Анна Дубчак - Тайна оранжевого саквояжа
— А, Соломон, — улыбнулась женщина, показывая белые ровные зубы. — Привет. Рада тебя видеть…
Женщина говорила с акцентом, но вот с каким — украинским или прибалтийским — Маша так и не поняла.
— Это мои друзья. Их соседка умирает, мы привезли ее к вам, помогите, пожалуйста… Скажите, что нашли ее на берегу… А я вам потом все объясню…
— Так она в машине? Что же вы стоите? Ребята, не бойтесь, я сделаю все так, как вы скажете… У меня и телефон есть… Но сначала я должна сама осмотреть ее.
Марта, так звали женщину, оказалась довольно сильной, а потому сама, без посторонней помощи, вынесла из машины и отнесла в дом Ларису.
Теперь, когда среди них появилась взрослая женщина, которой можно было довериться, Маша почувствовала себя намного спокойнее. Примерно то же самое испытывали и Сергей с Никиткой.
Соломон, нажав на скрытый в колючей и густой изгороди какой-то металлический рычаг, вдруг толкнул ее плечом, и она подалась, покатилась назад, превратившись на время в одну из створок ворот.
— Класс! Вот бы никогда не подумал, что можно так замаскировать ворота! — аж присвистнул Сергей. Он въехал на машине прямо на участок Марты, представлявший собой огромное зеленое пространство, засаженное наполовину просто зеленой газонной травой, наполовину — фруктовыми деревьями и цветами.
Машу же поразил дом. Двухэтажный, но очень компактный, скромный и одновременно стильный, напоминающий немецкий коттедж.
«Вот тебе и рыбачка, — подумала она, восхищаясь и поражаясь окружившей ее красоте и ухоженности. — А я думала, что она с приветом ».
— Пузырек, как твой живот? В порядке? — вспомнила она явно с опозданием.
— Ты бы еще вечером спросила, — буркнул недовольно Никита. — Так-то ты за мной следишь, забыла уж, когда поила и кормила бедного брата.
— Ладно, бедный брат, потерпи немного. Вот приведем в чувство Ларису, вернемся домой, и ты отдохнешь, выдуешь сразу два литра своей колы и насмотришься мультиков… А сейчас пока не до этого…
— Ну уж нет, я домой не хочу… Мне и здесь нравится…
Обо всем этом они говорили, пока шли от калитки до самого дома. На крыльце их встретила встревоженная Марта. Соломон представил их друг другу.
— Да уж, ребятки, ну и в историю вы влипли… Она без сознания. Судя по всему, ей вкололи либо наркотик, либо снотворное. Я уже вызвала «скорую», пойду ее встречу… А вы пока поднимитесь на второй этаж, включите тихонько телевизор и ждите, пока все не утрясется. Только ведите себя потише, не привлекайте к себе внимания, договорились?
— Я могу вам помочь… — робко сказала Маша. — Вы располагайте мной…
— И то правда. Тогда пойди на кухню, открой холодильник, посмотри, что там есть, и сделай бутерброды… Хлеб в хлебнице на холодильнике. А под столом корзина с овощами — можешь приготовить салат. Ну все, мне кажется, что я слышу звук мотора…
Маша в кухонное окно увидела спешащих в дом по садовой дорожке двух врачей в белых халатах и с чемоданчиками — мужчину и женщину. Марта очень эмоционально что-то объясняла им. «Рассказывает, что нашла Ларису на берегу…»
Понимая, что поступает дурно, она тем не менее на цыпочках подошла к двери, ведущей в комнату, где лежала Лариса, и стала подсматривать за тем, что врачи с ней собираются делать.
— Понимаете, мне кажется, что эту женщину я уже видела. Она живет здесь, недалеко… У нее неприятности с мужем, возможно, что она сама выпила какие-то таблетки… Я вас прошу, если возможно, не увозите ее в больницу. Я сама была в таком же состоянии однажды… В жизни женщины случаются такие моменты…
Маша ничего не понимала. Зачем Марте понадобилось наговаривать на Ларису? Но потом до нее начал доходить смысл услышанного. Она хочет добиться одного — оставить Ларису здесь… но не одну, а с врачом.
И точно! Маша своими глазами увидела, как Марта достает из кармана джинсов деньги. Доллары. И протягивает их мужчине-врачу. Они о чем-то шепчутся, пока женщина-врач делает Ларисе укол.
— Хорошо, я вас понял, — говорит мужчина-врач, и Маше становится не по себе. «Правильно мама говорит — все продается и покупается…» — Марина Сергеевна останется здесь, я привезу вам капельницу и все необходимое. Договорились.
И он уехал. Марта даже не вышла его провожать. И правильно! Зачем, если она и так за все заплатила?!
«Ну и друзья у Соломона!»
Маша, чтобы скрыть свое бездействие, бросилась на кухню, достала из холодильника масло, сыр и ветчину, нарезала хлеб и довольно быстро приготовила целую гору бутербродов. Затем нашла под столом корзину с овощами, помыла их в миске и приготовила салат из огурцов и помидоров. Поэтому, когда на кухне появилась Марта, на столе уже было на что посмотреть.
— Ну как она? — Маша подбежала к Марте и посмотрела ей в глаза.
Врач сказал, что нужно немного подождать, когда препараты начнут действовать, а минут через сорок нам привезут капельницу, и тогда уже Лариса ваша точно будет спасена… Пульс у нее уже ровный, дышит она нормально. Синева исчезает. Сейчас ей станет жарко… А ты молодчина, все приготовила… Зови своих друзей…
После обеда Маша отправила Никитку наверх, спать, а сама вернулась к Марте помочь ей полить сад. В это время Соломон с видом хозяина дома показывал Сергею комнату за комнатой, рассказывая о том, как познакомился с Мартой.
— Первое время, когда я сбежал из этого интерната, мне было совсем худо. Во-первых, я заболел гриппом, а во-вторых, ничего не мог есть.
— А где ты вообще жил?
У меня были друзья, они жили под мостом, где и я впоследствии тоже построил себе шалаш. У меня там даже печка есть… Я бы мог, конечно, вернуться в интернат, раскаялся бы, поговорил с директором, она у нас ничего, толковая… Но все получилось само собой. Еще когда я жил в интернате, к нам приходила Марта. Она живет одна, и я так понимаю, что она ходила к нам, чтобы присмотреть себе кого-нибудь, чтобы усыновить, но скорее все-таки удочерить… И хотя она никому не говорила об этом, но, судя по всему, так оно и было. Она не устраивалась к нам ни воспитателем, никем, а просто приходила и приносила детям, в основном малышам-сиротам, игрушки, какие-то вещи, но только новые… Я слышал, как они однажды разговаривали с Альбиной, которая убеждала Марту в том, что интернату нужны деньги, что директор сама решит, на что их потратить. Тем более что у Марты никто не имел права брать ничего съестного, такой порядок… Но Марта, смеясь ей в лицо, ответила, что предпочитает обходиться БЕЗ ПОСРЕДНИКОВ. Я так зауважал ее после этого… А если еще учесть и то, что я терпеть не мог Альбину, которая постоянно ходила за мной по пятам и что-то вынюхивала, то сам понимаешь, как мне после этого разговора понравилась Марта.
— А почему ты зовешь ее Мартой, а не по имени-отчеству?
— Наверно, потому же, почему вы зовете свою соседку Ларисой. Женщины в таком возрасте не хотят казаться старыми, а потому просят, чтобы их называли по имени.
— И что же было потом? Альбина украла у тебя медальон?
— Украла. Я был в душе, медальон спрятал под подушкой. Все в интернате знали о нем, он же золотой. Но никто и никогда не пытался его у меня украсть. И знаешь, почему?
— Почему?
— Да потому что по нему меня может найти моя мать. И хотя я не люблю ее и она мне до лампочки…
«Он говорил примерно то же самое в гостинице, — подумал Сергей. — Неужели ему действительно не хочется увидеть свою маму?!»
— … но вдруг она объявится, а мой медальон на ком-то другом. Кроме того, я же понимаю, что в нем много золота. Но он мой, понимаешь? Мой!
И Соломон с нежностью поцеловал болтающийся у него на груди золотой кругляш.
— Так вот, я вернулся из душа и не нашел его. Сразу же кинулся к Альбине в кабинет. Я почувствовал, что он у нее… И застал ее, представь, как раз в тот момент, когда она сидела за столом, а перед ней лежала открытая коробка из-под обуви. В ней я увидел свои детские вещи, те самые, из которых я вырос… Меня привели из детдома с этими вещами, но они почему-то были не у меня, а у нее…
— Может, у них порядок такой?
— А я объясняю это по-другому. Дело в том, что есть много желающих усыновить меня. Я же не дурак или дебил какой. Меня даже хотели увезти в Америку. Я хорошо учусь. Ты не смотри, что сейчас я не хожу в школу, мне стоит немного посидеть над учебниками, и я сразу всех догоню. А это тоже ценится. Кроме того, у меня отменное здоровье. И вообще я по интернатовским понятиям — ребенок, за которого можно получить хорошие деньги.
— Какие еще деньги?
— Обыкновенные. Думаю, что Альбина как раз и хотела заработать на мне, отправив меня в Америку. Пообещала американцам, которые меня видели, но я нарушил все ее планы. Убежал. Я вообще-то много раз сбегал. Зачем мне родители, посуди сам? Я же не их сын. Просто им нужно, чтобы семья была — комплект. Все, как у всех.
— Ну и что случилось тогда, когда ты увидел, что у нее в руках твои вещи и медальон?
