Антон Иванов - Загадка бордового портфеля
Тут как раз раздался звонок.
— А ну, марш на занятия! — велел завуч ребятам. — Без вас обойдемся! Вы тут и так натворили делов. Теперь ещё дверь придется вставлять.
Впрочем, мальчики и не собирались больше задерживаться в учительской. Оказавшись на безопасном расстоянии от нее, Луна напустился на Герасима.
— Если бы не твои идиотские шуточки с ключом, мы бы уже давно каким-нибудь образом взяли эти журналы.
— Интересно, каким? — набычился Муму.
— Каким-нибудь, — счел излишним вдаваться в подробности Луна. — А теперь нам, по твоей милости, к учительской на пушечный выстрел нельзя подходить.
— Теперь только завтра, — вздохнул Иван. — Кстати, — он огляделся, — где наши девчонки?
— Где, где, — проворчал Герасим. — Естественно, смылись. Во, трусихи.
— Ладно, пошли на физику, — поторопил Луна.
Едва переступив порог кабинета, они увидали девчонок. Те преспокойно устроились за партой в третьем ряду и что-то оживленно обсуждали.
— Ну, вы хороши, — подбежал к ним Герасим. — Смотались под шумок, а нам отдуваться.
— Эх, Муму, Муму, — У Марго чуть поднялись уголки губ. — Ты…
Больше она сказать ничего не успела. В кабинет торопливой пружинящей походкой вошел маленький щуплый физик Виктор Антонович.
— Встали. Сели. Приготовились, — даже не поглядев сквозь очки с толщенными стеклами на ребят, бросил он и, приглаживая остатки былой шевелюры, уселся за стол.
Класс затих. Учитель, заявив, что в этом году программа по физике предстоит особенно напряженная, принялся объяснять новую тему. Класс послушно уставился на физика. Каждый сейчас усиленно изображал сосредоточенность и внимание. Потому что всем в восьмом «А», кроме Ивана, было известно: несмотря на сильную близорукость, Виктор Антонович обладает феноменальной наблюдательностью, в сочетании со злопамятностью.
Он умудрялся заметить любого, кто позволял себе на его уроке заняться собственными делами или хотя бы отвлечься. Другие учителя в таких случаях просто делали замечания. Виктор Антонович до подобного не опускался. Зато на следующем занятии непременно вызывал таких учеников к доске. И спрашивал их с большим пристрастием. Метод оказался весьма продуктивным. Дисциплина на уроке физики царила железная.
Наконец Виктор Антонович повернулся к доске и, продолжая излагать тему, начал быстро писать формулы. Класс немного расслабился. При всей своей наблюдательности, видеть спиной физик пока ещё не умел.
Столы в кабинете были на трех человек. Так что Иван, Герасим и Павел устроились вместе. Как только физик стал писать формулы, ребята оглянулись на девочек. Те что-то тихонечко обсуждали и улыбались.
— Нахалки, — шепотом возмутился Герасим. — Смылись. Все дело нам испортили. А теперь ещё веселятся.
— Брось ты, — вступился за девчонок Иван. — Ничего они не испортили.
— Нет, испортили, — заело Герасима.
Физик резко обернулся. Поблуждав глазами по классу, он пристально посмотрел на Муму и вновь как ни в чем не бывало принялся писать формулы.
Павел выразительно покосился на друга:
— Готовься как следует. Вызов к доске на следующем уроке тебе обеспечен.
— Все из-за них, — вновь обернулся на девочек Герасим.
Варвара, встретившись с ним взглядом, одарила его лучезарной улыбкой.
— Ну, это же просто хамство, — завелся Муму.
— Чего тебя разбирает? — не понимал Иван.
— Обостренное чувство справедливости, — прошептал Герасим и, вырвав листок из тетради, принялся быстро писать.
Это было послание наглым девчонкам. Герасим в лапидарной, но выразительной форме выражал свое мнение по поводу «трусости и вероломства». А также высказывал мнение, что «виновные в срыве операции должны искупить свою вину тем, что завтра сами достанут журналы седьмых классов».
В последний момент он спохватился и, вымарав слова «журналы седьмых классов», заменил их выражением «необходимое». Мысленно похвалив себя за предусмотрительность (всегда нужно помнить, что подобные послания могут случайно попасть в руки врагов!), Муму сложил записку в несколько раз, и она полетела по назначению.
Герасиму очень важно было увидеть реакцию. А потому, совершенно забыв о бдительном Викторе Антоновиче, он по-прежнему сидел, обернувшись к Марго и Варваре. Те развернули записку и склонились над ней. Затем, подняв головы, разом показали Герасиму языки и тихонько хихикнули.
Это показалось Герасиму вконец возмутительным. И он, окончательно позабыв, где находится, достаточно громко и отчетливо произнес:
— Ну, знаете ли!
— Каменев! Если ты ищешь меня, то я тут! — немедленно отреагировал физик.
Герасим в панике развернулся.
— Великолепно! — казалось, искренне обрадовался физик. — Наконец мы с тобой нашли друг друга. Ты вроде в чем-то со мной не согласен?
Герасим подавленно молчал. Узкое скуластое лицо его позеленело от нервного напряжения. Еще никогда на памяти Муму физик не обращался к ученикам с подобными речами. Видимо, это был знак неумолимо надвигающейся большой беды.
— Да я… собственно… просто… вот… — пытался выкрутиться Муму.
— Не стесняйся, Каменев, — ободряюще улыбнулся Виктор Антонович. — Мы же тут все свои. И знаем друг друга давно. Итак, отбросим условности.
По кабинету физики пронеслись гул и сдавленные смешки. А Сеня Баскаков, сидевший за самым дальним столом, отчетливо произнес:
— Лопух наш Муму! Даром что Каменный!
— Баскаков! — радостно воскликнул физик. — Ты тоже с чем-то не согласен?
— Не, — мигом стерло улыбку с Сениного лица. — Какие у нас с вами могут быть споры!
— Ну, тут ты в корне не прав, — возразил физик. — Споры — штука полезная. В них, как известно, рождается истина. Поэтому предлагаю тебе, Каменев, выйти к доске, — тоном, каким обычно радушный хозяин зазывает гостей на день рождения, продолжал учитель. — Устроим с тобой небольшую научную полемику. Это послужит лучшему усвоению материала.
— Виктор Антонович, может, не надо? — Герасим совершенно не рвался вступать в полемику.
— Что ты! — замахал на него руками физик. — Обязательно надо.
— То есть вообще-то я с вами согласен. Дело очень полезное, — решил подольститься к учителю Герасим. — Но, по-моему, это было бы целесообразней устроить на следующем занятии.
— Почему? — Физик направил на него взгляд из-под толстых стекол очков. — Обоснуй. Я всегда открыт для дельных предложений.
«Господи, пронеси! «— молил про себя Герасим. Тут ему в голову пришел великолепный аргумент.
— Потому что, Виктор Антонович, к следующему занятию мы глубже вникнем в тему.
— Логично, — кивнул учитель. — Что ж, Каменев, ловлю тебя на слове. Значит, на следующем уроке.
И, отвернувшись от класса, он снова начал писать на доске. Герасим в изнеможении откинулся на спинку стула.
— Придется тебе к понедельнику позубрить, — шепнул ему Луна.
— Без тебя знаю, — поморщился Муму. — Теперь он от меня долго не отстанет.
— Эй! — предупредил Иван. Он заметил, что рука физика с мелом вдруг замерла.
В следующий момент Виктор Антонович и впрямь обернулся. Однако Луна и Муму уже изображали, что усердно записывают формулу.
Едва началась перемена, Муму поспешил излить скопившееся в его душе возмущение на девочек. В результате они были обвинены почти во всех смертных грехах. Варвара и Марго терпеливо слушали и лишь время от времени переглядывались.
Наконец Герасим умолк.
— Ах, — с кротким видом выдохнула Варвара, — нет нам с тобою, Марго, прощения.
— Видимо, ты права, — у Марго чуть дернулись вверх уголки губ. — Если вот только это немного смягчит нашего Каменного Муму…
И она протянула Герасиму сложенный вчетверо листок бумаги.
— Что это? — тот высокомерно принял из её рук бумажку.
— Наше искупление, — тоном кающейся грешницы изрекла Варя.
— Не понял, — Муму оставался холодным и неприступным.
— Разверни и посмотри, — с таинственным видом произнесла Марго.
Герасим нехотя подчинился. И нарочито замедленными движениями развернул листок. Мол, знаю заранее, что там какая-то чушь.
— Давай, давай, Муму, — заинтересовались Иван и Павел. — Что они тебе написали?
— Не только ему, — многозначительно проговорила Марго.
Муму развернул записку и прочитал:
— «Космачев Иннокентий Петрович». Это ещё кто такой? — хмуро уставился на девочек он.
— По-моему, у нашего Муму после долгой и содержательной беседы с физиком мозги окаменели, — покачала головой Варя.
— Дай сюда! — И, подскочив к Герасиму, Луна вырвал у него записку. Быстро пробежав её глазами, он воскликнул: — Ну, девчонки! Вот молодцы! Как это вам удалось?
