Наталия Кузнецова - Дело о фальшивой картине
— П-послушай, — заикаясь, сказал он, — а автокатастрофу, в которой пострадала твоя подруга, не могли подстроить ее враги?
— Какие враги у Сонечки? — удивилась Арина. — Если б ты был с ней знаком, то понял бы, какой она замечательный человек и что ее нельзя не любить или хотя бы не уважать. А в тот злополучный день она куда-то спешила и, сама того не ожидая, поймала на улице такси. Не частника, а самое настоящее, с шашечками. А потом на трассе столкнулись сразу несколько автомобилей, и ее такси влетело туда же. Кроме Сони, пострадали еще трое людей. А виноват в дорожной аварии мокрый асфальт, на котором занесло одну из машин.
— Но, наверное, она рада была, что Софья попала в эту катастрофу? — пробурчал Ромка.
Арина недоуменно сдвинула брови.
— Да кто — она! О чем ты?
— Ну, та, которая хотела, чтобы она умерла.
— Что за глупости? Кто мог желать Сонечкиной смерти? С чего ты вообще это взял?
Ромка посмотрел на письменный стол, затем на сестру, спрашивая ее взглядом, сознаваться ли ему в том, что он брал в руки чужой дневник или нет.
Лешка кивнула.
— Скажи.
— Ну, я это, совершенно случайно, когда вы были в той комнате, открыл вот этот ящик, потому что ключик из него сам торчал. Там она о ней и пишет.
— О ком 60 ней"? — подняла брови Арина.
— Ну, о какой-то своей знакомой, которая хочет ее убить.
Арина шагнула было к столу, но читать чужой дневник не решилась и остановилась как вкопанная.
— Ты что такое говоришь? Как убить? Там что, так и написано?
— Ну, почти так. Она пишет, что эта подруга ее бы убила в какой-то момент с превеликим удовольствием, если бы только набралась смелости и могла остаться безнаказанной.
Девушка облегченно вздохнула.
— Ох, я порой думаю, что тоже с удовольствием убила бы кое-кого, если бы набралась смелости. Да только от желания до его воплощения в жизнь огромная дистанция, вернее, особая грань, которую переходят лишь преступники-убийцы, а нормальные люди подавляют в себе гадкие мысли. Пойдем-ка отсюда.
Но Ромка поймал ее за руку.
— Ладно, допустим, что убить ее эта женщина не могла, но подменить картину — вполне. Такую-то грань перейти куда легче, ты не находишь?
Арина задумалась, а потом воскликнула.
— Но не могу же я сказать Сонечке, что вы читали ее дневник!
— И не говори, — охотно согласился с ней юный сыщик. — Узнай только, нет ли среди ее подруг таких, кто ей завидует. Из тех, кто был с ней в Америке.
— Ну что ж, послезавтра постараюсь расспросить ее об этом. Сегодня уже в больницу не попасть, а завтра я весь день занята на работе.
— Будем ждать. — Ромка, как истый джентльмен, взял у Арины пакет с картиной и понес его к машине.
— Послушай, — сказал он, ставя пакет на переднее сиденье и по привычке усаживаясь с сестрой на заднее, — может, ты картину эту у себя пока подержишь, от греха подальше? Днем раньше ты ее в галерею отнесешь, днем позже — какая разница?
— Пожалуй, ты прав. Я ее у папы оставлю, — пообещала девушка.
— Вот это правильно, — одобрила Лешка. — Банг защитит ее от любых грабителей.
Ромка попросил Арину высадить их у магазина рядом с домом.
— Прямо сейчас отдадим проявить и отпечатать фотопленку, — сказал он сестре, — а завтра предъявим фотографии картины с Арбата Павлу Петровичу и расспросим его о той тетке. Интересно, что он нам ответит?
Глава VIII
ПУСТЫЕ ХЛОПОТЫ
На другой день брат с сестрой получили готовые фотографии и, как Ромка и планировал, отправились в галерею. Павел Петрович сидел за своим столом один, новой помощницы рядом с ним не было.
Поздоровавшись, Ромка протянул ему снимки. — Вы случайно не знаете, кто написал эту картину?
Внимательно рассмотрев фотографии, Богачев с равнодушным видом положил их на стол.
— Понятия не имею. А вот по стенду догадываюсь, что картина с Арбата, не так ли?
— Ага, — кивнул Ромка и, не отрывая глаз от лица Павла Петровича, задал ему следующий, заранее заготовленный вопрос:
— А кто такая Инна Николаевна?
— Чайку или кофейку? — нараспев спросила уборщица тетя Таня, заглянув в кабинет. Очевидно, она занималась не только уборкой, но за отсутствием в галерее секретаря выполняла некоторые его обязанности.
— Попозже, — ответил Павел Петрович.
— Попозже так попозже.
Кряхтя и тяжело дыша, тетя Таня поправила выбившиеся из-под платочка седые пряди, вынесла из подсобки ведро со шваброй и стала протирать и без того чистые полы.
— Так кто такая Инна Николаевна? — Ромка с трудом скрывал волнение.
— А откуда вы о ней знаете? — удивился хозяин галереи.
— Нам на Арбате сказали, что это ее картина, — указал на снимок юный сыщик.
— Ее? Странно. Такой я у нее никогда не видел. — Он снова взял фотографии в руки и пояснил: — Инна — подруга моей жены, тоже художник. Они вместе Строгановку оканчивали.
— А где ее мастерская, если не секрет? — как можно равнодушнее спросил Ромка.
— У нее сейчас нет мастерской. У старой вышел срок аренды, а новую она еще не нашла. Пока нашей пользуется.
— А с Полянской они тоже подруги? — вспомнила Лешка о дневнике Софьи и ее таинственной подруге.
— Насколько я знаю, они незнакомы. А в чем дело?
— В том… — Ромка открыл было рот, чтобы рассказать о встрече на Арбате с девушкой-художницей, но тут послышался шум, тяжелая входная дверь открылась, и в зале появились две женщины и один мужчина. Одной из женщин была новая помощница Богачева, Анастасия Андреевна. Она вошла в кабинет впереди всех, Павел Петрович помог ей снять плащ, и тетка осталась не в толстой кофте, как прежде, а в какой-то цветастой шали, накинутой поверх широкого черного платья. Увидев брата с сестрой, она, как показалось Лешке, недовольно нахмурилась, а затем скосила глаза на снимки, лежащие на столе. А еще Лешка увидела у нее на щеке небольшой шрам, на который раньше не обращала внимания.
А Павел Петрович вышел из кабинета и подошел к разглядывавшим одну из его картин мужчине и женщине.
— Ну наконец-то. А я уже заждался.
Он провел гостей к своему столу и крикнул:
— Теть Тань, сообразите-ка четыре кофе, пожалуйста.
— Сейчас, сейчас, — захлопотала старушка. Лешка схватила фотографии и прошептала:
— Пошли отсюда. Это надолго, тем более что все равно ты от него больше ничего не добьешься. И пр-том, не знаю, как тебе, а мне еще уроки учить надо.
Ромка вздохнул.
— О хорошем не напомнишь. Идем.
Они хором сказали "до свидания", но отозвался на него лишь охранник Игорь, а больше никто не заметил их ухода.
Хотя Ромка с Лешкой вернулись домой довольно рано, когда и пяти часов не было, Олег Викторович, как назло, уже пришел тоже. Встретив детей у порога, он ни с того ни с сего заворчал:
— Снова где-то гуляли? Как ни позвонишь, вас дома нет. Хоть вам кол на головах теши, все одно и то же. Совсем об уроках забыли?
— Как ты можешь так говорить? — укоризненно сказал Ромка. — Мы только о них и думаем, сам не видишь, что ли? Лично я учу и учу, голова скоро лопнет. Пожалел бы меня лучше.
— Ну надо же! — удивился Олег Викторович. — Каким-то я стал ненаблюдательным, никак мне не удается заметить тебя с учебником в руках.
— А вот сейчас тебе крупно повезет, только смотри внимательно. Я снова сажусь уроки делать, — объявил Ромка.
Быстро поев, он и впрямь сел за стол, раскрыл учебники и тетрадки и что-то забормотал себе под нос, а потом, увидев, что отец в другой комнате увлекся своим любимым телевизором, вскочил и зачем-то принялся рыться в шкафах, а на вопрос сестры, что он там ищет, лишь лаконично ответил:
— Надо.
А вечером, когда Лешка, как обычно, собралась идти гулять с Диком, Ромка напялил на себя черный отцовский свитер, который был ему велик и висел чуть ли не до коленок, и позвонил Славке, велев ему выйти во двор. А когда они все вместе встретились, попросил;
— Погуляй с Диком, пожалуйста. А то нам с Лешкой надо быстренько смотаться в одно место.
— Что, снова к галерее? — удивилась Лешка. — А почему с Диком нельзя?
— Потому что его там уже видели, — отрезал Ромка. — К тому же мы пойдем к метро, а не на троллейбус, так будет быстрее. А тебе я потом все объясню, — крикнул он Славке.
Так как Славка учился в параллельном с Ромкой классе, то на переменах брат с сестрой каждый день ему обо всем рассказывали, и он много раз предлагал им свою помощь. Вот теперь она и понадобилась. С трудом удерживая рвущегося за хозяйкой Дика, Славка пожелал друзьям удачи.
Ромка махнул ему рукой и припустился к метро.
— А почему ты так оделся? — едва поспевая за братом, спросила Лешка.
— Непонятно, что ли? Для конспирации.
— Понятно. А что мы там будем делать? — подпрыгивая рядом, поинтересовалась сестра.
