Валерий Гусев - Фейерверк в пробирке
– Вечером. А что?
Алешка достал из моего кармана флакончик и протянул маме:
– Не знаешь, что это?
Мама приоткрыла пробочку, осторожно нюхнула:
– Похоже на снотворное. Для особо нервных. Летучая жидкость. При соприкосновении с воздухом превращается в газ. Где взяли?
– В подъезде нашли, – объяснил Алешка. – Какой-то дядька уронил. Мы его догнать хотели, а он сел и уехал.
– Объявление напишите, – посоветовала мама. – Все, я побежала. Не забудьте – вас ждет школа.
– А мы уже там были, – все-таки вырвалось у меня.
– Я знаю, – мама шагнула за дверь, – вчера.
– И сегодня, – хихикнул Алешка, когда за мамой захлопнулась дверь.
Мы сразу же позвонили Ване, поблагодарить за помощь.
– Не стоит благодарности, – сказал он, – я просто выполнил свой долг. Вы кого-нибудь поймали?
– Нет еще, – произнес Алешка. – Как поймаем, обязательно тебе покажем.
– Заранее признателен, – ответил вежливый Полковник-3.
Алешка положил трубку и сказал:
– Ладно, Дим, в лабораторию мы не попали. Но кое-что все-таки узнали. – Он улыбнулся. – И выспались здорово.
В школу мы явились как ни в чем не бывало. Но директор Семен Михалыч почему-то сразу пригласил нас в свой кабинет.
– Милиция сегодня приезжала, – задумчиво сказал он. И начал пытливо нас разглядывать. Будто ждал, что мы сейчас заломим руки и слезливо признаемся во всем. Сами не зная в чем.
Но не дождался. На наших лицах ничего, кроме безмерного недоумения, не нарисовалось.
– Старший наряда, – продолжил директор, – сообщил мне, что его бойцы освободили двух наших учащихся. Один их них примерно десяти лет, другой примерно шестнадцати. Кто бы это мог быть, не знаете?
– В нашей школе, Семен Михалыч, – уверенно сказал я, – таких нет. Это, наверное, из сто второй.
– Да, – охотно подтвердил мои слова Алешка. – Из сто второй.
– И что им понадобилось в нашем спортзале? – скептически спросил директор.
– Наверное, – предположил Алешка, – они приходили через нашего коня попрыгать. У них своего нет.
– Да, – Семен Михалыч задумчиво почесал переносицу и снова насадил на нее очки. – Да, это верно, коня у них нет. А в нашей школе зато козлят полно. Попрошу вашего отца зайти ко мне на беседу.
– Конечно, – пообещал я. – Мы обязательно передадим ему ваше приглашение. В письменной форме.
– Или в устной – когда он вернется, – добавил Алешка. – Он в командировке.
– Далеко? – спросил Семен Михалыч.
– Сравнительно нет. Сравнительно близко. В Австралии, возле Антарктиды.
Семен Михалыч только вздохнул. И отпустил нас с миром. Хорошо еще, не спросил – что там, в этой Австралии, делает наш папа? И что бы мы ответили? Что он там кенгуру ловит? Наручниками.
После уроков, когда мы шли домой, Алешка сказал:
– Дим, ты должен вернуться в эту секцию. Ну, эту, где добивают ударами.
– Не собираюсь я никого добивать.
– Придется, Дим. Я догадался, что в нашей школе назревает ужасно опасное преступление.
– Коня украдут?
– Золотого теленка.
Я только усмехнулся. Что там, в нашей школе, украдешь? Если только компьютеры. Но это не так просто, компьютерный класс имени олигарха на сигнализации.
Алешка почувствовал мои сомнения и изменил тактику.
– А и ладно! – Он махнул рукой. – Нам что, больше всех надо? Пусть крадут, да, Дим? Пусть Никишова посадят…
– А при чем здесь Никишов? – Я даже остановился.
– Группа захвата, – туманно пояснил Алешка.
– Ты не простудился? Сегодня ночью? У тебя жар, ребенок!
– Хочешь фокус? – оригинально ответил Алешка. – Я тебе покажу. В девятнадцать ноль-ноль. По московскому времени. На школьной сцене. Только приходи пораньше.
Я хотел было потрогать его лоб, но Алешка говорил так серьезно, что я сразу ему поверил.
Подготовка к празднику завершалась. Главная часть его программы – это веселые сценки, которые разыгрывал каждый класс. На любую тему. Но предпочтительнее – о жгучих проблемах взаимоотношений между педагогами и учащимися. Таким образом, мы без всяких обид и опасений, в художественной форме, высказывали взаимные претензии. Иногда это бывало очень весело, иногда довольно неприятно, но всегда полезно. И чтобы для всей школы выступление каждого коллектива было сюрпризом, репетиции в зале проводились по очереди. Чтобы никто ничего заранее не подглядел.
Сегодня в девятнадцать ноль-ноль по московскому времени репетировала группа бойцов под руководством химика Волчкова. О том, что они готовят к празднику, ходили по школе заманчивые слухи, но толком никто ничего не знал. И главным образом поэтому я принял Алешкино предложение.
За полчаса до девятнадцати мы скрытно проникли в актовый зал. И спрятались в боковушке, справа от сцены, где находилась всякая аппаратура: динамики, выключатели, швабры и ведра.
Я предусмотрительно засунул в дверную ручку табуреткину ножку – будто дверь в боковушке заперта.
Мы уселись на перевернутые ведра и стали ждать. Алешка загадочно молчал. Словно приготовил мне заманчивый сюрприз. На его мордахе застыло выражение фокусника, который вот сию секунду из маленького спичечного коробка достанет настоящего слона в натуральную величину. Немного поменьше океана.
Наконец в зале послышался шум – смех, разговоры, топот ног. Актеры собрались на генеральную репетицию и ждали своего великого режиссера. Режиссер не опоздал. Он дал последние указания, наметил узловые точки сценки. Определил сверхзадачу:
– Главное – все должно быть естественно. Жестко, круто, азартно. Иначе зритель нам не поверит. Начали!
Сценка, как мы догадались по приготовлениям, представляла собой ограбление банка на Диком Западе. С остроумным акцентом на особенности нашей школьной жизни.
– Все по местам! Кассир – здесь! Один охранник – у входа. Другой – в зале, напротив кассы. Ты, ты и ты – клиенты банка. Начали!
Я осторожно вытянул ножку табуретки, чуть приоткрыл дверь. Мы приникли к узкой щелке, через которую тем не менее хорошо была видна вся сцена. Вон кассир, охранники – один из них клюет носом. Бродят от стула к стулу клиенты. Мирная картина.
И вдруг как бы распахивается дверь. В помещение «банка» врываются люди в масках. Возглавляет их (я и в маске его узнал) вчера еще добродушный и ленивый Никишов. Сейчас он – собран, нацелен, жесток.
Сделано было красиво. Секунда – и оба охранника на полу, без движения, получают последние «добивающие» удары. Клиенты сбиты в кучку, их держат под прицелом. Кассир лихорадочно выкладывает «пачки денег» – двое бандитов укладывают их в чемодан.
– Все! Уходим! – командует хорошо знакомый Никишов совершенно незнакомым голосом.
Один из нападавших ставит перед кассиром будильник:
– Двинешься – взорвется!
Бандиты скрываются за левой кулисой. Появляются вновь – уже без масок, с довольными улыбками.
– Молодцы! – хвалит их режиссер. И делает замечание: – С охраной работать круче! Никишов, не бегать, ты должен демонстрировать уверенность и угрозу. Все взгляды будут прикованы к тебе. Будильник вот так вот не брякать – поставить очень осторожно, будто вы сами его боитесь. Ясно? Пройдем сцену с будильником еще раз.
Я тихонько притянул дверь и снова заблокировал ее табуреткой. Повернулся к Алешке.
– Здорово у них получается, – похвалил артистов. – Ты что?
Алешка смотрел на меня с какой-то странной усмешкой. Примерно так смотрела когда-то на него мама, когда он пытался доказать, что если бы земля была круглая, то в детский сад он шел бы в горку, а из детского сада – наоборот. Это была какая-то смесь усмешки с восхищением.
– Ты что? – еще раз спросил я. И добавил уже не очень уверенно: – Репетиция…
– Тренировка, – сказал Алешка спокойно. – Тебе еще доказательство нужно? Вот оно. И он протянул мне листок бумаги.
Мы дождались, когда актеры ушли из зала, выбрались из боковушки и сели в первом ряду.
Я стал рассматривать листок – за кулисами для этого было темновато.
Это была какая-то схема. Прямоугольнички, кружочки, надписи. Вверху большими буквами «ОП» – опорный пункт, что ли? Внизу более разборчиво: «Школьная, 12». Слева загадочно – «Вх». И еще пометки – «Ох-1», «Ох-2», «Кс».
– Ну и что?
– Дим, а ты на сцену посмотри. Только внимательно.
Я послушно и внимательно посмотрел на сцену. Там ничего особенного, требующего внимания, не обнаружилось: старый стол из учительской и несколько стульев.
– Молодец, Дим! Я догадывался, что ты сообразительный. Иногда.
Что – иногда? Иногда догадывался? Или иногда сообразительный?
– Видишь, как совпадает?
– Что с кем? – тупо спросил я.
Алешка взял у меня листок:
– Схема и сцена! Я в тебе ошибся!
А ведь он прав. Прямоугольнички на бумаге расположились точно так же, как столик и стулья на сцене.
– Ну… Это, Лех, как бы чертеж, схема будущих декораций… Эскиз…
