Антон Иванов - Шестеро смелых и фокус—покус
— А адрес был от руки написан? — поинтересовался Илья.
— Хороший вопрос, — с важностью покивал Ахлябин. — Я тоже его сразу задал Людмиле Сергеевне. Оказалось, на принтере напечатан адрес.
— Во чудики! — удивился логике похитителей Илья. — Могли бы тогда и письмо на нем напечатать, чем столько времени париться вырезать и клеить.
— Значит, или не смогли, — снова заговорил Клим, — или, как убежден Кирилл Петрович, в точности следуют сюжету книжки. Там тоже письмо о выкупе было составлено из вырезанных и наклеенных слов. Потому — то он окончательно убедился, что это проделки Максима. Уж больно, по его мнению оно глупо и по — детски выглядит.
Взгляд серо — зеленых глаз Марфы был направлен на запертую дверь танцевального класса, словно девочка надеялась прочитать там ответ на вопрос, который не давал ей покоя.
— Даже если предположить, что Кирилл Петрович прав, ты — то, Клим, при чем?
— А при том, — стала объяснять Диана, которая была уже в курсе, — что, едва Трунины нашли и прочитали письмо, у них возник вопрос: кто и каким образом его доставил? Посмотрели запись камеры наблюдения над входом — почтовый ящик — то рядом с ней стоит. А на записи за весь день только Людмила Сергеевна с Ваней, толстая тетка — почтальонша или курьерша, которая принесла «Вестник Серебряных Прудов», одноклассник Максима, забежавший узнать, как дела, и… Клим. Подозрение в первую очередь пало на одноклассника Максима и нашего дорогого Ахлябина.
Клим в сердцах треснул себя по колену.
— На записи я еще, как назло, руку в сторону этого ящика протягиваю.
— Зачем же тебе их ящик понадобился? — спросила Лиза.
— Да сам не знаю и не помню, — растерянно пробормотал Клим. — Мама попросила меня Людмиле Сергеевне одну вещь передать, я и поперся. А самому мне совершенно нечего там было делать. Знай я заранее про письмо, вел бы себя осмотрительнее.
— А когда Труниным что — нибудь опускают в ящик, камера фиксирует? — Илье хотелось возможно полнее представить себе картину.
Клим покачал головой:
— Ящик стоит в мертвой зоне.
— Удивляюсь, какой дурак у вас камеры устанавливал, — с негодованием произнес Илья. — Халтурщики!
— Камеры по эту сторону дома сфокусированы на двери, чтобы было видно, кто к ней подходит и стоит ли ему открывать. Почтовый ящик — то обычно никого не волнует. Да ими у нас почти и не пользуются. Но, кстати, и лица в записи видны очень плохо, если только специально голову не поднимешь и в объектив не посмотришь. Короче, теперь я у Кирилла Петровича хожу в главных подозреваемых, и он считает меня сообщником сына.
Марфа хмыкнула:
— Вот кто бы, глядя на тебя, Ахлябин, подумал, что ты — киднеппер!
— Между прочим, смешного мало, — не поддержала шутку Диана. — Представляете, что будет с Климом, если Кирилл Петрович все же решит обратиться в милицию.
Ахлябин позеленел. Самому ему подобный вариант как — то не приходил в голову, но остальные тоже вдруг стали серьезными. После того как Ди высказала свои опасения, ситуация представилась им достаточно угрожающей.
— Клим, — с крайне озабоченным и встревоженным видом произнес Илья, — я бы на месте твоей мамы заранее позаботился о хорошем адвокате. А то начнут из тебя в милиции выбивать показания, доказывай после, что ты не верблюд.
У Ахлябина уже вовсю сосало под ложечкой. Конечно, он не сомневался: его мама верит ему и в обиду ни за что не даст. Тем не менее Трунин — старший тоже абсолютно уверен в собственной правоте. И наверняка постарается убедить в этом окружающих. Неприятности ему, Климу, в любом случае обеспечены.
— Ребята, теперь мы тем более должны приложить все силы, чтобы как можно скорее найти Максима, — с волнением проговорила Диана. — Сам он себя украл или его похитили, не важно. Если мы не опередим Кирилла Петровича, Клим ни за что ни про что пострадает.
На Ахлябина уже было жалко смотреть. Илье захотелось хоть как — то его подбодрить.
— Наше счастье, что Кирилл Петрович пока даже не собирается искать Максима. Считает, что сын попросту развлекается.
— Но если он при этом считает сообщником Максима… — начала было Марфа.
Клим перебил ее:
— У него нет никаких доказательств и быть не может.
— Это по — твоему. — Марфу его слова не убедили.
•
— Но я даже никогда не дружил с его сыном! — Голос у Ахлябина дрогнул. — У нас с ним вообще нет ничего общего. Я к ним в гости — то ходил только из — за того, что наши матери дружат. — Он в отчаянии обхватил голову руками.
— Но Кирилл Петрович — то об этом не знает, вернее, даже не задумывается, — сказала Марфа. — Скорее всего, он воспринимает тебя как сверстника и друга сына. Логика у Кирилла Петровича такая: ты мальчик, тоже школьник, к сыну в гости приходишь, значит, друг. Следовательно, на его стороне и ему помогаешь.
— Может, я еще и Ваньке друг? — Ахлябин в полном смятении вскочил с банкетки и заметался по аппендиксу.
— Подозреваю, Кирилл Петрович и между вами не видит особой разницы. Ты, как и Ваня, относишься у него к категории «дети».
— Ребята, — вмешалась Лиза, — по — моему, вы что — то не то обсуждаете. Я лично считаю главным вопросом, кто доставил Труниным это письмо? Выяснив это, мы хоть узнаем, что на самом деле произошло с Максимом.
— Точно знаю одно, — сумрачно бросил Ахлябин, — я письма Труниным не приносил.
— Никто из нас в этом не сомневается, — заверила Лиза. — Значит, остаются Людмила Сергеевна, Ваня, тетка с газетами и одноклассник.
— Двоих я бы сразу исключила из списка, — сказала Крошка Ди. — Людмилу Сергеевну и Ваню.
— А я бы, например, не торопился, — с солидным видом возразил Илья. — Ваня, конечно, совсем маленький, однако соображает уже достаточно. Вот представьте себе: кто — то на улице протягивает ему конверт и просит опустить в ящик. Ваня ведь это легко сделает. Особенно если просит знакомый человек.
— Ваня последние дни гуляет только с мамой и только на заднем дворе, — уточнила Диана. — Людмила Сергеевна теперь ни на шаг его от себя не отпускает. В общем, Илья, нереально.
— Допустим, — не стал возражать тот. — Тогда перейдем к Людмиле Сергеевне. Она запросто могла сварганить такое письмо.
— Зачем? — удивились все: его версия показалась абсурдной.
— Она с ума сходит из — за пропажи сына. Муж упрямится, однако его доводы ее не убеждают. Вот она и решила обострить ситуацию. Письмо с требованием выкупа — это уже как бы факт похищения, а значит, Кирилл Петрович наконец начнет розыск.
— Очень умно, — рассердился Клим. — А розыск теперь если начнут, то с меня.
— Это, разумеется, плохо, — согласилась Марфа. — А вот насчет глупости не согласна. Если автор письма и впрямь Людмила Сергеевна, то с ее стороны это достаточно хитрый ход.
— Одного она не учла, — вздохнула Диана. — Муж у нее чересчур упрямый.
— И другого я в таком случае не понимаю, — тряхнула золотистыми кудрями Елизавета. — Где же тогда все — таки Максим?
— Скорее всего, конечно, автор письма не она, — сказал Илья. — Просто я это к тому, что если мы хотим добиться успеха в поисках, то не должны сбрасывать со счетов ни одну из версий. Основных подозреваемых у нас остается двое: тетка с газетами и одноклассник. Ты, Ахлябин, его фамилию установил?
— А то! Никита Зиберов.
— Знаешь его? — задал новый вопрос Илья.
— Ну да. По тому же самому проклятому дню рождения.
— Тогда план такой, — деловито бросил Илья. — На большой перемене я при поддержке Клима проведу допрос с пристрастием господина Зиберова.
— Почему только вы с Климом? — Марфа немедленно встала на защиту Лизиных, Дианиных и своих прав.
— Потому что, Соколова, у нас состоится мужской разговор в мужском туалете.
— Не перестарайся только со своим пристрастием, — нахмурилась Марфа.
— Я проконтролирую, — заверил Клим.
— Да — а, да — а… — недоверчиво протянула Марфа.
— Может, мы лучше все вместе поговорим? — предложила Диана. — Понимаете, тогда беседа будет вроде как при свидетелях. Чтобы у вас, мальчишки, потом неприятностей не было. А то вдруг у вас что — нибудь произойдет и этот Зиберов потом пожалуется.
— Запросто, — подхватила Лиза. — Двинет ему Илья по шее, он об стенку стукнется, заработает сотрясение мозга…
— За кого вы меня принимаете? — обиделся Бородин. — Со Смирновым своим перепутали? Так вот напоминаю: я не дурак и не садист. И вообще, речь идет не о физическом, а о моральном прессинге.
Утром, когда Марфа отправилась в школу, а взрослые ушли на работу, Данила вытащил распечатку ахлябинского послания, спрятанную от посторонних взоров в ящик стола, и принялся тщательно его изучать.
Не слишком ровно наклеенные строки гласили: «это ПОХИЩЕНИЕ! вернем сына за 250 00 евро. Связываться с милицией опасно для жизни сына. Сидеть тихо! Ждать команды, где прятать деньги, сообщение поступит дополнительно».
