Анна Устинова - Тайна Ведьминого озера
– Ну да, – с сомнением произнес Димка. – А там нам подсунут вместо серьезного исследования писанину какого-нибудь шарлатана.
– А ты думаешь, существуют серьезные исследования о ведьмах? – засмеялся Гришка.
– Вот Димочка наш подрастет и на основе общения с Мариной Тимофеевной создаст серьезный научный труд, – иронично сощурилась Маша.
– Между прочим, – вмешался Петька, – мы совершенно забыли про нашего дорогого и любимого Аполлона Парнасского. В его книгах запросто могут оказаться какие-нибудь полез– в ные сведения о ведьмах.
– А ведь и впрямь! – воскликнула Маша.
– Дуем к Ковровой-Водкиной, – оживился Димка.
– Я полагаю, это самое разумное, что мы сейчас можем сделать, – поддержал друга Петька.
Вскоре вся компания вышла с мироновского участка и, свернув в переулок, бодрым шагом устремилась к даче Ковровой-Водкиной.
– Это та самая чокнутая старуха, о которой вы мне рассказывали? – поинтересовался Гришка.
– Ну, вообще-то она не совсем чокнутая, – с усмешкой отвечал ему Петька.
– Не совсем, но бывает временами, – добавил Димка.
– В общем, не то чтобы чокнутая, но с большим приветом, – вмешалась Маша.
– А домработница у нее – так просто зверь, – подхватил Вовка.
– То есть в нормальное место идем, – подвел итог Гришка.
Наталья Владимировна Коврова-Водкина была, можно сказать, достопримечательностью Красных Гор. Бабушка Димы и Маши, знавшая Коврову-Водкину смолоду, утверждала, что та всегда отличалась большой эксцентричностью. Совсем юной девушкой Наталья Владимировна вышла замуж за престарелого ученого-мистика Аполлинария Коврова, который еще до революции публиковал свои труды под звучным псевдонимом Аполлон Парнасский. Счастье молодоженов длилось недолго. Вскоре престарелый философ скончался. Его смерть, по словам Натальи Владимировны, стала «величайшей драмой ее жизни». Правда, если ей верить, Аполлинарий постоянно являлся ей с того света и давал незабвенной возлюбленной очень ценные жизненные советы. В частности, Наталья Владимировна не уставала повторять, что именно Аполлинарий посоветовал ей вновь сочетаться браком со знаменитым хирургом Вадимом Леонардовичем Водкиным.
Близнецы и Петька хорошо помнили этого толстого веселого человека. Тем более что покойный дедушка Димы и Маши, академик Дмитрий Александрович Серебряков, дружил с Вадимом Леонардовичем. Скончавшись несколько лет назад, хирург Водкин оставил Наталье Владимировне вторую фамилию, дочь Светлану, которую Коврова-Водкина именовала «поздним даром небес», ибо родила ее в сорок с лишним лет, а также солидную коллекцию картин и антиквариата. Эта коллекция позволяла Наталье Владимировне жить безбедно и вполне независимо. С годами природная эксцентричность Ковровой-Водкиной усилилась. К тому же в последнее время у нее сильно ослабел слух, благодаря чему она стала воспринимать окружающий мир совсем уж своеобразно.
Помня об этом, Димка уже на подходе к дому Натальи Владимировны заметил:
– Самое главное, чтобы до нее дошло, что нам от нее надо.
– Главное, извлечь у нее книгу Аполлинария, – возразил Петька. – И пускай лучше не понимает, зачем это нам нужно.
– Вот именно, – кивнула Маша. – А то еще растрезвонит нашей бабке. А она немедленно просечет, что мы опять влезли в историю.
Петька нажал на кнопку звонка. За дверью немедленно послышались шаги. Затем раздался зычный окрик:
– Стой, кто идет?
Голос и походка принадлежали приходящей домработнице Татьяне Филимоновне. Во время войны она была снайпером и встретила победу над фашизмом в Берлине. С наступлением мира личная жизнь Филимоновны не сложилась. Устроившись домработницей к Ковровой-Водкиной, она уже много лет посвящала себя охране любимой хозяйки и ее имущества. Необходимо заметить, что Филимоновна подозревала в преступных намерениях почти каждого посетителя Натальи Владимировны. Учитывая же, что, несмотря на преклонный возраст, домработница-снайпер сохранила недюжинную физическую силу, военную выправку и меткий глаз, легко понять, каково приходилось многим визитерам. При малейшем подозрении Филимоновна сперва «обезвреживала противника», а затем уж выясняла, что к чему. Особенно опасной она стала, когда приобрела газовый пистолет, который для краткости именовала просто «газом». Несколько пожилых знакомых Натальи Владимировны уже пали жертвами газовой атаки. Петьке и его друзьям было об этом известно. А потому, не желая подвергать опасности свои молодые жизни, они по-военному четко, как нравилось Филимоновне, отрапортовали:
– Петр Миронов! Мария и Дмитрий Серебряковы! Владимир Захаров!
Дверь приоткрылась. Филимоновна, вооруженная газовым пистолетом, с подозрением воззрилась на всю компанию.
– Действительно вы, – наконец изрекла она, и на ее лице возникло какое-то подобие улыбки. Этим ребятам она вполне доверяла.
Правда, скользнув взглядом по Гришке, бдительная домработница вновь нахмурилась:
– А это еще кто такой?
– Наш друг! – хором воскликнули близнецы и Петька.
– Григорий Стернин! – вытянулся в струнку мальчик, которому уже стало совершенно ясно, как следует вести себя с Филимоновной.
Той и впрямь пришлось по душе его поведение.
– К Водкиной? – уже совсем другим тоном спросила она. – Проходите. Она читает в гостиной.
Миновав длинный коридор, шестеро друзей оказались в просторной гостиной, которая была обставлена старинной мебелью. Вдоль стен высились книжные шкафы. Между ними висело несколько картин.
– О-о! Молодежь! – очень обрадовалась посетителям Коврова-Водкина.
Отложив царственным жестом книгу на журнальный столик, она поднялась из широкого кресла. Высокая и, несмотря на возраст, статная. С орлиным профилем, выдающим аристократическое происхождение. Седые волосы слегка подсинены. Словом, вид у Натальи Владимировны был очень величественный.
– Проходите, садитесь, рассказывайте! – указала она ребятам на свободные кресла. – В вашем возрасте у людей всегда полно событий.
– У нас полно, – кивнул Димка, за что Маша немедленно пнула его в бок.
– Кино? – не расслышала Коврова-Водкина. – Разве это еще актуально? По-моему, все сейчас смотрят фильмы по видео. И я тоже смотрю. Как видите, стараюсь не отставать от века. Да и в кино мне ходить уже тяжело.
– Вы нас не так… – хотел объяснить Наталье Владимировне ошибку неопытный Гришка.
– Заткнись, – процедила сквозь зубы Маша. – Будешь спорить, мы тут просидим до завтра.
Но Коврова-Водкина, как ни странно, Гришку расслышала и осведомилась по-актерски поставленным голосом:
– Что, по-вашему, молодой человек, я сказала не так?
– Это не вы сказали! – воскликнула Маша. – Просто Гришка имел в виду, что в кино было не так интересно, как мы надеялись.
– Понятно, – кивнула Наталья Владимировна. Затем, с любопытством взглянув на Гришку, добавила: – Ас этим молодым человеком мы, по-моему, раньше не встречались.
– Это наш друг Григорий, – представил гостя Петька.
– Значит, Гриша, – улыбнулась хозяйка дома. – У меня с этим именем столько связано! За год до знаменательной встречи с моим незабвенным Аполлинарием, у меня был жених Григорий. Из знаменитого рода графов Строгановых.
– Ну поехали, – проворчал Димка.
К немалому его ужасу, Наталья Владимировна расслышала эти слова и спросила:
– Куда поехали? Нет, молодые люди. В наше время влюбленные до свадьбы вместе не путешествовали. Это не полагалось. Мне было тогда всего шестнадцать. Мы жили в центре Москвы. По вечерам Григорий водил меня в театры.
– Это было еще до революции? – спросил Гришка.
– Молодой человек, – кокетливо поглядела на него хозяйка дома. – Неужели я так плохо выгляжу?
– Да нет, – замялся Гришка. – Не очень.
– Дипломат, – прошептала Маша. И специально для Натальи Владимировны громко добавила: – Вы выглядите великолепно!
– Вот именно! – уже сообразил, что от него требуется, Гриша.
– То-то же, молодой человек, – с улыбкой погрозила ему пальцем Наталья Владимировна. – Я хоть и происхожу из почти царского рода, но родилась только в тысяча девятьсот двадцатом году. Ах Григорий, Григорий! – всплеснула она руками. – Как он потом страдал! Но что было делать! Меня ослепили блеск и слава Аполлинария!
Представив сморщенного древнего старца, ослепляющего своей пылкой любовью восемнадцатилетнюю Коврову-Водкину, друзья едва сдержались от смеха. Все-таки Маша нашла в себе силы спросить:
– А что потом стало с Григорием?
– Лучше не спрашивай! – издала трагическое восклицание хозяйка дома. – Бедный Григорий погиб в первые дни войны! И Аполлинария к тому времени уже тоже не было.
– Наталья Владимировна! – поторопился перевести разговор в нужное русло Петька. – Мне так нравятся труды вашего покойного мужа! Можно мне у вас взять еще какую-нибудь его книгу?
