Валерий Роньшин - Тайна одноглазой «Джоконды»
Наконец мои собственные глаза начали слезиться от напряжения, и я, выйдя из Эрмитажа, помчалась обратно на Мойку. «Так есть там зеленая крапинка или нет?! – размышляла я на бегу. – Есть или нет?!» С одной стороны, откуда ей взяться? А с другой стороны – семь раз из двенадцати я отчетливо видела зеленую точку. А вдруг у меня уже глюки начались из-за этого чертового пятна на плече?!
Открыв дверь, я влетела в прихожую и, не снимая ботинок, понеслась в спальню. То, что я там увидела, повергло меня в настоящий шок.
Зеленая крапинка на картине – исчезла.
Это было уже слишком. Я чуть ли не носом уткнулась в полотно. Нет зеленой крапинки. Я поскребла картину ногтем. Гладко. Ни пластилина, ни пореза. Холст совершенно целый. Целехонький. А что же, скажите на милость, я замазывала пластилином?!
Я кинулась к столу. В ящике вместе с ножницами лежало еще увеличительное стекло. Я решила через «увеличилку» исследовать Джокондин зрачок. Что-то здесь было явно не то. Не могла дырка на полотне взять и зарасти.
Я выдвинула ящик, достала лупу и тут…
И тут за спиной послышался шорох. Я не испугалась, думая, что это Гафчик.
Но это был не Гафчик.
– Му-му, – раздался хриплый голос у самого уха.
Я похолодела. Это был немой убийца Муму.
Глава XXI
Мы беремся за дело
В жизни бывают моменты, когда надо не думать, а действовать. Сейчас был именно такой момент. Не оборачиваясь, я резко двинула локтем так, чтобы попасть убийце в солнечное сплетение. Позади раздался сдавленный стон и грохот упавшего тела. Я стремительно повернулась. Смотрю – ни фига себе! – на полу, выпучив глаза, лежит… Володька Воробьев!
– Воробей, – бросилась я к нему, – ты не ушибся?!
– Ох-ох, – ловил он ртом воздух. – My… My… Мухина… я же… по… по… шутил… А ты… под… дых…
– Сам виноват, – сказала я. – Нечего так шутить.
– Ну у тебя и удар, – хрипел Володька. – Такое ощущение… будто в живот… самосвал… врезался…
– Ты же знаешь, что я каратистка.
Воробей закрыл глаза.
– Ой, как больно.
Я опустилась на колени и погладила Володьку по голове.
– Бедный Воробушек…
– Да пошла ты, Мухина… – мотнул он головой, пытаясь сбросить мою руку. – Сначала чуть не убила, а теперь с утешениями лезешь.
Наконец Володька отдышался. Я помогла ему добраться до дивана. Он лег и скрестил руки на груди.
– Все, Мухина, прощай. Отъезжаю на тот свет.
– Подумаешь, локтем его чуть-чуть задели. Веди себя достойно, Воробей. Будь мужчиной.
– Мужчины с биологической точки зрения гораздо слабее женщин, – сварливо ответил Володька.
– Да ладно. Ты лучше послушай, какие тут со мной чудеса творятся…
– Ой, нет. Дай хоть немного прийти в себя. А ты пока на вот, почитай. – Он достал из кармана сложенную газету. – На последней странице смотри, в левом углу.
Я развернула газету и нашла крохотную заметку под названием «Убийство на уроке физики».
«Криминальный мир добрался и до наших школ, – говорилось в заметке. – Вчера в самом центре Москвы произошло убийство. В школе №10, на уроке физики, была убита ученица 8 „б“ класса Эмма Мухина. Она отвечала у доски, когда в открытую форточку влетела пуля снайпера и попала девочке в голову. Девочка скончалась на месте. Преподавательница физики Надежда Васильевна Бубенчикова поставила Мухиной за ответ пятерку. Посмертно…»
– Там еще фотка есть, – сказал Володька.
– Я вижу.
На фото был снят наш кабинет физики. Мой труп, вернее, труп капитана Чмонина, лежал на полу, у доски. Рядом стояла растерянная Надежда Васильевна с указкой в руке.
«Бедняга», – подумала я о Чмонине. Конечно, он был маленько долбанутый, но все равно жаль человека. По существу, ведь капитан из-за меня погиб.
– Когда это случилось, – сказал Володька, – я сразу понял, что ты мне по телефону правду говорила.
– Эх, Воробей, Воробей, – вздохнула я. – Тебе давным-давно уже пора понять – я всегда правду говорю. Просто правда не всегда бывает правдоподобной.
Володька поудобнее устроился на диване.
– Ну давай выкладывай: что тут за чудеса творятся?!
Я рассказала ему обо всех своих приключениях. Начиная от Немухина и кончая «Джокондой».
– Потрясная история, – сказал Воробей, выслушав мой рассказ. – Ты, Мухина, как всегда, в своем репертуаре. Исчезнувший труп, черное пятно… – Он замолчал, что-то обдумывая. – Слушай, а ты к врачу-то ходила?
Я отрицательно помотала головой.
– Ну ты даешь! Вроде умная девчонка, а ведешь себя как дура. Тебе надо срочно идти к врачу.
– К какому еще врачу?! Ты что, Воробей, наших врачей не знаешь?! Забыл, как твой сосед ходил к зубному, а тот ему вместо больного зуба два здоровых вырвал!..
– Угомонись, Мухина, – поморщился Володька.
Но я не угомонилась.
– И по ящику передача была: одной женщине аппендицит вырезали, а когда наркоз давать стали, баллоны перепутали: вместо кислорода дали углекислый газ. Помнишь? Вместе же смотрели.
– Угу, – поддакнул Воробей, думая о своем. – Знаешь что, Мухина, расскажи все с самого начала. И постарайся не пропустить ни одной детали.
Я начала заново.
– Постой, постой, – перебил меня Володька, когда я дошла до убийства в ночном клубе. – Получается, Лола выстрелила в Немухина, а через минуту приехали оперативники. Не слишком ли быстро они появились? Выходит, их вызвали еще до того, как произошло убийство.
– Верно, Воробей! – воскликнула я. – А как ты считаешь, почему все посетители клуба сказали, что это я совершила убийство?!
Володька подумал-подумал и выдал:
– Да потому что все они – сообщники убийцы!
– Ну нет, Воробей.
– Не «нет», а «да»! Я недавно читал детективчик, там одного типа в поезде грохнули. А в конце оказалось, что все пассажиры в вагоне – убийцы! Они специально взяли билеты в вагон, где ехала их жертва. Похоже, в клубе «Какаду» была точно такая же ситуация. Там большой зал?
– Да не особенно.
– Сколько столиков?
– Штук двадцать.
– Двадцать столиков, за каждым, в среднем, по два человека. Это будет… – стал мысленно перемножать Володька. – Это будет сорок человек. Не так уж и много. В общем, налицо явная подстава.
– Какая еще подстава?
– Тебя подставили, Мухина, в ночном клубе.
– Охо-хо, – вздохнула я. – Не жизнь, а сплошная чернуха. Неужели мы когда-нибудь разгадаем все эти загадки, а, Воробей?!
– Разгадаем, Мухина. Настоящий сыщик, получив минимум информации, всегда сумеет домыслить остальное. Просто когда ты рассказываешь, все ниточки собираются в один клубок. А надо каждую ниточку рассматривать по отдельности. Возможно, они между собой вовсе и не связаны. И те, кто убил Чмонина, не знают о тех, кто подложил бомбы в купе и гостинице. А звонок Смерти и вся история с «Джокондой» – это уже третья ниточка, не имеющая ничего общего с двумя первыми…
– Тогда убийство Немухина – это четвертая ниточка.
– Правильно, Мухина. Видишь, не так уж все и запутано. Всего-навсего четыре ниточки. Но я думаю, пока нам надо потянуть за самую опасную нитку. За ту, что связана с черным пятном у тебя на плече.
– Ох уж мне это черное пятно…
– Давай для начала сходим в Эрмитаж. Узнаем, есть в зрачке «Джоконды» пластилин или нет.
– Как мы узнаем, если к картине ближе чем на три метра не подпускают?!
– Элементарно, Мухина. У тети Моти должен быть театральный бинокль. Она же театралка.
– Ты гений, Воробей! – Я мигом притащила бинокль, который лежал в ящике стола вместе с ножницами и лупой.
Володька бодро вскочил с дивана:
– Двигаем в Эрмитаж!
– Что, прямо сейчас?!
– Нет, через сто пятьдесят лет! Раз я здесь, Мухина, пора браться за дело. О'кей?!
– О'кей! – весело ответила я.
И мы отправились в Эрмитаж.
Глава XXII
Гафчик дает показания
По дороге Володька рассказал, каким образом он проник в запертую квартиру. Оказывается, у него был ключ, который тетя Мотя дала ему еще в прошлом году.
В Эрмитаже Воробей забрал у меня записку Глеба Борисыча (в записке было сказано: «Прошу пропустить без очереди. Г.П.») и, показав ее билетеру, прошел в Синий зал.
А я с нетерпением стала ждать его у выхода.
– Ну что?! – схватила я Володьку за руку, лишь только он появился в коридоре.
– Тебе показалось, Мухина. Нет там никакой зеленой крапинки.
– Как нет? – растерялась я. – Не может быть.
– Может, Эммочка, может. – Воробей ехидно улыбался.
– Наврал, да?!
– Не наврал, а пошутил.
Я так разозлилась, что чуть было опять не заехала ему под дых.
– Тоже мне, шутник выискался.
Володька сделал невинное лицо.
– Я тебя не понимаю, Мухина. Где твое чувство юмора?
– Чувство юмора, – сердито пробурчала я. – Когда со всех сторон наезжают, тут уж не до юмора.
– Не злись, Эмка, – примирительно сказал Воробей. – Пошли лучше по гамбургеру слопаем. Я угощаю.