Андрей Конев - Золотой лев
Ася Чёрная Метка так спешила рассказать пиратам о разведанных секретах, что едва не попала под машину. Чёрный «Форд» вильнул в сторону и затормозил так резко, что развернулся поперёк дороги. Ася остолбенела.
Когда осело облако пыли, она открыла глаза и увидела перед собой водителя. Это был полный мужчина с такими же чёрными, как его машина, глазами. Брови мужчина сердито хмурились.
— Тебя в школе не учили правилам дорожного движения?! — строго спросил он.
— Я… Меня… — в растерянности промямлила грозная пиратка. — Обходите автобус, троллейбус сзади, трамвай — спереди. Вот.
Руки её дрожали, губы тряслись, а в голове царила полная сумятица. Видно, сердитый водитель понял её состояние. Он усмехнулся, погладил Асю по голове, словно она была совсем маленькой, и спросил, как её зовут.
— Ася, — ответила девочка. — Но можно называть Ася Чёрная Метка.
— Ага, — закивал головой водитель. — Припоминаю. Пираты, остров сокровищ, последнее предупреждение, пиастры, пиастры… — Он улыбнулся ещё шире и протянул руку. — А меня зовут Константин Михайлович. Но можно называть Костя Золотой Пиастр.
— Нельзя, — покачала головой девочка. — Вы не приняты в Береговое братство. И на золотой пиастр вы не похожи…
— А на кого я похож?
— На Карабаса-Барабаса.
— Годится. — Карабас пожал Асе руку. — А ты куда так спешила? Не на абордаж? Может, подвезти?
— Мама не разрешает мне садиться в машину с незнакомыми людьми, — сказала девочка.
— Но ведь мы уже знакомы.
— Да, действительно… Тогда подвезите меня на Тортугу.
— Куда?
— К реке. — Ася решительно направилась к машине. — Я вам покажу. Только побыстрее: мне нужно предупредить своих друзей о заговоре. В любую секунду может начаться битва, и тогда реки покраснеют от крови и небеса переполнятся павшими душами. Понимаете?
— Нет, — честно признался Карабас. Он завёл мотор, и машина медленно тронулась с места. — А кто плетёт нити заговора? Если, конечно, это не секрет.
— Конечно, секрет… — многозначительно сказала Ася. — И я не могу рассказать его непосвящённому, хотя о подлости рыцарей Ордена Золотого Льва нужно бы трубить на каждом углу. Представляете, они хотят пожаловаться дяде Гоше! Сами потеряли знамя, а свалить всё хотят на нас! Теперь поверните налево… И прямо — вон до того столба.
— Пожаловаться милиционеру?
— Угу. Хотят, чтобы он отыскал их Золотого Льва. А ещё называют нас бандитами, хотя мы пираты, — пожаловалась Ася. — А ещё вынашивают коварные планы: хотят взять нас за горло и посадить в тюрьму, но боятся, что у нас есть сообщник! Только никакого сообщника у нас нет, просто рыцари такие трусливые! Мухи они сонные! Целое утро зевают, зевают… Будто ночью не спали.
Карабас с интересом посмотрел на девочку.
— Не спали?.. Хм… А вот знамя… Как оно выглядит?
— Ничего особенного. Белый фон, Золотой Лев. Вернее, не золотой, а оранжевый, потому что золотой краски у них не было. Но на самом деле лев, конечно, золотой. В честь него рыцари и назвали свой орден. Говорят, что Лев — это сила добра, потому что он сильный и сверкает. И перед ним в ужасе разбегаются тени зла. Только наш Синий Дракон в сто раз лучше! Он ужасный и…
— Подожди, подожди, — прервал девочку Карабас. — А как зовут рыцарей и где они живут?
Ася Чёрная Метка подробно перечислила рыцарские звания своих недругов и дала адреса их родовых замков.
— А ещё у них есть карта, — прошептала она.
Машина вильнула в сторону и чуть не врезалась в телеграфный столб. Карабас еле справился с управлением.
— Какая карта? — спросил он.
— Не знаю. Пока не знаю. Они хотят что-то доказать этой картой. Взглянуть бы на неё одним глазком… У нас тоже есть карта — настоящая, пиратская, с крестиком на месте зарытых сокровищ. Лёшка Кишкорез её два дня рисовал. Только мы никаких сокровищ всё равно не нашли. Наверное, он не там крестик поставил.
— А та карта… Рыцарская. — Карабас заметно волновался. — У кого она?
— У рыцарей.
— У кого именно? — Он едва удерживался, чтобы не сорваться на крик.
— У Санчо. Убрать паруса!
— Что?
— Бросить якорь! Приехали.
Карабас резко затормозил. Ася Чёрная Метка выскочила из машины и помчалась к поджидавшим её соратникам, чтобы только им одним рассказать о страшно секретной тайне.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
СПИРИТИЧЕСКИЙ СЕАНС
Санчо пребывал в такой печали, что даже отказался купаться. Конечно же, Макс и Тонька из солидарности тоже не полезли в воду. Так они сидели на берегу, смотрели на блики, весело играющие на речных волнах, и молчали. Где-то высоко в небе, невидимый, выводил трели жаворонок, шелестел камыш, а на том берегу дружно квакали лягушки.
— И отец сейчас где-то в Полесье, на съёмках, — шмыгнул носом Санчо. — А матери разве расскажешь такое? — Он тяжело вздохнул. — Пропала моя головушка.
— Рыцари Ордена Золотого Льва не должны унывать в такой ситуации, — попробовала успокоить Санчо Антонина.
— Да? А в какой ситуации они должны унывать?
— Ни в какой. — У Тоньки на любой вопрос всегда находился любой ответ. — Пропадать нужно с улыбкой, весело хохоча в лицо врагу. Я знаю, что у тебя получится. Это так просто.
Санчо опять вздохнул. Он совсем не был уверен, что это так просто.
— У меня бы, например, получилось. — Тонька мечтательно закрыла глаза. Наверное, видела себя Жанной д'Арк: вокруг пламя, палачи подкидывают вязанки хвороста, а она хохочет в лицо епископу города Бовэ, и богословам Парижского университета, и святым инквизиторам…
— Дура ты, Антонина, — сказал Макс. — Неужели не понимаешь, что бандиты покончат со всеми нами? Удавку на шею, и — прощай, любимый город…
— Как удавку?.. — Антонине сразу стало не по себе. Теперь она тоже не была уверена, что сможет смеяться в лицо врагам. С удавкой на шее особо не посмеёшься. — И мне тоже удавку?
— Всем! — отрезал Макс. — Поэтому мы должны искать помощи.
— Искали уже, — угрюмо сказал Санчо. — Теперь дядя Гоша горит желанием нас выпороть. Вот жизнь! — всплеснул он руками. — Налево пойдёшь — выпорют, направо пойдешь — удавят, прямо пойдешь…
— …утонешь, — закончила Тонька. Она посмотрела на реку, прищурилась. — Здесь у берега сразу метра три глубина. Без лодки — никак.
— Если, конечно, по воде ходить не умеешь, — задумчиво произнёс Макс. — Чёрный Генерал, например, умеет.
— Кто о чём, а червяк о рыбалке… — возмутился Санчо. — Опять ты за своё?!
— Я о призраках говорю. У них и надо искать помощи. У оккультных сил!
— У кого?
— Ну… — замялся Максим. — Я нарисую на песке пентаграмму и вызову чью-нибудь заблудшую душу. Мы спросим, что нам делать, а дух всё подробно изложит.
— Понятно, — захлопала в ладошки Антонина. — Давай, вызывай быстрее! А кого ты вызовешь?
— Обычно вызывают Наполеона. — Максим принялся вычерчивать на песке геометрические узоры. — Или, на худой конец, Шекспира;
— А я ни по-французски, ни по-английски… — покраснел Санчо.
— Я тоже, — сообщил Макс. — Ни ухом ни рылом.
Друзья с надеждой посмотрел на Антонину.
— «Бейсн, бейсн» по-английски, а по-русски «чан и миска», — сказала Антонина. — По-немецки «шпрехен зи», а по-русски «говори».
— Понятно. Только ты лучше ничего не говори. Будем вызывать кого-нибудь русскоговорящего, — сказал Макс. — У меня всё готово. Теперь садимся вокруг пентаграммы, берёмся за руки и вызываем… Кого мы вызываем?
— Буратино! — выпалил Санчо. — У него на бандитов зуб имеется. Он нам как нужно насоветует!
— О, неспокойный дух, — забубнил Верховный магистр. — Заклинаю тебя печатью Соломоновой, тайным заговором вызова и светлым ликом Золотого Льва — приди и поведай, как нам избавиться от напасти злокозненной и победить врагов своих, как солнце побеждает луну…
На солнце набежала тучка, откуда-то налетел ветер, и сразу же тревожно закачался камыш, и ровная гладь реки покрылась рябью, и жаворонок в поднебесье замолк. Санчо почувствовал, как вспотела ладошка Антонины.
— …Подай знак о своём приходе стуком костей, или скрежетом зубовным, или стоном отчаянным, — продолжал бубнить Макс. — Ибо невидимы проклятые души для глаз людских и узнаются только по следам своим…
Ветер ерошил волосы спиритов, бросал в глаза пригоршни песка, пытался стереть узор на песке. Ветер заглушал слова знатока магии, и тому приходилось говорить всё громче и громче.
— …И оставайся внутри пентаграммы, пока не ответишь на все наши вопросы, — прокричал заключительную фразу Макс.
И тут ветер внезапно стих и откуда-то слева, из камышей, послышался тонкий, жалобный вой. Антонина вцепилась в руку Санчо мёртвой хваткой, даже костяшки пальцев побелели.
