Елена Нестерина - Сыщик, ищи вора!
Галина Гавриловна же была очень удивлена тем, что весь вечер ее милый Петр бормотал вполголоса что-то стихотворное. И нет бы громко вслух он эти стихи читал, а, наоборот, – бормотнет что-то, потом опомнится, хлопнет себя по голове или по губам, замолчит, задумается. И через некоторое время по новой. Галина Гавриловна стихи любила, и, ей показалось, Петр Брониславович это почувствовал. Но от своей излишней робости прочитать их стеснялся.
«Ладно, – решила Галина Гавриловна, – разговорю я скромного Петю и на стихи, и на песни. Лишь бы он со мной остался».
В седьмом «В» все быстро привыкли к телефону Вити Рындина, который теперь практически у всех был под рукой. Сначала Витя никому не давал с него звонить – экономил деньги Арининого брата, но, посовещавшись с Ариной, изменил свою тактику. Пусть вор видит, что товар совсем близко, ходит по рукам, можно брать.
А между тем на педагогическом совете директор школы Михаил Афанасьевич сделал сообщение учителям, что в школе замечены частые случаи воровства денег и вещей. Директор просил учителей активизироваться и как можно бдительнее следить за своими учениками, пока дело не дошло до милиции.
Тогда же Петр Брониславович сообщил директору о том, что в его классе у девочки недавно пропал плеер. Директор взял это на заметку и обязал витающего в облаках физкультурника немедленно обо всех подобных случаях докладывать.
– Есть! – по-военному ответил учитель и решил тоже вплотную заняться поиском воришки. Хоть и не мог поверить, что такой имеется среди его милых ребятишек.
Но снова другие, более важные и конкретные дела отвлекли его…
На следующий день Петр Брониславович, которого продолжали терзать сомнения, как будет складываться дальше его личная жизнь, вышел на работу. На первом же уроке физкультуры в седьмом «В» он увидел Антона Мыльченко, вспомнил о своих планах относительно него и подозвал горе-поэта к себе. Петр Брониславович уже присмотрел для него отличное местечко на турнике, подогнал сразу погрустневшего Антошу к снаряду и заставил подтягиваться. Антон умел подтягиваться только один раз, что с большим трудом он Петру Брониславовичу и изобразил. Изобразил и повис, судорожно болтая ножками и извиваясь, как червяк на рыболовном крючке.
– Что, не можешь больше? – спросил Петр Брониславович. – Не разжимай руки! Пытайся.
– Не могу! – жалобно простонал Антоша.
– А что ты можешь? – попробовал грозно спросить Петр Брониславович, но в это время пальчики Антоши разжались, и он, весь красный и взмокший, упал на пол.
Речь у Петра Брониславовича была уже подготовлена, но Мыльченко выглядел таким замученным и несчастным, что Петр Брониславович заволновался, вспомнив про то, что у Антоши есть «враги его мозгов».
Петр Брониславович присел возле него.
– Антоша, – спросил он тревожным голосом, – у тебя все нормально? Как ты себя чувствуешь? Тебя никто не обижает?
Антон вздохнул. Силы возвращались к нему.
– Ну, не молчи. Обижают?
– Меня обижает жизнь, – вздохнул он.
– В смысле? По голове бьют?
– По голове нет. Но образно – да.
– Ты не темни, – насторожился Петр Брониславович. – В смысле как – образно? Бьют или не бьют?
Антон завозился на полу.
– Образно – это в смысле любовь.
– Любовь! – Петр Брониславович фыркнул. – Что еще за любовь? И стихи поэтому?
– Да, да… Я влюблен. Не скажу в кого. Скорбно и безответно. Про это все мои стихи… Их много. И на рассказы я уже вдохновлен.
– Так. – Петр Брониславович поднялся на ноги. – Читал я твои стихи.
– Ой, правда? Из моего сборника? – Антоша тут же вскочил. – Вам понравилось? Помогли?
– Что – «помогли»? Ты мне своими стихами… – но тут Петр Брониславович понял, что нечего ему ребенка вводить в курс его личных проблем. – Короче, бросай это гнилое занятие. Учись лучше хорошо.
– Поэзия – не гнилое занятие! – тоненьким голосом вскрикнул Антон Мыльченко и гордо выпрямился. – Нет, нет и нет! Не брошу.
К этой паре уже весь класс с интересом присматривался. Все старались понять, о чем идет речь, а потому подходили все ближе и ближе.
– Эх, Мыльченко, что ж тебя в гуманитарный класс не взяли? – вздохнул Петр Брониславович. – Там поэзии, наверно, море, как раз самое тебе место. Сочинял бы там стихи на радость учителям… А то вот мучайся я теперь с тобой.
– А его учительница литературы отбраковала, – тут же встряла в разговор Даша Спиридонова, которая подобралась к ним ближе всех и настроилась подслушивать. – Сказала, что только через ее труп он к ней в гуманитарный класс попадет.
– Подслушивать нехорошо, Спиридонова, – заметил строго Петр Брониславович, – а ну-ка, давай четыре круга по залу приставным шагом! Руки на пояс! Вперед!
Даша поскакала с обиженным лицом, а все остальные тут же изобразили, что очень заняты: кто сразу мячом сосредоточенно об пол застучал, кто шнурки бросился завязывать. И никому, конечно, неинтересно было, о чем это Петр Брониславович так задушевно с Гуманоидом беседует.
– Ох, тяжело тебе, наверно, Антошка! – покачал головой Петр Брониславович. – И все равно. Любовь отставить, даже поэтическую. Мал еще. И стихи. Тем более предсмертные. Поэзию читать только по программе. А прежде чем всякие глупости рифмовать про ларек…
Тут Антон его перебил:
– Нет, Петр Брониславович, я так не буду! Ну что я могу поделать, если поэзия из меня выходит и на все темы жизненного пути распространяется?!
– Спортом занимайся, – твердо заявил Петр Брониславович. – Пока не научишься три раза на турнике подтягиваться, так и знай, не поставлю тебе положительную оценку в этой четверти. А все предыдущие твои трояки аннулирую по согласованию с директором. Я злой. Работай. Попроси вон Рындина, он тебя обучит. Видел, сколько раз он подтягивается?
– Ага…
– Вот. Равнение на него. Стыдно, стыдно перед девочками должно быть, что ты, как сосиска, на турнике без толку мотаешься!
С этими словами Петр Брониславович отошел от Мыльченко. А Антоша потрусил к Вите Рындину проситься в ученики по подтягиванию. Потому что знал, что Петр Брониславович любит, чтобы его команды исполняли немедленно.
Глава ХII Подвопрос второго вопроса, связанный с первым вопросом
Петр Брониславович чувствовал, что ни часа не может прожить без Галины Гавриловны. Они вновь встречались с ней в парке, пили коктейли в «Музыкальной кошке», долго гуляли по центральным улицам. Но сделать предложение Петр Брониславович снова так и не решился. И дело, как он понял, было вовсе не в стихах Мыльченко, которые так некстати приходили ему на память. Все проблемы были в его собственной голове.
«Вдруг она откажет мне? – не переставал думать Петр Брониславович. – Это тебе, брат, не танец на детской дискотеке. Тут отказали – и насовсем. Или вдруг в моей квартире жить Галиночке не захочется? А у нее дома мама, потенциальная теща. Как мы все там будем? Или не надо мне этого совсем? Как бы это узнать, как узнать? И спросить-то не у кого».
И снова, как показалось Петру Брониславовичу, удача подвернулась ему. Оставалось только перехватить ее. Тем более что он приобрел для Галины Гавриловны замечательный подарок – золотой перстенек с маленьким изумрудом. И собирался подарить его… Но нужно было собраться с духом.
И судьба явно помогала ему…
А все дело было в том, что как раз сегодня в школу пришел лектор, которого вызвала администрация с целью просвещения учеников старших классов в вопросах семейной жизни. Зайдя в учительскую, Петр Брониславович услышал, что сейчас вместо урока химии одиннадцатый «А» класс ждет лекция. И правильно – решил Петр Брониславович, заметно приободрившись. Для младших учеников мясокомбинат, для старших – воспитательная лекция…
Учительницу химии ставил об этом в известность школьный завуч по воспитательной работе. Рядом с завучем топталась незнакомая женщина, которая прижимала к себе стопку книг и брошюр. Вот эту женщину-лектора и собрался перехватить Петр Брониславович.
«Я хитрый, – играя в кармане своих спортивных штанов маленькой коробочкой с подарочным золотым колечком, думал он, – я ее в свой класс с лекцией завлеку, и сам-то и послушаю. Главное, надо вопросы наметить. Такие, вроде как общие, а на самом деле свои собственные».
С честью отсидев все шесть уроков, седьмой «В» класс гурьбой повалил к выходу из кабинета литературы, когда в коридоре появился вдруг Петр Брониславович и заставил всех снова усесться за парты.
– Ребята, тихо, сейчас вы все должны остаться, – бодро начал он.
– Почему? – сразу раздались возмущенные голоса.
– Мы и так шесть уроков отсидели!
– Устали!
– Домой хотим!
– Кушать!
– Это вместо классного часа, который должен быть в четверг, – безапелляционно заявил Петр Брониславович, пропуская в кабинет скромную женщину с большим количеством книг и бумажек в руках. – Так что сидите и внимательно слушайте. Это очень полезно.