Алексей Биргер - Тайна острова Буяна
Выпалив все это на едином дыхании, со скоростью, которой и Брюс бы позавидовал, Фантик осела, словно сдутый воздушный шарик, и потянулась к чаю и бутербродам, чтобы накачать себя по новой, а мы с Ванькой восхищенно глядели на нее. Действительно, все было яснее ясного! Любой мальчишка, поняв, что обладает сокровищами, скрыл бы от всех то место, в котором он черпает эти сокровища — от покупателя сокровищ скрыл бы наверняка! И как мы сами до этого не додумались?
— Ты права, — сказал я. — Теперь осталось понять, как внук Никитишны пересекся с «охотником», и как у них дошло до купли-продажи камешков…
— Ну, ты, Борька, даешь! — возмутился Ванька. — Ты ведь всегда был самым умным из всех нас, так чего ж ты вдруг отупел, ни фига не соображаешь! Это ж яснее ясного — на толкучке они познакомились, вот где!
Да, конечно. На меня словно затмение нашло, а Ванька был прав. На наших толкучках продают все, что угодно — мы сами раза два видели выставленные на перевернутых ящиках, среди прочего хлама, кусочки кварца, горного хрусталя, мрамора или просто камней с красивыми прожилками, которые и симпатичным пресс-папье могут служить, и для украшения аквариума очень хороши, и ещё резчики по камню их берут — стачивают основание, чтобы оно было ровным, сверху делают овальное углубление, и получаются красивые маленькие пепельницы, которые продают в десять раз дороже необработанных камней. Если внуку Никитишны захотелось, например, жвачку или наклейки-«липучки», а в кармане шаром покати, то, разумеется, он бы первым делом поперся на толкучку, со своими «красивыми камушками».
— Тогда другой вопрос — зачем этот мужик вообще приехал в наши края? сказал я, подумав как следует. — Ведь не для того, чтобы побродить по толкучкам наших городков.
— Как зачем? — Ванька все больше изумлялся моей тупости. — Сбывать фальшивые деньги! Ведь их всегда сбывают подальше от тех мест, где они изготовлены!
И это тоже было правильно.
— Во всяком случае, с внуком Никитишны он расплатился настоящими деньгами, — сказал я. — Если бы он всучил ему фальшивки, то шум бы уже давно поднялся. Впрочем, понятно. Сколько надо на жвачку или на лейблы? Рублей десять…
— На десять рублей можно много чего поиметь, — заметил Ванька. — Вон, у нас вход в дискотеку — пять рублей.
Сами мы в дискотеке ещё ни разу не были, но проходили мимо неё почти каждый день, по пути в школу и из школы, поэтому все её афиши и объявления знали наизусть.
— Угу, — кивнул я. — Допустим даже, он отстегнул парню целых пятьдесят рублей или больше. Все равно он отсчитал их мелочью, ведь понятно, что у мальчишки сдачи с сотенной не будет. И потом, если бы «охотник» дал парню фальшивку, то путь к его бабке был бы «охотнику» заказан: парень уже погорел бы с этой фальшивкой, и его родители уже предупредили бы Никитишну, что, если явится такой-то человек, с ним никаких дел иметь нельзя. Возможно, его бы у Никитишны и милицейская засада уже ждала. А ему позарез надо было получить эти камешки! И вот следующий вопрос: зачем? Ведь наверняка он разглядел в них какую-то большую ценность, иначе бы не гонялся так за ними! А опытному жулику, фальшивомонетчику можно доверять, когда он чует большой навар!
— Эх! — вздохнул Ванька. — Вот бы нам сейчас тот том детской энциклопедии, где про строение земли рассказано и про все минералы! Глядишь бы, нашли, что нам надо. А так мы как без рук…
Да, минералы, в отличие от живой природы, мы знали плохо.
— И ещё один вопрос — почему он угрожал нам, — вставила Фантик. — Ведь спокойно можно было попросить: ребята, возьмите меня на буксир и довезите до такого-то места. Разве бы мы не взяли?
— Да и вообще этот мужик ведет себя так, как будто впервые в жизни попал за город! — сказал Ванька. — Ведет себя, как будто боевиков о погонях насмотрелся! Платит фальшивыми деньгами, угрожает ружьем там, где можно просто попросить — словом, я говорю, ведет себя как в кино, а не как в жизни. Знаете, что мне это напоминает? «Последний герой боевика» со Шварценеггером — ну, этот самый, где киногерой-супермен попал с экрана в настоящую жизнь и начал все время влипать хуже маленького, потому что реальная жизнь оказалась совсем не похожей на киношную!
Мы с Фантиком рассмеялись.
— Да, очень похоже, — сказал я. — Но давайте не будем терять времени. Покажите мне крест, а заодно подсоберем дровишек. А то скоро смеркаться начнет. И по пути, на свежем воздухе, ещё раз все обмозгуем.
— Пошли! — подскочил Ванька.
— Только я надену теплый свитер, — сказала Фантик. — На улице становится все холодней, и сейчас, после того, как мы отогрелись у очага, там можно будет совсем закоченеть.
Я тоже предпочел надеть свитер, прихватил топорик, самый большой рюкзак и крепкие веревки, и мы вышли на улицу.
Такое было ощущение, что начинается настоящий мороз. Щеки и кончик носа сразу защипало так, что у меня слезы на глаза навернулись. И землю уже подергивало инеем — не серебристым, а седым, того тусклого оттенка, которым иней отсвечивает перед ненастьем.
— Как хорошо, что у нас не просто палатка, а крепкие стены и крыша и жаркий очаг! — сказал я. — В палатке мы бы уже дуба давали.
Ванька и Фантик согласились со мной и повели меня за ворота, к неровному возвышению над берегом чуть поодаль подворья. Между взгорками имелась впадинка — или ложбинка, как хотите — и в этой впадинке высилось то, что оставалось от креста. По форме это было больше всего похоже на букву «Т» с одной наполовину обломанной перекладиной и с нахлобучкой вроде шляпки гриба над центром буквы.
И даже сейчас, когда от него было отколото множество кусков — да что там, целые части от него отбиты — он выглядел на удивление гладким, будто оплавленным. В каком-то смысле, он был похож на полупрогоревшую свечу, если вы можете представить себе черные свечи с металлическим отливом и с намеком на поперечную перекладину. Не знаю, как ещё это описать, мне трудно передать в словах, то грандиозное впечатление, которое он производил. Хотя, возможно, это только на нас он так действовал, потому что мы знали его историю.
— Вот это да! — я опустился на колени и стал тщательно осматривать землю вокруг креста, перебирая в руках его мелкие осколки. — Интересно, чем его так долбали? Ведь камень такой твердый, что просто так его не расколешь!
— Он, наверно, мощно гляделся, когда был целым, — сказала Фантик.
— Еще как мощно! — поддакнул Ванька. — И ещё интересно, откуда он тут взялся, если его, по преданию, не люди сделали.
— По-моему, его все-таки сделали люди, — сказал я. — Только в какие-то совсем незапамятные времена. Сделали, доставили сюда, откуда-то издалека, ведь таких пород здесь нет. На струге, наверно, везли. А потом прошло несколько веков, все забылось. И, когда архиепископ причалил к острову во время бури, то принял его за причудливое творение природы.
— Но и отец Василий убежден, что этот крест — творение природы, напомнила Фантик. — А он, надо полагать, осматривал его не раз, судя по тому, сколько времени он уделяет изучению местной истории.
— Выходит, надо будет у него расспросить, почему он так уверен, что этот крест не люди сделали, — заметил я. — Но это потом. Мне вот что интересно…
— Что? — в один голос спросили Ванька и Фантик, увидев, что я потянулся за чем-то, валявшимся неподалеку на земле.
— Смотрите! — я показал им пустую черную коробку из-под фотопленки один из этих, знаете ведь, маленьких цилиндриков. — Кто-то фотографировал крест. Интересно, когда? Пластмасса почти не поддается воздействию погоды и времени, но, все равно, я бы сказал, что это было достаточно недавно. Потому что если бы её выбросили до того, как прошел последний дождь — а это было месяца два назад — на ней бы остались грязные подтеки от воды, и внутрь неё немного земли намыло бы. А она абсолютно чистая изнутри, да и снаружи не слишком запачкана. То есть, её бросили здесь, вынув из неё новую пленку, чтобы вставить в фотоаппарат, не больше двух месяцев назад. И я бы рискнул сказать — в пределах месяца, если не последних двух недель!
— Вот теперь, кажется, у тебя мозги становятся на место, удовлетворенно сказал Ванька. — Но не понимаю, чем это нам может помочь. Вполне ясно, что крест — это достопримечательность, и, конечно, все туристы, попадающие на этот остров, просто должны его фотографировать!
— Я к тому, что, заодно с дровами, нам надо собирать мусор! — сказал я.
— То есть? — в один голос спросили Ванька и Фантик.
— Смотрите, каждый человек, попадающий на этот остров, оставляет после себя какой-то мусор, верно?
— Верно, — согласились они.
— И мусор может много рассказать о человеке. Скажем, если мы находим пустую бутылку из-под водки, то сразу можем сказать, что здесь расслаблялись здоровые мужики, а если порванную соску — что здесь был кто-то из тех заядлых байдарочников, которые путешествуют даже с грудными детьми, потому что год без байдарочного похода они считают прошедшим впустую. Верно?
