Карлос Сафон - Трилогия тумана (сборник)
До рокового дня мы провели вместе два года, и они были лучшими в моей жизни. Но все когда-нибудь заканчивается. Для нашей неразлучной троицы наступил вечер вручения дипломов. И хотя я стяжал все мыслимые лавры, душа моя пребывала в трауре из-за смерти старого учителя. Ева с Ричардом пытались всеми силами развеять мою тоску и придумали меня напоить, хотя в принципе я не пил. Разумеется, злобный огр Теодор, хоть и был глухим как пень, ухитрился подслушать разговор через стену и таким образом проведал о замысле. В результате вечер закончился тем, что мы с Флейшманом вдвоем напились в стельку в вонючем кабаке, где без устали восхваляли предмет нашей безответной любви – Еву Грей.
Ближе к ночи, когда мы, спотыкаясь, возвращались в кампус, передвижная ярмарка аттракционов будто соткалась из тумана около вокзала. Мы с Флейшманом решили прокатиться на карусели, ни на секунду не усомнившись, что это верное средство поправить самочувствие. Мы отправились на аттракционы и в конце концов очутились около палатки доктора Каина, прорицателя, мага и ясновидящего, как по-прежнему сообщала уродливая афиша. Флейшмана осенила гениальная идея: пойти и попросить доктора Каина открыть нам тайну – кого из нас двоих предпочтет Ева. Несмотря на состояние отупения, у меня сохранилось достаточно здравого смысла, чтобы не соваться туда, но не хватило сил удержать друга. Он решительно переступил порог, скрывшись в павильоне.
Наверное, мне отказал рассудок, поскольку я плохо помню, что происходило в последующие часы. Когда я очнулся, страдая от зверской головной боли, то обнаружил, что мы с Флейшманом лежим на старой деревянной лавке. Светало, фургоны циркачей исчезли, точно город огней, наполненный шумом и гуляющей толпой, привиделся нам прошлой ночью с пьяных глаз. Мы не без труда сели, удивляясь пустынному виду окрестностей. Я спросил приятеля, помнит ли он что-нибудь из событий минувшей ночи. С некоторым усилием Флейшман пробормотал, что ему приснилось, будто он вошел в палатку ясновидящего и на вопрос, каково его сокровенное желание, ответил, что хочет завоевать любовь Евы Грей. Потом он разразился смехом, потешаясь над мучившим нас жестоким похмельем, убежденный, что всего этого не было и в помине.
Через два месяца Ева Грей и Ричард Флейшман поженились. Меня даже не пригласили на свадьбу. С тех пор я не видел их целых двадцать пять лет.
Однажды в дождливый зимний день господин, закутанный в макинтош, шел за мной по пятам от работы до дома. Из окна столовой я заметил, что незнакомец все еще стоит на улице, наблюдая за моими окнами. Поколебавшись мгновение, я вышел, намереваясь призвать к ответу загадочного соглядатая. Им оказался Ричард Флейшман, постаревший и дрожавший от холода. У него был загнанный взгляд человека, всю жизнь спасавшегося от преследования. Задавшись вопросом, сколько месяцев мой бывший друг не спал, я увел его в дом и напоил горячим кофе. Не осмеливаясь смотреть мне в лицо, он спросил, помню ли я, как давным-давно ночью мы подходили к палатке доктора Каина.
Не тратя времени на пустые любезности, я прямо спросил Флейшмана, что попросил Каин взамен за исполнение его сокровенного желания. Бывший друг с лицом, искаженным стыдом и страхом, упал передо мной на колени, сквозь слезы умоляя о помощи. Меня не тронули его стенания, и я вновь потребовал ответа: что он пообещал доктору Каину в качестве платы за услугу?
– Первенца, – сказал он. – Я пообещал ему первенца…
Флейшман признался, что много лет давал жене без ее ведома лекарство, делавшее невозможным зачатие ребенка. Однако со временем Ева Грей впала в тяжелую депрессию, и отсутствие столь желанного наследника превратило семейную жизнь доктора в ад. Флейшман опасался, что, если Ева не родит ребенка, она сойдет с ума или начнет чахнуть от горя и угаснет, как свеча без доступа воздуха. Он сказал, что ему не к кому обратиться, умоляя меня о прощении и о помощи. Наконец я обещал ему помочь, но не ради него, а ради той привязанности, которую все еще питал к Еве Грей, и в память о нашей прежней дружбе.
В тот вечер я выставил Флейшмана из своего дома, но вовсе не по той причине, о которой он сам подумал. Я последовал за доктором под дождем и шел за ним через весь город, недоумевая, куда он держит путь. Меня выворачивало от одной мысли, что Ева Грей, отвергнув меня в дни нашей молодости, теперь должна отдать своего ребенка подлому колдуну. И для меня это являлось достаточным основанием, чтобы оказать сопротивление доктору Каину, хотя юность давно прошла и по зрелом размышлении я понимал, что на сей раз, возможно, проиграю партию.
Блуждания Флейшмана вывели меня к новому логову моего старого знакомого, Владыки Тумана. Теперь его домом стал странствующий цирк шапито. К моему удивлению, доктор Каин отказался от почетного звания прорицателя и ясновидящего, приняв новое обличье, гораздо скромнее, однако в большей степени соответствовавшее его своеобразному чувству юмора. Теперь он выступал как клоун – с лицом, размалеванным белой и красной красками, хотя беспокойные проницательные глаза выдавали его сущность даже под десятками слоев грима. Эмблемой цирка Каина являлась шестиконечная звезда, укрепленная на флагштоке. Мага окружала клика приспешников, не внушавших доверия. Казалось, под личиной бродячих артистов таился порок. Две недели я следил за цирком Каина и вскоре обнаружил, что потертый линялый шатер служит пристанищем для опасной банды преступников – мошенников и воров, совершавших грабежи везде, где бы они ни находились. Я также выяснил, что небрежность, с какой доктор Каин набирал рабов, привела к тому, что за собой он оставлял пылающий след преступлений. Исчезновения людей и ограбления привлекли внимание местной полиции, которая почуяла гнилой душок, исходивший от этого феерического цирка.
Несомненно, доктор Каин осознавал, что у него земля горит под ногами. Потому он решил, что ему со своими приспешниками следует без промедления исчезнуть из страны, незаметно и желательно без соблюдения хлопотных полицейских формальностей. Такую возможность ему преподнес на блюдечке капитан «Орфея». Воспользовавшись глупостью голландца, чей карточный долг пришелся как нельзя кстати, Каин однажды ночью сел на корабль. Я последовал за ним.
Случившееся в ночь катастрофы я сам не в состоянии толком объяснить. Свирепая буря отнесла «Орфей» назад к материку и выбросила на скалы. Сквозь образовавшуюся в корпусе пробоину хлынула вода и потопила корабль в считанные секунды. Я прятался в одной из спасательных шлюпок, которую сорвало в тот момент, когда корабль налетел на рифы. Прибой вынес лодку на берег. Только поэтому мне удалось спастись. Каин со своими людьми путешествовали в трюме. Циркачи притаились под ящиками из опасения, что корабль нарвется на военный патруль посреди пролива. Возможно, когда ледяная вода заполнила трюм, они даже не поняли, в чем дело…
– И все же, – не вытерпел Макс, – трупы не нашли.
Виктор Крей покачал головой:
– Довольно часто во время ураганов такой силы море уносит тела погибших.
– Но оно их возвращает, пусть и через много дней, – возразил Макс. – Я читал.
– Не верь всему, что пишут, – сказал старик. – Хотя в данном случае это правда.
– Но что же тогда могло произойти? – спросила Алисия.
– В течение многих лет я размышлял над одной теорией, в которую сам полностью не верил. А теперь она как будто подтверждается…
– В кораблекрушении «Орфея» выжил я один. Однако когда в больнице ко мне вернулось сознание, я почувствовал во всем этом какой-то подвох. Я решил построить маяк и поселиться здесь, но последнюю часть истории вы уже знаете. Я подозревал: события той ночи не означали, что доктор Каин исчез бесследно. Скорее, наступила передышка. Потому я просидел тут столько лет. Через некоторое время, когда погибли родители Роланда, я взял его на свое попечение, а он, в свою очередь, скрашивал мое одиночество в добровольном изгнании.
Но это далеко не все. Я совершил еще одну роковую ошибку. Мне очень хотелось встретиться с Евой Грей. Вероятно, я желал убедиться, что жертва принесена не напрасно. Флейшман меня опередил. Узнав, где я обосновался, он приехал меня навестить. Я рассказал ему о кораблекрушении. Казалось бы, это избавляло бедолагу от химер, преследовавших его долгие годы. Он загорелся идеей построить дом на берегу моря, а вскоре родился маленький Якоб. Это были самые счастливые годы в жизни Евы. Гибель мальчика положила конец счастью.
В тот день, когда Якоб Флейшман утонул, я понял, что Владыка Тумана никогда не уходил. Он оставался в тени, неторопливо выжидая, что некая сила возвратит его в мир живых. А нет ничего сильнее обета…
Глава 11
Старый смотритель маяка закончил горестную повесть. Часы Макса показывали без малого пять часов дня. Побережье накрыла кисея моросящего дождика, и ветер, задувавший с моря, настойчиво стучал в ставни на окнах дома у маяка.
