Анатолий Рыбаков - Кортик. Бронзовая птица (текст оригинала)
— Михайлой.
— Вот здорово! — Миша рассмеялся. — Меня тоже Михаилом зовут. Пойдем к нам в клуб.
— Не видал я вашего клуба!
— Ты брось, пойдем. Тебе там девочки в момент рукав пришьют.
— Не видал я ваших девчонок!
— Не хочешь в клуб — пойдем ко мне домой. Пообедаешь у нас.
— Не видал я вашего обеда!
— Вот какой упрямый! — рассердился Миша. — Пойдем, тебе говорят! — Он поднялся и потянул беспризорника за целый рукав: — Вставай!
— Пусти! — закричал беспризорник, но было уже поздно: затрещали нитки — и второй рукав очутился у Миши в руках.
— Ну вот, — смущенно пробормотал Миша, — говорил тебе: идем сразу.
— А ты собрался с силой? Да, собрался?..
Теперь на пальто у беспризорника вовсе не было рукавов, только торчали голые руки.
— Ладно, — решительно сказал Миша, — пошли ко мне! — Он взял оба рукава. — А не пойдешь — не отдам, ходи без рукавов.
Глава 31
БЕСПРИЗОРНИК КОРОВИН
«Как встретит нас мама? — думал Миша, шагая рядом с беспризорником. — Еще, пожалуй, прогонит. Ладно. Что сделано, то сделано».
Вот и Генка на своем посту. Он с удивлением посмотрел на Мишу и его оборванного спутника. Ребята во дворе тоже уставились на них. Миша пересчитал деньги и отдал их Славе:
— Ha! Как придет Шурка, отдай ему. Пусть сам покупает, мне некогда.
Они пришли домой. Миша втолкнул беспризорника в комнату и решительно произнес:
— Мама, этот парнишка с нами пообедает…
Мама молчала, и Миша добавил:
— Я ему нечаянно рукава оторвал. Его тоже Мишей зовут.
— А фамилия? — спросила мама.
Миша посмотрел на беспризорника. Тот засопел и важно произнес:
— Фамилия наша Коровин.
— Ну что ж, — вздохнула мама, — идите хоть умойтесь, товарищ Коровин.
Миша отправился с ним на кухню, но особого желания мыться Коровин не проявил, да и отмыть его не было никакой возможности. Они постояли перед краном, вернулись в комнату и сели за стол.
Коровин ел степенно и после каждого глотка клал ложку на стол. На скатерти, там, где он держал локти, образовалось два темных пятна.
Миша ел молча, искоса поглядывая на мать. Она повесила на спинку стула пальто Коровина и пришивала к нему рукава. По хмурому выражению ее лица Миша понял, что после ухода Коровина ему предстоит неприятный разговор.
После супа мама подала им сковородку с жареной картошкой.
Миша отодвинул свою тарелку:
— Спасибо, мама, я уже сыт.
— Ешь, — сказала мама, — всем хватит.
Она уже приладила к пальто рукава и теперь пришивала разорванную подкладку.
Коровин кончил есть и положил ложку на стол.
— Ну вот, — сказала мама, расправляя на руках пальто, — вот и шуба готова. — Она протянула ее Коровину:— Не жарко тебе в ней?
Коровин встал, натянул на себя пальто, потом пробор-мотал:
— Ничего, мы привычные…
— Родные-то у тебя есть?
Коровин молчал.
— Мать, отец, есть кто-нибудь?
Коровин стоял уже у самой двери. Он засопел, но все же опять ничего не ответил.
«Куда же он пойдет?» — думал Миша.
Не глядя на мать, он спросил:
— Куда же ты теперь пойдешь?
Беспризорник запахнулся в пальто и вышел из комнаты.
Миша вышел вслед за ним.
— Погоди, здесь темно. — Он открыл входную дверь и пропустил Коровина. — Так заходи, — сказал он на прощанье. — Я всегда дома или во дворе.
Беспризорник ничего не ответил и пошел вниз по лестнице.
Глава 32
РАЗГОВОР С МАМОЙ
Миша молча читал. В комнате было тихо. Только жужжала с перерывами швейная машина. Отблески солнца играли на ее металлических частях, на стальном колесе и золотых фирменных эмблемах. Предстоящий разговор был, конечно, неприятен, но мама все равно заговорит, и лучше уж поскорей…
— Где же ты с ним познакомился? — не оборачиваясь, спросила наконец мама.
— На рынке. Он у меня деньги украл.
Мама оставила машину и обернулась к Мише:
— Какие деньги?
— Лотерейные. Я ведь тебе рассказывал… Мы с Шуркой краски покупали.
— Ну, и вернул он тебе деньги?
Миша усмехнулся:
— Еще бы! Я его догнал. Ну конечно, подрались…
— Так и познакомились?
— Так и познакомились.
Мама покачала головой:
— Нечего сказать, красивая картина: на улице дерешься с беспризорниками.
— Никто не видел… Да мы и не дрались, я его так, прижал немного.
— Да… — Мама снова покачала головой. — А зачем ты его сюда привел? Чтобы он и здесь что-нибудь украл?
— Он не украдет.
— Почему ты так думаешь?
— Так думаю.
Снова молчание, равномерный стук машины.
— Ты недовольна? — сказал Миша.
Вместо ответа она спросила:
— Что все-таки побудило тебя привести его сюда?
— Так…
— Жалко стало?
— Почему — жалко? — Миша пожал плечами. — Так просто… Я ему рукава оторвал, надо их пришить.
— Да, конечно… — Она снова завертела машину. Белое полотнище ползло на пол и волнами ложилось возле ножек стула.
— Ты недовольна тем, что я привел его? — снова спросил Миша.
— Я этого не говорю, но… все же малоприятное знакомство. И потом: ты чуть было не предложил ему остаться у нас. Собственно говоря, можно было бы со мной сначала посоветоваться.
— Это верно, — признался Миша,— но жалко его, он ведь опять на улицу пойдет…
— Конечно, жалко… — согласилась мама.— Теперь многие берут на воспитание этих ребят, но… ты сам знаешь, я не имею этой возможности.
— Вот увидишь, скоро беспризорность ликвидируют! — горячо сказал Миша. — Знаешь, сколько детдомов организовали!
— Я знаю, но все же перевоспитать этих детей очень трудно… Они испорчены улицей.
— Знаешь, мама, — сказал Миша, — в Москве есть такой отряд — он называется отряд юных пионеров, — и вот там ребята, все равно, знаешь, как комсомольцы, занимаются с беспризорными и вообще, — он сделал неопределенный жест, — проводят всякую работу. Мы с Генкой и Славкой решили туда поступить. Это на Пантелеевке. В воскресенье мы туда пойдем.
— На Пантелеевке? — переспросила мама. — Но ведь это очень далеко.
— Ну что ж такого. Теперь ведь лето, времени много, будем ходить туда. А когда нам исполнится четырнадцать лет, мы в комсомол поступим.
Мама обернулась и с улыбкой посмотрела на Мишу:
— Ты уже в комсомол собираешься?
— Не сейчас, конечно, сейчас не примут, а потом…
— Ну вот, — вздохнула мама и улыбнулась, — поступишь в комсомол. появятся у тебя дела, а меня, наверно, совсем забросишь.
— Что ты, мама! — Миша тоже улыбнулся. — Разве я тебя заброшу? — Он покраснел и уткнулся в книгу.
Мама замолчала и снова завертела машину.
Миша оторвался от книги и смотрел на мать. Она склонилась над машиной. Туго закрученный узел ее каштановых волос касался зеленой кофточки; кофточка была волнистая, блестящая, аккуратно выглаженная, с гладким воротником.
Миша встал, тихонько подошел к матери, обнял ее за плечи, прижался щекой к ее волосам.
— Ну что? — спросила мама, опустив руки с шитьем на колени.
— Знаешь, мама, что мне кажется?
— Что?
— Только ты честно ответишь: да или нет?
— Хорошо, отвечу
— Мне кажется… мне кажется, что ты совсем на меня не сердишься за этого беспризорника… Правда? Ну, скажи — правда?
Мама тихонько засмеялась и качнула головой, пытаясь высвободиться из объятий Миши.
— Нет, скажи, мама, — весело крикнул Миша, — скажи!.. И знаешь, что мне еще кажется, знаешь?
— Ну что?
— Мне кажется, что на моем месте ты поступила бы так же. А? Ну скажи, да?
— Да, да! — Она разжала его руки и поправила прическу. — Но все же не води сюда слишком много беспризорных.
Глава 33
ЧЕРНЫЙ ВЕЕР
— Миша-а! — раздался во дворе Генкин голос.
Миша выглянул в окно. Генка стоял внизу, задрав кверху голову.
— Чего?
— Иди скорей, дело есть! — Генка многозначительно скосил глаза в сторону филинского склада.
— Чего еще? — нетерпеливо крикнул Миша. Ему очень не хотелось уходить сейчас из дому.
— Да иди скорей! — Генка сделал страдальческое лицо. — Понимаешь? — Всякими знаками он показывал, что дело не терпит никакого отлагательства.
Когда Миша спустился во двор, Генка тут же подступил к нему:
— Знаешь, где тот, высокий?
— Где?
— В закусочной.
Ребята выскочили на улицу и подошли к закусочной, Через широкое мутное стекло виднелись сидящие вокруг мраморных столиков люди. Лепные фигуры на потолке плавали в голубых волнах табачного дыма. В проходах балансировал с подносом в руках маленький официант. Белая пена падала из кружек на его халат.
