Антон Иванов - Кладбищенский фантом
— Между прочим, я нашел на кухне наш экземпляр газеты. Так вот, никакой старухи там нет.
— А снимок тот же? — поинтересовалась Жанна.
— Абсолютно. Только вместо старухи — два каких-то бритых мужика.
— С ума сойти, — выдохнула в трубку Жанна.
— На сей счет можешь не беспокоиться. Я уже почти сошел.
— А я скоро последую за тобой, — невесело усмехнулась Жанна. — У тебя хоть, Федор, есть уважительная причина. Ты в глаз получил. А я просто так.
— Слушай! — возникла у меня одна идея. — Заскочи сейчас ко мне хоть на минутку. Надо все-таки наши газеты сравнить.
— Увы, — виновато откликнулась Жанна. — Я свой экземпляр отдала фотокорреспонденту. Он сказал, что обязательно должен показать снимок в редакции.
— Молодец, — был крайне разочарован я.
— А что было делать, — оправдывалась Жанна. — Не вырывать же у него газету из рук. Тем более я сама к нему подошла.
— Ты хоть попросила потом вернуть?
— Успокойся. Не дура, — отозвалась Жанна. — Мы с ним договорились, что встретимся завтра вечером на собачьей площадке. Он возвратит газету, а заодно и расскажет, в чем дело.
— Или наврет с три короба, — вновь охватили меня подозрения.
— Даже если наврет, это тоже в какой-то степени интересно, — отвечала моя собеседница. — Но я все-таки уверена, что он не замешан. Он так искренне удивился…
— Будем надеяться, — сказал я. — Только от его искренности нам ничего яснее не стало.
— Это уж точно, — согласилась Жанна. — С ясностью у нас, что ни день, то хуже. Максик вон вообще обалдел. И домой отправился совсем пришибленный. А он ведь еще не знает про разговор с фотографом и про твой экземпляр газеты.
— Кстати, почему вы так долго пробыли на кладбище? — Я вспомнил, что так ничего еще и не выяснил по этому поводу.
— Знаешь, сама удивляюсь. Мне казалось, мы с Максом провели там от силы полчаса. Сам посуди: подошли к склепу, осмотрели там все, потом чуть-чуть поискали старуху, и назад. Кладбище-то совсем маленькое. А когда вернулась домой, сообразила, что нас не было больше двух часов.
— Я тоже это заметил. И, между прочим, волновался.
— Ну, извини, Федя, так вышло.
— Небось заболтались с Макси-Котом, — не удержался от нового упрека я.
— Даже и не думали забалтываться, — сердито оборвала меня Жанна. — У нас, понимаешь ли, Федор, было не то настроение.
— Ладно. Проехали, — замял тему я. — Но одно мне точно не нравится: второй раз получился провал во времени.
— То есть? — не поняла Жанна.
— Ну, когда мы с тобой первый раз ходили на кладбище, вышло почти то же самое.
— Что то же самое? — опять не дошло до Жанны.
— Да со временем, — принялся растолковывать я. — Вроде и гуляли-то мы совсем чуть-чуть, а на деле вышло довольно долго. Я даже тогда к обеду опоздал.
— Ой! — воскликнула Жанна. — Меня тоже тогда мать спросила, куда мы запропастились. А я еще начала ей доказывать, что мы гуляли совсем не долго.
Я молча переваривал информацию. Получалось, что мне ничего не кажется. Но если так, что же с нами, в конце концов, происходит? Неужели на этом кладбище мы проваливаемся в другое измерение? Или нам все-таки кажется? Надо проверить.
— Чего умолк? — оторвала меня от размышлений Жанна.
— Думаю.
— Полезное дело. А о чем именно?
— О кладбище, — пояснил я. — По-моему, там творится какая-то чушь со временем. Надо поставить эксперимент. И чем скорее, тем лучше.
— Тебя же из дома не выпускают, — вернула меня к суровой действительности Жанна.
— Надеюсь, послезавтра выпустят.
— Хорошо бы, — сказала Жанна. Пока мы разговаривали, предок успел вернуться с работы.
— Федор, ужинать, — раздался громкий голос матери.
— Ладно, Жанна, — быстро проговорил я. — Сейчас прощаемся. А завтра сразу после уроков зайди. Попробую провести оздоровительную работу над матерью. Вдруг она завтра выпустит меня во второй половине дня погулять. Тогда сразу на кладбище и отправимся.
— Обязательно зайду, — пообещала Жанна.
Едва мы с предками успели поужинать, позвонил Макси-Кот. Он почти слово в слово повторил то, что мне уже рассказала Жанна. Затем добавил, что если бы мы с ним столько лет не дружили, то он бы решил, что мы с Жанной попросту разыграли его.
Я на это ответил, что, кажется, нас всех кто-то разыгрывает, и притом весьма круто. Затем поделился своими соображениями по поводу времени. Макси-Кот, оказывается, тоже об этом думал. И, так сказать, автономно пришел к похожим на мои выводам. Во всяком случае, изрядно прибал-дел, когда выяснилось, сколько на самом деле времени они с Жанной проболтались на кладбище.
Тут я дал ему новую пищу для размышлений, сообщив про фотографа из газеты «Серебряные пруды» и про снимок, где вместо старухи стояли два мужика.
Макси-Кот выслушал, не проронив ни единого слова. Потом крайне растерянно произнес:
— Нда-а. Вопросов все больше и больше, а ответов, похоже, вообще не предвидится.
— Жанна думает по-другому, — проинформировал я. — Она почти уверена, что фотограф завтра ей что-нибудь расскажет.
— Мне бы ее уверенность, — не воодушевился Макс.
— Ты тоже думаешь, что фотограф врет? — спросил я.
— Врет или не врет — это дело вторичное, — откликнулся Максим. — Гораздо хуже, что сама история темная.
Кто бы спорил! Мы еще немного пообсуждали старуху, которая снова исчезла в неизвестном направлении. Затем принялись разрабатывать детали предстоящего эксперимента. Макси-Кот рвался непременно в нем лично участвовать. Поэтому умолял нас с Жанной подождать до субботы или хотя бы до пятницы.
— Я сразу после уроков домой забегу, учебники кину, сумку со шмотками в руки и — к тебе, — сказал он.
— А предки уже разрешили? — полюбопытствовал я.
— Еще не спрашивал, — признался Максим. — Пусть сперва твоя мать позвонит. Ты, кстати, Фома, напомни ей.
— Ладно, тогда прощаемся, а я бегу напоминать.
— Погоди, — проорал в трубку Макси-Кот. — Мы насчет эксперимента договорились или не договорились?
— Да наверное, до пятницы естественным путем протянется, — сказал я. — Почти уверен, что завтра мать из дома меня еще не выпустит. Ну а послезавтра четверг. А где четверг, там и пятница.
— Значит, договорились? — еще раз спросил Макси-Кот.
— Считай, что да. А теперь пока. Пойду моей матери напоминать про звонок твоей.
В общем, я был даже рад, что так получилось.
Одна голова хорошо, две — лучше, а три — совсем здорово. Особенно, если столкнулся с чем-то таким, от чего ум за разум заходит. К тому же завтра вечером должно хоть что-нибудь проясниться с фотографией.
Естественно, я тут же заставил маму позвонить родителям Макси-Кота. Переговоры прошли не без сложностей. Насколько я понял, основным спорным вопросом стала длительность пребывания Кота у нас в гостях. Сперва Максова мать согласилась отпустить его на день, потом — на два и лишь под конец разговора с неохотою приняла первоначальные условия.
Я возликовал. Со второй половины ближайшей пятницы и до вечера воскресенья Макси-Кот попадал в полное мое распоряжение. Потом Коты-старшие заедут за ним на машине и заодно полюбуются нашей новой квартирой.
В общем, пока все складывалось даже лучше, чем я ожидал. Даже удивительно. А то с самого нашего переезда что ни день, то подлянка. Может, полоса неприятностей позади? Голова у меня вдруг прошла. И спать я улегся в самом превосходном расположении духа. Кстати, в ту ночь, впервые за последние несколько дней, я не увидел ни одного сна. Просто камнем продрых до самого утра.
За завтраком я предпринял нешуточную психологическую атаку на мать, изо всех сил пытаясь внедрить в ее сознание мысль, что я уже совершенно здоров и для дальнейшего укрепления организма мне просто необходим свежий воздух. Внимательно выслушав мою пылкую и красочную речь, мать сухо ответила:
— Вот пойдешь завтра в школу, по дороге воздухом и надышишься. А сегодня сиди дома.
Я кинул на нее укоряющий взгляд. Мать расценила его по-своему:
— Ну, если уж тебе совсем невмоготу без свежего воздуха, утепляйся и иди дышать на балкон. Кстати, у нас их целых два. Можешь сперва на одном постоять, потом — на другом. Вот тебе и разнообразие.
Мать собралась и ушла по магазинам. Она использовала последние дни отгула. Теперь ранее чем часа через три можно ее обратно не ждать. Первым моим желанием было одеться и по-тихому слинять из дома. Однако, уже зашнуровывая ботинки, я с досадою вспомнил: ключей от новой квартиры мне пока так и не дали. А посему самоволка отпадала. Не оставлять же дверь в квартиру настежь.
Я вздохнул. Лучше балконов мне сегодня ничего не светило. Натянув куртку, я вышел на тот из них, с которого открывался вид на кладбище. Бинокль был при мне. Однако разглядывать в него оказалось совершенно нечего. Двор был пуст. Дорожка, ведущая к кладбищу, тоже. Лишь возле Серебряных прудов стояла группа людей. Однако они находились так далеко от меня, что их даже в бинокль не разглядишь. Да я и не слишком ими интересовался. Подумаешь, какие-то мужики на берегу.
