телевизору как-то в программе «В мире животных» показывали охоту льва на антилопу. Лев прыгнул на спину антилопе, но та стряхнула его на землю. Победителем в тот раз вышла антилопа. Лев, рыкнув, спокойно отвернулся, а антилопа убежала. Мне кажется, что коза могла видеть эту передачу, потому что она сбросила здорового дога на умирающую хозяйку и со страху кинулась бежать. Дог же не последовал примеру льва, не зевнул, не отвернулся. Лежавшая без движения посетительница, так похожая на артистку, увидев, что победа не на их стороне, вскочила и, схватив за шиворот пса, как борец, кинула его вслед убегавшей по коридору козе.
Если я скажу, что в тот день в больнице была областная комиссия во главе с академиком, вы мне не поверите.
Естественные условия для парнокопытных, в первую очередь для коз, — горы и крутые склоны. Поэтому на второй этаж, опередив на лестнице настигающего пса, коза ворвалась первой. В больнице, как всегда, не хватало мест, и часть больных лежала в коридоре. Первое, куда попала коза копытом, была утка. Один шаг с нею она пробежала, а на втором снайперски освободилась, попав судном точно в лоб нагоняющему ее псу. Холодный душ не остановил дурака. Медсестра, собравшаяся делать лежащей в коридоре больной укол, задетая козой, развернулась на сто восемьдесят градусов и вонзила иглу в пробегавшего мимо дога. Бежавший до этого молча, пес дико взвыл. Игра в догонялки вышла на новый, музыкально-шумовой уровень. Вслед мчащейся паре несся дикий визг женщин и хохот страдающих от безделья мужчин. В конце коридора, когда казалось, что вот дог уже настиг беглянку, последнюю снова выручила не в меру крутая лестница, ведущая на третий и последний этаж.
И тут коза подвела Данилину бабку. Ой как она ее подвела! А та ведь за ней целый день присматривала, с руки кормила. Вот и докормилась. Коза увидела впереди себя преграду из сплошных человеческих тел — комиссию. Ни обойти, ни перепрыгнуть. Все, как положено в больнице, были в белых халатах, и лишь председатель комиссии, молодой академик, как было зафиксировано в милицейском протоколе, проигнорировав это требование, проводил обход в новом, купленном в Лондоне, дорогом синем костюме. В сплошной изгороди, состоящей из белых халатов, его синий костюм, наверно, показался козе открытой калиткой, потому что она, чуть изменив направление бега, вонзила во второй раз за сегодняшний день рога — в не простого посетителя больницы, в академика. Непростительная ошибка. Академик — это не какая-то дама в шляпке.
Довершил разбойное нападение, как квалифицировала этот удар милицейская сводка, точный бросок удалого дога. Наконец-то он настиг козу. Сплетение из трех тел: новоиспеченного академика, испуганной козы и свирепого дога — покатилось по полу третьего этажа. Разнимали врачи этот клубок при помощи металлических подставок для капельниц. Так как оборудование в больнице было с тех времен, когда в каждый предмет закладывали троекратный запас прочности, не жалея металла, — эти подставки фигурировали потом в уголовном деле как орудия нанесения тяжких телесных повреждений уважаемому председателю комиссии проверяемыми врачами.
— Званию моему позавидовали, — жаловался начальнику милиции академик.
Врачи, как могли, оправдывались. В итоге в протоколе появилась компромиссная запись: «Метили в собаку».
Внизу стояли подписи четырех заведующих отделениями.
А вот запись в справке, выданной пострадавшему академику, гласила: «Все удары пришлись в теменно-грудную область», и ни слова о козе и доге.
Из завала на финишную прямую снова первой вырвалась коза, а за ней серебряным призером пришел молодой дог. На этот раз коза сразу слетела с третьего этажа на первый и пулей выскочила на улицу через дверь, которую держал открытой предусмотрительный Данила. Почему-то ей больше не нужна была бабка, кончилась у них любовь, и только глупый молодой дог подлетел к своей хозяйке, ожидая заслуженной похвалы. Как же, дождешься. Она брезгливо от него отталкивалась, зажимая нос.
Теперь на втором этаже, только в разных палатах, лежат: Данилина бабка, посетительница в шляпке, — а председатель комиссии, академик, говорят, лечится от заикания в лондонской клинике.
А Данилу все почему-то стали называть Козлопасом.
Вот и сейчас мы нашли его на дне спущенного озера пасущим козу. Это Настя так некрасиво поздоровалась, обозвав его Козлопасом, а я протянул ему руку и выразил сочувствие. Я думал, Данила будет сильно переживать и находиться в унынии. Но плохо же знал я своего друга. Он, хохоча, рассказывал:
— Пасу я сегодня с утра козу и думаю: еще, чего доброго, ко мне прицепится кличка Козлопас — до конца жизни не отмоешься, и так уже второй день никто по-другому не называет. Вдруг — смотрю, подъезжает вице-мэр нашего города, выходит из машины и идет ко мне. Захотелось ему на местную достопримечательность посмотреть. Я сразу хватаюсь за живот и прошу его одну минуту постеречь козу, пока сбегаю до дома и вернусь обратно. И хворостину ему протягиваю. Он и слова не успел вымолвить, как я слетал домой и вернулся. Смотрите, что у меня есть. Ничего особенного у него в руках не было. Обычная коробка из-под женских духов.
— Непонятно? — довольный собою, воскликнул Данила. — Вот и из них никто ничего не понял, пока вице-мэр стоял здесь с хворостиной и расспрашивал меня, как там, в поликлинике, было все на самом деле.
— Ну и что это у тебя там, Козлопас? — Настя нарочно нарывалась на скандал.
Данила согнулся как от животной колики и передал ей хворостину:
— Подержи, пожалуйста.
Ничего не подозревающая Настя, стоящая рядом с козой, держала в руках лозу. Данила повернулся к ней лицом и громко произнес тарабарщину:
— Трам, барарам, петух.
— Ну и что?
— Да ничего, ты будешь пятой.
— Что пятой? — купилась на выходку моего друга Настя.
— Дурой пятой, вот что. Дурой с хворостиной, поняла? Если я еще раз услышу, как ты меня обзываешь Козлопасом, я твоими фотографиями рядом вот с этой козой заклею весь город, поняла?
И кого ты успел сфотографировать? — Пораженная находчивостью нашего друга, Настя стояла с открытым ртом.
— Рот закрой, мухи залетят, — Данила не преминул сказать какую-нибудь гадость. — Мне бы еще кому-нибудь козу пристроить на целый день и больше ничего не надо.
Да, найти добровольного козлопаса на целый день — проблема. Войдя в положение нашего друга, мы начали перебирать варианты..
— Пусть милиция ее арестует и кормит целый день.
— Чтобы арестовать, надо уголовное дело завести, а козу в суд не потащишь, смеяться будут.
— Куда бы ее сдать, хоть на два дня, чтобы вечером приходить только доить, — размечтался вслух Данила.
— Давайте рассуждать логически, — предложила умница Настя, — кто может заставить обычного человека в городе смотреть за твоей козой?
— Никто, — категорично отрубил Данила и засмеялся: — Раньше мог бы заставить райком в обязательном порядке какую-нибудь бабку активистку, а теперь райкомов нету.
— Стоп, стоп, стоп, нет райкомов. А власть-то осталась. Чем она занимается? Кто над ней начальник?
— А никто, — выдал готовый ответ Данила.
— Ошибаешься, господин фотограф. Есть еще и над ними власть.
— Какая?
— Четвертая.
— Теперь мы с Данилой стояли, открывши рты, и ловили мух.
— Телепередачу «Семечко» смотрите?
— Смотрим.
— Вот она им и власть. Если позвонят из редакции и скажут, что завтра приедут из Москвы снимать наш дикий случай и им нужна та самая, живая коза, я думаю, наша власть в лепешку расшибется, но обеспечит им съемки. А для этого что нужно? — И она сама же ответила на поставленный вопрос: — А нужно Данилу изолировать от козы. Нет, наоборот, козу нужно изолировать от Данилы. Спрашивается, каким образом? Тем же самым, что и раньше, — передать козу на сохранение и прокорм особо доверенному лицу администрации города. А чтобы Данила не продал ее или не зарезал, допускать его к ней только раз в сутки на вечернюю дойку, а еще лучше отдавать ему натуральный продукт, молоко. Понятно?
