Алексей Биргер - Тайна спятившего компьютера (Тайна спятивших компьютеров)
— Но сейчас, в ресторане, он ведь бросил такую фразу, что «лучше под любой грабительский процент деньги взять, чем…» — и так далее, — заметил я. — По-твоему, это случайность?
— Гм… — Миша почесал подбородок. — Обычно человек приводит в пример то, что сейчас занимает его мысли — то есть, проговаривается о чем-то важном… Будем и это иметь в виду. А пока, рассмотрим вариант со страховкой. Если Степанов выплачивает страховку в рассрочку, то его нежелание говорить об этом можно объяснить двумя причинами: либо он с помощью страховой компании отмывает «грязные» деньги, либо задумано какое-то мошенничество со страховкой.
— А как можно через страховку отмыть грязные деньги? — спросил я.
— Очень просто! — ответил Миша. — То есть, имеются разные способы, но вот один пример. То есть, это больше пример мошенничества со страховкой, но от него можно и дальше танцевать, к отмыванию денег. Я страхую машину, на очень большую сумму. Потом аккуратненько её стукаю — так, чтобы буквально несколько вмятинок и царапин было, не больше. Страховой агент в сговоре со мной и пишет в своем заключении, что машина пострадала очень серьезно и что мне нужно выплатить полную сумму страховки. Мне выплачивают полную сумму, которую я делю пополам с агентом. Ремонт машины обходится мне в копейки, и машину опять можно стукать, застраховав её в другой компании и сговорившись с другим агентом. Мой знакомый следователь из Санкт-Петербурга в свое время разбирался с мошенником, который проделывал такое пять раз! А теперь представим, что речь идет не о тысячах долларов, а о сотнях тысяч. А может, и о миллионах. Скажем, лежат у меня эти «грязные» миллионы, и не могу я ими воспользоваться и пустить их в дело, пока я их не отмою. При этом, у меня есть, скажем, фабрика, и я эту фабрику страхую. Предварительно я договариваюсь с руководством страховой компании, что они ничего не потеряют. Наоборот, в прибыли будут, за оказанную услугу. Я заявляю, что на фабрике произошел крупный пожар, компания выплачивает мне миллионную компенсацию, а я свои «грязные» деньги отдаю компании. Наличностью в руки отдаю, или перевожу на их счет в заграничном банке — такой счет, до которого никто никогда не докопается, ещё каким-то образом передаю им, неважно. Суть в том, что я получаю от компании свои собственные деньги — но уже не грязные, а абсолютно чистые и законные. Ведь это — страховка мне за ущерб, и никакая налоговая инспекция тут не придерется. Ну, и компания имеет с этого изрядный куш. И тогда, конечно, мне пойдут навстречу в том, чтобы согласиться на выплату страховки в рассрочку. Мне хоть тут платить намного меньше, ведь платить-то я буду всего два или три месяца, до «катастрофы», а компания свое возьмет, из тех грязных денег, которые я им передал. Все довольны, все шито-крыто.
— Но ведь для того, чтобы все выглядело правдоподобно, где-то хоть малюсенький пожарчик должен произойти, так? — спросил я.
— Верно, должен, — согласился Миша. — И вот тут мы подходим к самому интересному. На электроинструментальном заводе, который купил Степанов и который собирается реконструировать, чтобы привести в пристойный вид, есть несколько построек, абсолютно ему не нужных. Главный корпус, он, конечно, солиден, несмотря на всю ветхость оборудования и на все разорение. И подводка всех коммуникаций в нем на уровне — любое современное производство потянет. А вот ангары, построенные ещё в тридцатые годы, нелепая контора с помещениями для руководства, барак заводской столовой, ещё кое-что — это уже не имеет смысла ремонтировать и восстанавливать. Надо сносить и строить что-то новое. А снос — он ведь денег стоит, и немалых. Это и бригады рабочих, разбирающие постройки, и вывоз мусора, которого получится больше, чем на сотню грузовиков, и многое другое. А вот если все это возьмет и сгорит — место очистится без всяких затрат. При этом, в заключении страховой компании будет честно указано, что сгорело четыре строения из шести, и что положена полная выплата. А то, что эти «два строения» — это те два солидных, позволяющих развернуть любое производство корпуса, из-за которых Степанов и покупал завод, никого волновать не будет. И пожар может произойти по любым самым естественным причинам. Скажем, электропроводка в этих строениях на ладан дышит и, если она где-нибудь коротнет, никого это не удивит. Никакое следствие не найдет, к чему придраться. И получится, что Степанов одним выстрелом убил двух зайцев: и грязные деньги свои, от налогов спрятанные, отмыл, и подготовил плацдарм для новых построек, избежав огромных затрат на снос старых. По-моему, ситуация предельно ясная и очевидная.
— Да уж… — пробормотал парень, сидевший рядом со мной.
Я подумал немного — и возразил:
— Тут есть одна неувязка. В диаграмме указываются данные с января по апрель. А ведь Степанов вплоть до сентября и думать не думал, что купит этот завод. Да ты и сам знаешь, если бы он ещё весной собирался его купить, он повел бы себя совсем иначе, когда завод выставили на аукцион.
— Никакой неувязки нет, — ответил Миша. — Надо только представить, что это не прошедшие январь-апрель, а январь-апрель будущего года, которые только наступят. Ведь мы согласились в том, что подсовывать Степанову испорченные данные имеет смысл только для того, чтобы заставить его неправильно выстроить планы на будущее. Вот и эта диаграмма — один из таких планов на будущее. И мы можем заключить — считая само собой разумеющимся, что изготовители вируса, составившие эту диаграмму, опирались на какую-то реальную диаграмму Степанова, положив её в основу своей, где-то и в чем-то искаженной — что где-то к апрелю Степанов сумеет подтянуть достаточные средства, чтобы начать реконструкцию завода… и тогда ненужные ему постройки полыхнут. Остается выяснить, с какой страховой компанией он заключил договор, и держать руку на пульсе. Вот и все.
— Мне как-то не верится, что Степанов опять ударился во что-то незаконное, — сказал я. — Он ведь и за завод дал полную, реальную цену, хотя мог выкрутить районным властям руки и купить завод за копейки, и налоги все уплатил… Все время вел себя очень честно!
— Сколько волка ни корми, а он все равно в лес смотрит! — хмыкнул Миша. — Да, он вел себя очень честно, и с государством рассчитался сполна… и колоссальных денег на этом лишился. А всякий предприниматель всегда будет думать, как бы свои деньги вернуть, не мытьем, так катаньем. Степанов, судя по всему, решил компенсировать затраты — или хотя бы часть затрат — таким вот образом… Да ладно, со Степановым мы ещё разберемся, и приструним, если надо. До апреля, почитай, полгода, и я успею ему внушить, чтобы он ваньку не валял, а то наши хорошие отношения кончатся. Он меня в конце концов послушает. Сейчас нам надо понять, кто хочет подставить Степанова. А поняв, кто, мы поймем зачем!
Мишин мобильный телефон запищал.
— Да, слушаю, — сказал Миша, включив связь. — Ты, Артем? У нас-то все в полном ажуре, а у тебя как дела? Да, понимаю, понимаю. Что ж, очень жалко. А, ну, это уже ничего! Да, начинай проверять. Я появлюсь через час-полтора, тогда и доложишь мне последние новости, и все толком обсудим. Бывай!
И он отключился от связи.
— Что там? — поинтересовался парень, сидевший рядом со мной. Опередив меня, потому что я, сгорая от любопытства, тоже хотел спросить, что происходит у Артема.
— Новости всякие, — сказал Миша. — И хорошие, и не очень, и никакие. А в целом, все очень интересно складывается. Кажется, одну ниточку мы нащупали.
— Ну?.. — кажется, у нас троих — меня, водителя и парня, сидевшего рядом со мной — это «ну?» вырвалось одновременно.
Миша немного подумал, прежде чем рассказывать нам.
Глава девятая
Новый расклад
— Во-первых, Артем тщательно разобрался с компьютерным салоном, установив личности четырех человек из пятерых, находившихся там в интересующий нас момент, — сообщил Миша. — Он переговорил с каждым по отдельности — кроме этого пятого, естественно — и все они, независимо друг от друга, сообщили: после ухода ребят телефоном никто не пользовался минут двадцать, если не больше, и никто за эти двадцать минут из компьютерного салона не выходил, так что и возможности позвонить с другого аппарата не имел. Артем также выяснял, не забегал ли в ближайшие пять минут после ухода ребят к кому-нибудь из сидящих в компьютерном салоне какой-нибудь приятель, сразу умчавшийся. Нет, не забегал. Так что, если только все они не в сговоре — а это исключено — то преступника среди них нет. Правда, остается этот пятый… Его никто не знает по имени, но он периодически заходит, оплачивает время, садится за компьютер, ни с кем не вступая в разговоры, работает с какими-то программами и молча уходит. Павел Грищенко не сомневается, что скоро он снова заглянет, и что найти его будет легко. Оставалась надежда на то, что кто-то воспользовался электронной почтой, но и эту надежду развеяли Павел и его компаньоны. У них фиксируется всякое пользование и-мэйлом, ведь и-мэйл денег стоит, и клиенты салона обязаны оплачивать свои послания на месте. По завышенным ценам салона, разумеется, ведь ребятам надо свою прибыль иметь. Так что единственный человек, который мог бы воспользоваться и-мэйлом и стереть в своем компьютере всякие следы отправленного послания — это сам Павел. В чем он честно и признался. Но Павел — это не вариант.
