Лев Давыдычев - Руки вверх! или Враг №1
— И нисколько ты, дедушка, у меня не старенький, — ласково сказала внучка Ниночка. — Только ты у меня ленивенький немножечко. Ну-ка, вспомни какую-нибудь интересную сказочку для своей любимой внученьки Ниночки.
Когда наступила ночь, дедушка Николай Степанович Уткин уснул, агент Муравей притворился, что спит, а бывший генерал Батон горестно размышлял: «Почему я такой несчастный? На старости лет меня разжаловали в рядовые. Родители меня из дому выгнали. Посылают меня на опаснейшее задание, смысла которого я не знаю. Командует мной, стыдно сказать, девчонка… Эх, зря я пошёл в шпионы! Надо было мне идти в продавцы или повара… А не сбежать ли мне сейчас из шпионов? А что? Убегу-ка я, пожалуй…»
— Руки вверх! — Стрекоза с пистолетом в руках вскочила на постели. — Почему не спишь? Что задумал? Смотри у меня! Засажу тебя в карцер с крысами! Отгрызут они тебе нос или ухо!
— А ты не забывай, что я всё-таки генерал! — обиделся и испугался рядовой Батон. — Пусть бывший, но генерал! И я не позволю какой-то младшей сержантке…
— Лежать! Закрыть глаза!.. Вот так. Спокойной ночи, милый дедушка.
— Приятных сновидений, внученька, — ответил дедушка Николай Степанович Уткин и уснул.
Уснул и агент Муравей. А рядовой Батон увидел замечательный сон: взял он младшую сержантку Стрекозу за оба уха, поднял в воздух и стал медленно, с удовольствием раскачивать… Агент Стрекоза вопит, как коза… А рядовой Батон ей ещё уши-то и выворачивает, выворачивает, выворачивает, выворачивает…
Всю бы ночь смотрел он этот восхитительный сон и не просыпался.
Глава № 21
«Давайте вести переговоры в рамках подлости», — предлагает агент Бугемот полковнику Егорову
Следствие по делу диверсионной группы «Фрукты-овощи» продолжалось. Агенты ничего не скрывали, ничего не пытались утаить, потому что не было в этом никакого смысла: ЫХ-000 выдал всё, а знал он больше всех.
Каждому из агентов полковник Егоров предлагал вернуться в «Тигры-выдры» с его заданием. Шпионы отказались наотрез: страшно, ужасно, опасно, бессмысленно. Уж лучше здесь получить по заслугам, чем дома — зря. (В скобках замечу, что в услугах Бугемота, Канареечки и Мяу полковник Егоров не нуждался, у него была другая цель, о которой вы со временем узнаете.)
Однажды полковник Егоров неожиданно вызвал шпионов к себе в кабинет и сказал:
— Прелюбопытнейшие известия. Организация «Тигры-выдры» больше не существует. Появилась новая организация под названием «Гроб и молния». Генерал Батон разжалован в рядовые. Начальником «Гроба и молнии» назначен генерал Шито-Крыто.
Агенты, как говорится, обалдели.
Один ЫХ-000 оставался невозмутимым. Он сказал спокойно:
— Всего этого вполне можно было ожидать. Шито-Крыто фактически давно уже был руководителем «Тигров-выдров». Он лишь ждал удобного случая, чтобы разделаться с Батоном и отделаться от него.
— Этого никак нельзя было ожидать! — пропищал Канареечка. — Разжаловать должны были полковника Шито-Крыто. Ведь он непосредственно отвечал за нашу диверсионную операцию!
— Во всяком случае, — мрачно проговорил Бугемот, — нам от этого ни жарко ни холодно.
— Последние годы Батон был особенно глуп и ленив, — сказал ЫХ-000. — А глуп он был потому, что ленился думать.
— Тогда почему же ваше командование доверяло ему? — удивился полковник Егоров.
— А он любил и умел писать доносы, — ответил Мяу. — Он всегда на всех писал доносы.
— Доносов было так много, — добавил Канареечка, — что одновременно работало по семь, восемь, девять комиссий. А господин генерал Батон всё кляузничал и кляузничал не переставая. Комиссии не успевали проверять его анонимные доносы. Так и шли годы.
— Дурак был наш генерал, и точка, — мрачно сказал Бугемот. — Меня всё время Носорогом называл, хотя всем известно, что я Бугемот по всем документам.
— Что из себя представляет новый генерал?
— Замечательный человек! — восторженно пропищал Канареечка.
— У вас с ним будет много хлопот, — проговорил ЫХ-000. — Он человек большой идеи. Он мечтает предать всех людей. Подготовке к этому он посвятил всю свою жизнь. Учтите, что он заочно окончил семь институтов и два факультета двух университетов. И генералом его, видимо, назначили потому, что он предложил план новой операции, который понравился Самому Высокому Самому Верховному Главнокомандованию. Он давно мечтает о какой-то невиданной операции, но никого не посвящает в свои замыслы.
— Мы узнаем, — сказал полковник Егоров.
— Вряд ли вы сумеете сделать это своевременно. Генерал Шито-Крыто — это вам не генерал Батон. Наш новый шеф, по-моему, выдающаяся личность. В своём роде, может быть, даже и гениальная. Он прирождённый негодяй и новатор. На него работают много учёных. Он так ненавидит людей, что от него можно ожидать самой подлой подлости. — ЫХ-000 долго молчал. — Голова у него огромная. Работоспособность чудовищная.
— М-да… — с неопределённой интонацией произнёс полковник Егоров. — Почти всё ясно. Ну что ж, если генерал Шито-Крыто решил предать всех людей, то мы постараемся спасти их. Я ещё раз предлагаю вам сотрудничать с нами. Согласие хотя бы одного из вас значительно облегчит участь всех.
— Интересно получается, — мрачно пробормотал Бугемот. — Я буду рисковать своей шкурой, а предателю ЫХ-три нуля будет смягчена участь.
— Нам необходимо как можно быстрее узнать план новой операции «Гроба и молнии», — ответил полковник Егоров, внимательно наблюдая за ЫХ-000. — Мы начинаем догадываться, что новая операция грозит нам большой бедой. Неужели ни один из вас не хочет помочь людям?
— Что делать-то надо? — жалобно пропищал Канареечка.
— Мы этому не обучены, — признался Мяу.
— В шпионской школе мы этого не проходили, — добавил Канареечка.
— Зато мы способны на любую подлость, — мрачно проговорил Бугемот. — Вот и давайте вести переговоры в рамках подлости. Вопрос поставим так: сделать подлость генералу Шито-Крыто.
— А где гарантия, что вы и нас в рамках подлости не предадите? — усмехаясь, спросил полковник Егоров.
— Да, таких гарантий мы не даём, — пропищал Канареечка. — Наша подлость безгранична.
— Но ведь вы не только шпионы, — сказал полковник Егоров, — вы ещё и люди.
— Господин полковник! — вдруг взмолился Бугемот. — Мы же не дети! Мы взрослые люди! Чего вы от нас хотите? Ведь вы же прекрасно знаете, что каждый из нас с огромным удовольствием вас предаст. Мы просто не можем не предавать!
— Нас специально учили этому! — пропищал Канареечка.
— Профессора и доценты! — гордо добавил Мяу.
И лишь один ЫХ-000 не проронил ни одного слова. Вот на него-то и рассчитывал полковник Егоров.
КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИЧАСТЬ ПЯТАЯ,
в которой действуют
КРУПНЕЙШИЕ СПЕЦИАЛИСТЫ ПО РАБОТЕ И БОРЬБЕ С ДЕТЬМИ
Глава № 22
Сугубо научная
В ней разъясняется, что означают первые четыре буквы в слове «ПЕРЕвоспитание»
Носилки, на которых гордо лежал возомнивший себя выдающимся человеком Толик Прутиков, несли два санитара.
— Здоров парень с виду, — сказал один из них, — а лёгок. Чем это вы его выкармливали?
— Болезнь это, — грустно ответил папа Юрий Анатольевич. — А ест он в обыкновенных количествах самую обыкновенную пищу.
— Я не больной, — важно возразил Толик, — я выдающийся.
— Выдающийся?! — удивился старший санитар Тимофей Игнатьевич. — Чем выдающийся? Толстота твоя пустая какая-то. Дутыш ты, что ли?
Толик покраснел от возмущения, проговорил с сожалением:
— Взрослые люди, а разговоры неумные, детские. Санитары чуть носилки не выронили, а Юрий Анатольевич попросил:
— Не сердите его. Молчите.
— Он что, сильно умный? — спросил санитар.
— Считает себя умным. Болезнь это такая. Психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз
быстро осмотрел Толика, снял очки, долго протирал их в задумчивости, потом водрузил их на переносицу и спросил:
— Значит, днём вот такой, а ночью худеет?.. Прелюбопытно! А вес нормальный?
— Нормальный, — ответил старший санитар Тимофей Игнатьевич. — Воздуху он, видать, наглотался. А обратно выпустить не может или не хочет.
— Попросите санитаров удалиться, — морщась, сказал Толик, — они действуют мне на нервы.
Моисей Григорьевич отпустил санитаров и предложил:
— Расскажи мне о себе. Что с тобой произошло?
— Вы не знаете? — обиженно удивился Толик. — Всем должно быть известно о моём подвиге, а, оказывается, почти никто и не знает! Ведь я же смело и отважно задержал иностранного агента!
— Правда, правда, — скорбно подтвердил Юрий Анатольевич.
— Этого я как раз и опасался! — в волнении воскликнул Моисей Григорьевич. — Продолжай, мальчик. Я очень внимательно тебя слушаю, боясь пропустить хотя бы одно слово.
