Валерий Гусев - Сокровища старой церкви
– Чего мы тута? – не выдержал Колька. – Твой, что ли, храм? Он – Божий! А мы все под Богом ходим, понял? Вот скажу батюшке, что ты нас из церкви гонишь – будет тебе… повдоль спины.
– Фулюган, – добавил Мишка для комплекта. – Старый.
К школе шли с неохотой. И не потому, что не выполнили задания, не смогли обнаружить секретный вход в подземелье. Что-то другое смущало. Почему-то казалось, что они кого-то обманывают. Будто впустили их добрые люди в свой теплый дом переночевать, а они в этом дому высматривали, что бы такое в нем украсть подороже и поценнее. Или какую-нибудь пакость сделать.
Но Великий, устроившийся в одном из классов, встретил ребят дружелюбно, без насмешек, усадил пить чай и с расспросами не спешил. А когда Колька с Мишкой стали рассказывать о своем путешествии, слушал так заинтересованно, так искренне переживал с ними нападение стаи ворон, что ребята растаяли и поплыли.
– Был бы у вас дробовик с собой – шарахнули бы дуплетом, и вся недолга. Они птицы умные, надолго бы запомнили. Человеку с ружьем всегда лучше, чем без ружья.
– Да уж, – проворчал Мишка, – хорошо, только обгадили, могли бы заклевать.
– Я бы дал вам ружье, – сказал Великий, – была такая мысль. Да побоялся – наедет ваш участковый надзиратель, не отмотаешься потом. Вам – за незаконное ношение, мне – за небрежное хранение. Горазд он у вас с пацанами воевать.
– Не, – неожиданно для себя самого возразил Колька. – Он мужик крутой. Недавно троих повязал, не пикнули.
– Ладно, – отмахнулся в сторону Великий, – давай о деле. Где у тебя эта картиночка, покажи.
Колька пошарил по карманам, но листок со схемой не нашел.
– Дома, наверное, оставил.
Тень пробежала по лицу Великого. Но ничего такого, в упрек, не сказал.
– Нарисуй-ка.
Колька взял мел, на классной доске изобразил квадратики.
Великий посмотрел, взялся рукой за подбородок, задумался.
– Ни хрена не понятно… Надо вам было этого Федора покрепче допросить.
– Да он больше ничего не помнит, – стал оправдываться Мишка. – У него временное лунное затмение.
– Врезать разок в лобешник – сразу вспомнит, – подсказал Великий.
– Да он старый, – пояснил Колька с некоторым удивлением.
– Ну и что? Не помер бы. А мозги бы прочистил. – Великий взял тряпку и тщательно стер с доски рисунок. – Ладно, братцы, валите по домам. Отдыхайте до ночи. А я пойду прогуляться перед сном. Надо бы и мне в церковь заглянуть, грехов что-то накопилось.
Ребята улыбнулись в ответ. Великий прошелся с ними до школьных ворот, попрощался, напомнил, чтобы наутро пришли с докладом, и бросил Кольке вслед:
– А бумажку-то найди.
Вечер Великий провел в церкви. О чем-то расспрашивал сторожа, рассматривал пол и стены, во весь голос хвалил роспись храма, а вернувшись к себе, опять нарисовал на доске схему, хмурился на нее, губы жевал в раздумье и снова сердито стер ее с доски.
Глава VIII
ЗАСАДА
Вечер выдался прохладный. Андрей поддел под камуфляж свитер, сунул в карман пистолет и наручники, подвесил к поясу фонарик.
В одиннадцать часов погасил в доме свет – будто лег спать после трудного дня. Сидел в простенке, меж приоткрытых окон, прислушивался. Немного мешали гомон у клуба, музыка, но вскоре вечерние гуляки перебрались за село, под ветелки – настала полная тишина. Только стучали в избе ходики, да жужжали за окном комары.
И вот наконец в этой тишине, уже во втором часу, стукнула на дальнем конце села дверца машины. Звонко всхлипнул в тишине стартер, приглушенно забормотал двигатель.
Андрей выскользнул из дома и задней тропкой вышел к огородам. Он не спешил, ему тропка на ферму – не дальняя, а машине пилить в объезд.
Спустился к реке, перешел ее вброд, вышел на проселок и нырнул в темное нутро оврага. Возле дырки в заборе Ратников еще загодя присмотрел удобное для засады местечко – за большим дубом, меж его корней. Подложил телогрейку, лег на живот, стал ждать.
Ночь была не только тихая, но и темная. И росная.
Вскоре вдали, за деревьями, мелькнул свет фар, потом погас – дальше машина шла по-темному. Приблизилось ровное урчание движка – и смолкло.
Вместо него – осторожные шаги от дороги, по оврагу, к дырке в заборе.
Андрей опустил лицо, чтобы не белело во тьме, слушал.
Треск ветки под ногой. Шуршание листвы по одежде. Пыхтение – значит, взбирается по склону оврага к ферме.
Прошла «лисичка». В резиновых сапогах. С большим мешком.
И, надо сказать, сработала мастерски – ни звука с фермы не донеслось. Ни одна курочка не всполошилась.
За время, что лежал в засаде, Андрей уже пригляделся во тьме и, когда послышалось у забора пыхтение, смог различить плотного человека с мешком за спиной. Когда незнакомец прошел мимо, Андрей бесшумно встал и так же бесшумно пошел следом, сжимая в руке фонарик.
На дороге, у машины, он негромко сказал Петелину в спину:
– Здорово, жулик!
Игоряшка вздрогнул, выронил мешок, обернулся. В толстое растерянное лицо ударил яркий луч.
– Объявляю вам, гражданин Петелин, – официальным голосом произнес участковый, – что вы задержаны с поличным при попытке хищения. Протяните руки!
Испуганные, жмурящиеся от яркого света глаза Игоряшки вдруг приняли совсем другое выражение. Какое – некогда было оценивать. Андрей сразу все понял. Он рванул Петелина на себя и развернулся вместе с ним. В темноте что-то глухо ударило, кажется, точно Игоряшке по затылку.
Андрей выпустил его – тот кулем рухнул на землю.
– Стоять! – рявкнул Андрей в темную фигуру еще одного мужика. Вот это уже неожиданность!
Незнакомец снова взмахнул рукой с зажатым в ней тяжелым черенком лопаты. Андрей мгновенно шагнул вперед, поднырнул под удар, захватил руку и резко вывернул ее назад. Мужик взвыл.
– Пусти! Пусти, падла! – По голосу Андрей узнал Генку Шпингалета.
Еще круче, до хруста, вывернул ему руку и уложил на землю, лицом вниз, защелкнул наручники и подобрал фонарь.
Генка бешено катался по земле, брыкался, пытался ногами достать участкового, ругался и орал. Потом вдруг вскочил и бросился бежать.
Андрей проводил его равнодушным взглядом и занялся Игоряшкой: оказал ему первую помощь, вытянул из его брюк ремень и связал руки. Спереди. Чтобы было чем штаны поддерживать.
Усадил его в машину, туда же забросил мешок с курами. Сел за руль.
Когда выехали на шоссе и проехали немного, из придорожных кустов выскочил Генка, стал на обочине.
Андрей остановил машину, приоткрыл дверцу:
– Набегался?
– Тварь гадючая! Ментяра позорный!
– Садись. – Андрей вышел, открыл заднюю дверцу. – Будешь материться – пешком за машиной побежишь. На аркане. До самого райотдела. Все понял?
Генка скрипнул зубами, но промолчал.
…В село Андрей вернулся под утро.
На скамеечке у его калитки уже терпеливо сидела старуха Чашкина, дожидалась.
– Что скажешь, Евменовна? – вздохнул Андрей. Ему хотелось спать, а не выслушивать очередные бредни.
Бабка тоже вздохнула. Начала с комплимента:
– Камуфлет у тебя какой ладный. И идет тебе.
– Камуфляж, – машинально поправил Андрей. – Чем порадуешь?
– Хотела бы чего-то хорошее сказать, да негде его взять. – Старуха понизила голос до шепота. – Неладное что-то у нас в селе назревает. Что-то нечистое завелось… К ночи спина у меня разболелась, так и ломит, аж стреляет…
– Это к доктору надо, – отмахнулся было Андрей и попытался проскочить в калитку. Не вышло, бабка за рукав ухватила.
– Ты дослушай сперва, а потом распоряжайся… Вот ломит спину со всех сторон, ни уснуть, ни забыться. Вертелась, вертелась с боку на бок. Не стерпела. Дай, думаю, на крыльце посижу, авось полегчает. Вышла. Ночь темная, ни звезд, ни месяца кругом нет. Глядь, а на кладбище светится. Будто меж могил свеча плавает. Аккурат в самую полночь. И тут же как филин гугукнет! А за ним собака завыла. Испугалась я. Спине-то враз полегчало, да ноги отнялись. К тебе побежала. Ой, смотри, Андрюша. Неладное на селе таится. Нечистое. Большой беды бы не случилось…
– Спасибо, – сказал Андрей, похолодев от предчувствия. – Не беспокойся. Я тебя в обиду не дам. До дому-то проводить?
– Дойду. – Бабка с кряхтением поднялась. – Светает уж, теперь не страшно.
Андрей вошел в дом, распахнул окна, бросил взгляд на часы, стал расстегивать куртку… И вдруг за окном послышался шорох. В окне появилась рука, пошарила по подоконнику и исчезла.
Андрей и не заметил, как в руке его появился пистолет. Выскочил на крыльцо. Где-то в кустах за огородами прошуршало в утренней тишине – и все стихло. Пропел петух.
Ну и ночка…
Андрей вернулся в дом, взглянул на подоконник – там что-то лежало.
Лист бумаги, сложенный несколько раз. Развернул – какие-то каракули.
Присмотрелся повнимательнее, положил лист на стол, расправил, зажег лампу.
Три квадрата: большой, средний и маленький, соединенные прерывистой линией. Возле каждого квадрата нарисован крест. Внутри большого квадрата – четыре совсем небольших, в одном из них кончается линия. Или из него начинается…
