Евгений Некрасов - Блин и клад Наполеона
Спрятав лыжи под желобом, Блинков-младший пошел на разведку. Где-то гудел мотор. Идя на звук, он разыскал источник тепла и вкусных запахов: из стены торчала короткая и толстая жестяная труба с вентилятором. Поток горячего воздуха умопомрачительно пах свежим хлебом.
Блинков-младший подошел ближе и увидел сквозь мелькание лопастей то, что и ожидал – пекарню. Жарко пылала печь. Машина выдавливала на противень густое тесто, и получались бледные сырые булочки – по пять штук за раз. Серьезная, как врач, женщина в белом халате смазывала их то ли маслом, то ли яичным желтком, а вторая вставляла в каждую по изюминке. Она стояла прямо у жерла вентилятора и, подняв голову, могла бы встретиться с Митькой глазами.
Главное стало ясно: в подвале не пропадешь. Блинков-младший решил заняться своими ногами. Шнурки уже оттаяли; он снял ботинки, вытряхнул из них остатки жижи, отжал носки и засунул вместе с ботинками в трубу вентилятора. Со штанин капало. Блинков-младший выкрутил их, не снимая, лег на пол и задрал ноги к потоку горячего воздух. Смешно будет, если женщина с изюминками заглянет в трубу вентилятора.
Ноги стало так ломить, что Митек чуть не заорал. Отморозил, точно отморозил! Как бы пальцы не отрезали-и!! Ой-ей-ей!!
Понемногу боль отпустила, и его потянуло в сон. С задранными ногами. На цементном полу. В подвале, куда он забрался, честно говоря, по-воровски, но что было делать?
Он заставил себя встать и обулся. Штанины и носки высохли совсем, а ботинки были еще влажные, зато теплые. Посмотрел – вид приличный, болотная жижа не оставила заметных следов – и пошел искать выход.
С самого начала он понял, что подвал остался от синеносовских лабазов. И стены, и сводчатые потолки были сложены из старинного кирпича – коричневого, с малиновым оттенком. Блинков-младший шел и шел, но ничего не менялось. Редкие лампочки, низкие своды, желоба вроде того, по которому он сюда съехал.
По пути он подобрал свои лыжи и пошел, держась той стенки, в которой видел единственное окошко в мир – вентилятор пекарни. Шагов через пятнадцать ему попался другой такой же вентилятор, только не работающий и закрытый с другой стороны частой запыленной сеткой. Наверное, его включали только летом. За сеткой какой-то лысый человек увлеченно щелкал костяшками счетов и записывал цифры в большую книгу.
– И это – в век компьютеров и космических полетов! – заметил Митек и удрал, прежде чем лысый успел обернуться.
Он прошел мимо еще двух вентиляторных окошек, глядевших в темноту. Третье выходило в пустую раздевалку с одинаковыми железными шкафчиками. Выхода из подвала не было. Как же они товар выносят?!
Далеко впереди завыл электромотор и что-то металлически громыхнуло. Ага, лифт! Послышались голоса. Блинков-младший юркнул за штабель ящиков. Лыжи он положил на пол. Вот уйдут люди, тогда можно подняться в магазин. Что он, лифтом пользоваться не умеет? А то попадешься кому-нибудь на глаза и объясняй, зачем влез в подвал и что здесь делал…
– Я иной раз люблю съездить в родную Дудаковку, – сказал над самым ухом Дудаков.
Сердце у Блинкова-младшего рухнуло в пятки и разбилось вдребезги!
– Как я вас понимаю! – ответил незнакомый голос.
До Митьки дошло, что стоит он у еще одной вентиляционной дыры. Обернулся – точно: вентилятор, сетка, а за ней комната – нет, кабинет с огромным черным столом. В кожаном кресле восседал господин во фраке. Фрак был ярко-синий. Блинков-младший не видел таких даже в кино. Обычно фраки черные, редко белые, а в цветных щеголяют клоуны. Раздвоенный ласточкин хвост фрака господин разложил на подлокотниках кресла – справа одну половинку, слева другую. При том, что Митек едва ли раньше встречался с фрачным клоуном, он казался знакомым.
Дудакова было не видно, зато прекрасно слышно – похоже, корреспондент «ЖЭ» сидел под самой отдушиной:
– Обширными поместьями владели мои предки, столбовые дворяне Дудаковы! Идешь по полям, и щемит в груди: ведь это все могло быть моим!
– И-и, батенька, и не мечтайте! – горько улыбнулся фрачный клоун. (Где Митек его видел?). – До революции нас, Синеносовых, было в Боровке пятьдесят шесть человек. Мы владели всем городом. Потом кто погиб в гражданскую войну, кто уехал в эмиграцию, а последних сослали в Сибирь в двадцать шестом году. Я потомок тех, сибирских Синеносовых, но в Боровок попал только десять лет назад…
Теперь Митек понял, откуда знает фрачного клоуна. Портрет на вывеске магазина был здорово похож! А потомок старинного купеческого рода продолжал:
– Представляете, с каким чувством я бродил по здешним берегам? Какими глазами глядел на руины синеносовских владений?! Я ведь родился вдали от этих мест, но память предков живет в крови.
– Как это тонко! – восхитился Дудаков. Митек очень живо вспомнил басню Крылова «Кукушка и петух».
В невидимом для него углу кабинета звякала посуда. Купец первой гильдии то и дело поглядывал в ту сторону. Похоже, он занимал гостя разговором, ожидая, когда накроют на стол:
– Короче, я предложил городским властям: «Хочу в память предков восстановить развалины. Только вы мне их верните по закону, как наследнику Синеносовых». Видели бы вы, как они обрадовались! Никому эти развалины были не нужны, а вид портили. Из-за них Боровок не включают в туристические маршруты. Помогли мне восстановить фамилию, вернули развалины. Я открыл этот магазин и заявил свои права на остальное имущество: «Раз я единственный наследник Синеносовых, то, будьте любезны, верните заодно и восемь особняков в центре города»! А они судиться со мной вздумали! Бред?
– Бред! – категорически подтвердил Дудаков.
– Прошу к столу, – пригласил купец первой гильдии.
– Я не рассчитывал на обед. Просто зашел познакомиться к представителю боровковской элиты, – голос Дудакова становился глуше. Похоже, корреспондент «ЖЭ» уже перемещался поближе к закускам. Купец первой гильдии тоже встал:
– А вы-то какими судьбами в нашем городишке?
– Да знакомый вызвал: «Игорь, здесь творится беззаконие!». А по-моему, дело не стоит выеденного яйца! Шпагина знаете?
– Старичка, коллекционера? Интересно, интересно!
– Да ничего интересного… О, лобстеры!
– Обычные речные раки. Так что натворил этот Шпагин?
Загромыхали стулья, и голоса стали глуше. Звякала посуда, один раз Дудаков отчетливо произнес: «Будьте здоровы, Савелий Митрофанович!», а так вместо слов Блинков-младший слышал только бубуканье. Жалко.
Со стороны лифта уже минуты две не доносилось ни звука; он потихоньку выбрался из щели и пошел туда. Неужели Дудаков не понял, что купец первой гильдии Сморчков-Синеносов – отъявленный жулик?! Да нет, не такой уж он болван! Просто Дудаков любит вертеться около богатых, а жулики они или нет – ему все равно. Вокруг Виталия Романовича он тушканчиком скакал, пока не узнал, что боровковский Леонардо хочет подарить свою коллекцию музею. Богатый коллекционер оказался бедным пенсионером, и Дудаков потерял к нему интерес… Ох, как бы корреспондент «ЖЭ» не навредил Виталию Романовичу!
Блинков-младший дошел до лифта. Как и должно быть в магазине, он оказался большущим, грузовым. В кабине было всего три кнопки: со стрелкой вверх, со стрелкой вниз и третья – непонятная, с замком вроде замка зажигания в машинах. Такие запирающиеся кнопки Митек видел только в кино. Они отправляют лифт на подземные этажи к секретным отделам и тайным лабораториям.
Из любопытства Блинков-младший потыкал в секретную кнопку – она, понятно, не сработала без ключа – и поднялся в магазин. Ему повезло: лифт открывался прямо в торговый зал. У прилавка с елочными игрушками стояла небольшая очередь. Блинков-младший протиснулся за чьими-то спинами и пошел к выходу.
– Эй, «спорттовары», а кто будет лифт закрывать? – увидев поверх голов лыжи, крикнула ему вслед продавщица. Митек только ускорил шаги.
На крыльце магазина рядом с пустыми детскими колясками и санками сидел Душман. Значит, и Виталий Романович здесь. Это меняло дело. Блинков-младший прислонил к стене лыжи, приказал Душману: «Стеречь!» и вернулся в магазин. Раз оказался здесь, надо узнать про каски. И возвращаться лучше с Виталием Романовичем. Известно, при посторонних родители меньше ругаются.
Глава XIV
Ботаники и сыщики
Магазин был похож на увеличенный раз в десять вагон метро: узкий и длинный, с одним проходом в центре. Слева и справа – прилавки или отделы самообслуживания, под потолком – вывески. Блинков-младший издали увидел «Стройматериалы», подошел и чуть не налетел на сутуловатую спину Виталия Романовича.
Боровковский Леонардо разговаривал с продавцом. Судя по всему, они были давними, но неблизкими знакомыми. И разговор получался давний и неблизкий: об охоте в позапрошлом году, о съеденных грибах и летней засухе. У продавца было странное отчество: Электрификациевич. Виталия Романовича он называл «товарищ полковник».
