Екатерина Вильмонт - День большого вранья
Георгий Алексеевич, это я. Порядок. Можете приводить Марьяну. Ну да, после работы. Да, согласилась. Все будет в ажуре. У вас есть новости? Нет? Ну, значит, сегодня не судьба. Это даже лучше. У нас другие задачи.
Петька еще долго беседовал с Георгием Алексеевичем, и они условились созвониться через час.
Ну что? — спросила Вероника Леопольдовна.
Он сейчас поедет к Марьяне и попытается уговорить ее поехать к вам.
Но может и не уговорить?
Ну, наверное. Он обещал сразу позвонить.
Хорошо, подождем.
Вероника Леопольдовна, вы на меня внимания не обращайте, вам же надо работать.
Какая уж сегодня работа! — засмеялась она. — Я, Петя, ужасно люблю лениться. За любой предлог хватаюсь, чтобы не работать. Ты мне скажи, за то время, что мы не виделись, вы много дел распутали?
Точно не помню, три или четыре.
Ну-ка, расскажи! — потребовала Вероника Леопольдовна.
Хорошо, — согласился Петька. — Значит, так, после истории Глеба и Марины, когда мы с вами тут действовали, вы еще помогли нам в деле с наркокурьерами, сдали им квартиру ваших соседей.
Да-да, но потом я уехала в Париж и вернулась не так давно.
С тех пор мы три дела расследовали.
И Петька рассказал Веронике Леопольдовне, как исчез отец Стаса, как он, Петька, заподозрил во всех смертных грехах своих новых соседей по площадке, как вся их команда ремонтировала новую квартиру Лаври на Фрунзенской набережной. Не забыл он упомянуть и о Мелешине, который собирался писать о нем книгу.
С ума сойти! — всплеснула руками Вероника Леопольдовна. — Петя, а ты сказал ему, что я уже использовала в своей книге ваши похождения?
Я сказал, — скромно потупился Петька, — но он же не похождения хочет описывать, а меня… и еще Лаврю!
Ах вот оно что! — воскликнула Вероника Леопольдовна. — Значит, в тебе действительно что-то есть, если уже два писателя тобой заинтересовались! Впрочем, не будь в тебе ничего, я бы не согласилась на старости лет валять дурака, притворяясь гадалкой.
Нет, тут дело не во мне, тут дело в истине! Истину можно узнать только таким образом!
Ну, положим…
В данном случае, только в данном случае! Может, мы пока составим конспект?
Какой конспект?
Ну, что вам надо говорить, что спросить?
Нет, пока этот твой приятель не звонил, ничего делать не станем. А вдруг вообще вся затея провалится! Давай лучше в дурака сыграем.
В подкидного?
Да, в старого доброго подкидного дурака.
Давайте! — согласился Петька. — В дурака так в дурака!
Каким-то невероятным образом Вероника Леопольдовна в пух и прах обыгрывала Петьку. Что он ни делал, все время выигрывала она. Он даже заподозрил, не жульничает ли эта пожилая дама, но тут наконец зазвонил телефон. Вероника Леопольдовна сняла трубку.
Добрый день! Да-да, он здесь! Петя, тебя! — И она радостно ему подмигнула.
Я слушаю.
Петя? — раздался голос Скуратова.
Да, Георгий Алексеевич, это я.
Как ни странно, я довольно легко справился с задачей. Я попросил о помощи свою сестру. Они с Марьяной в неплохих отношениях. Впрочем, подробности при встрече. Короче говоря, Марьяна будет у вас в половине восьмого. Хозяйку это устроит?
Сейчас спрошу. Вероника Леопольдовна, она приедет в полвосьмого, вам это удобно?
Вполне.
Порядок! — закричал в трубку Петька. — А вы-то сами приедете?
Разумеется, но я приеду в семь, и мы прорепетируем. Мне есть где спрятаться так, чтобы все слышать?
Ему есть где спрятаться, чтобы все слышать?
Есть-то есть, но я, Петя, этого не хочу!
Почему? — опешил Петька.
Потому что… Боюсь, ты этого еще не поймешь. Дело в том, что я… как бы тебе это объяснить… Я всегда на стороне женщин! И я еще не уверена в том, что Марьяна — преступница. Это нам еще только предстоит выяснить. А пряча его тут, я словно бы заранее уверена в его невиновности и в виновности Марьяны.
Вы феминистка? — спросил Петька.
Отнюдь! Но… по-моему, вполне достаточно магнитофона. И, кстати, гораздо меньше шансов, что она что-то заподозрит.
— Петя! Петя! Куда ты пропал? — донесся из трубки голос Скуратова.
Петька от удивления совсем о нем забыл.
Георгий Алексеевич! Тут вам негде спрятаться!
Петя, дай-ка мне трубку! — потребовала Вероника Леопольдовна. — Молодой человек, поймите, я просто этого не хочу. Ограничимся магнитофоном. И, кстати, если окажется, что Марьяна ни в чем не виновата, то вам будет потом стыдно, если вы устроите тут засаду.
Но мне и за магнитофон будет стыдно.
Но все же не так.
Пожалуй, вы правы. Может, вообще не стоит огород городить. Мне надо самому во всем разобраться.
Но, насколько я понимаю, вы уже договорились с Марьяной? Отменять все будет глупо. Да и я, сказать по правде, очень доверяю Петиной интуиции.
Хорошо, Вероника Леопольдовна! — решился вдруг Георгий Алексеевич. — Будь что будет! Только прошу вас меня не щадить и в любом случае дать мне прослушать пленку.
Это я вам обещаю.
Тогда… Ни пуха ни пера…
— К черту, молодой человек!
На этом они простились.
Да, Петя, втравил ты меня в историю. Мужчина какой-то нервный.
Будешь нервным, когда тебе все время бомбочки подбрасывают. Я, знаете, один раз полежал привязанным к бомбе, на всю жизнь впечатлений хватило. Я же вам рассказывал.
Ну что, Петруша, займемся гадалкой Вероникой? Разработаем имидж?
— Имидж — ерунда! Главное — текст! И они занялись делом.
В четыре часа Петька пошел навестить бабушек, притворившись, будто приехал только что, после школы. А потом туда позвонила Вероника Леопольдовна и попросила разрешения пообщаться вечерком с Петей.
Бабушки были польщены и, разумеется, согласились. А уж когда Петька сказал, что останется у бабушек ночевать, радости их не было предела. Пока Петька торчал у них, у Вероники Леопольдовны раздался телефонный звонок. Глубокий женский голос произнес:
Вероника Леопольдовна?
Да, слушаю вас.
Простите ради Бога, я хочу кое-что уточнить. Если я не ошибаюсь, я записана сегодня к вам на девятнадцать тридцать.
Минутку, я взгляну, — разволновалась Вероника Леопольдовна, звонок был полной неожиданностью. — Так… Сейчас посмотрим… Девятнадцать тридцать, это последний прием. Марьяна Ильинична?
Да-да, это я.
Так что вам угодно? Вы хотите перенести нашу встречу?
Нет-нет, ни в коем случае. Нельзя ли мне приехать на полчаса раньше, дело в том, что вы живете далеко, а к семи меня довезли бы на машине.
Вам повезло, моя дорогая: дама, что была записана перед вами, захворала, таким образом, ничто не мешает мне принять вас ровно в семь! Адрес у вас есть?
Да-да, большое вам спасибо! Непременно буду, мне о вас таких чудес наговорили.
Итак, я жду вас!
Вероника Леопольдовна повесила трубку. «Кажется, я сошла с ума! — подумала она. — Во что я дала себя втянуть? Ну да не отступать же! Тем паче в новом романе такая история будет очень к месту!» И Вероника Леопольдовна позвонила Петьке.
Петя, она сейчас звонила!
Кто?
Марьяна!
И что? — испугался Петька.
Просит принять ее на полчаса раньше.
А где она взяла ваш телефон?
Ты же давал мой номер Георгию, а он, вероятно, дал его своей сестре, а та уже, в свою очередь…
Ясно! Я вам нужен?
Очень. В половине седьмого приходи, а то мне одной как-то… Кроме того, я придумала для тебя роль.
Какую роль?
Придешь — расскажу.
Разумеется, при первой же возможности Петька слинял от бабок. Когда Вероника Леопольдовна открыла ему дверь, он оторопел. Вместо стриженых темных с проседью волос хозяйки дома его взору представились совершенно седые волосы, забранные в аккуратный пучок на затылке, глаза прятались за модными притемненными очками.
Ой! Вас и не узнать… Здорово!
Я хотела с тобой посоветоваться. Как ты думаешь, гадалка в брюках — это как-то не очень, а?
По-моему, тоже. Особенно с этим париком… Где вы его взяли?
Это, Петя, не парик!
А что же?
Все тебе расскажи! Может, это моя тайна?
Ну, если тайна…
Да нет, я шучу! У меня остался с прежнего времени хороший французский шиньон, я его подколола, сделала пучок, а потом припудрила голову.
Мукой?
Мукой? Фи! Нет, мне когда-то подарили коробку специальной пудры. Видишь ли, когда я была совсем молодая, в моду вошли седые пряди. И с помощью этой пудры ничего не стоило заиметь такую прядь. Она у меня чуть не тридцать лет простояла, но вот сгодилась!
Потрясон!
Значит, брюки мы отметаем.
Нет! Вы же интеллектуальная гадалка. Можно в брюках.
Так и седину, может, побоку?
Нет, седину не побоку, а вот шиньон… Лучше седая стрижка!
Ты находишь?
Да, а то еще в самый неподходящий момент он отколется.
Ты умница, Петя!
Она ушла в ванную и через десять минут вернулась удивительно похорошевшей. Модная стрижка, покрытая серебристой пудрой, странно молодила ее.
Кажется, мне это идет? — с недоумением сказала она.
