Ульяна Орлова - Спасатели
Чтобы тушить пожар, нужны люди. Людей, как всегда, не хватает. Так же как и не хватает раций, лопат и респираторов. Зато у тех, что приехали сюда, пожалуй, было главное – отчаянная воля, которая замещала всё. Она, эта воля, позволяла терпеть жажду, не растаять в жаре, а главное – не сдаваться, даже если сил осталось мало.
Отчего горит лес? Юрка не знал. От непотушенного костра, от жары? Или может быть оттого, что атмосфера, накапливая испарения с Земли, словно линза, собирает в фокус яркие лучи в один и поджигает кусочки страны, словно кусочки бумаги? Каждый год одно и то же: то меньше то больше, но всё равно тают в огне зелёные океаны лесов Урала, тайги, Подмосковья. Горят чьи-то дома…
Те два дня, которые он провёл здесь, были очень похожими. Серое утро, дым, лес, земля, равномерные взмахи лопаты… Разными были лишь вечера, когда на уставший посёлок опускалась тень прохлады. Когда ребята собирались в штабе-школе, и за ужином рассыпались шутки, просыпались мобильники, с крепким чаем заводились негромкие разговоры. Нашлась даже гитара, и притихший коридор радовался её переборам и тихим песням…Хорошо было вечером, казалось, и не было дыма, и не горели совсем рядом деревья…
Юрка воткнул лопату в песок, присел на край траншеи, посмотрел вниз - в чёрную землю, мелкие камушки вперемежку с травой и корнями деревьев. Потом откинулся на спину – немножко отдохнуть, потому что копать ещё много… Сквозь серость в небе робким намёком просвечивал васильковый оттенок. Жарко, слабый ветерок перегонял тепло в направлении деревни.
«Когда он переменится? – думал Юрка, глядя в тусклое небо, куда уходили изумрудные верхушки сосен и тонкие стволы редких березок. – Тогда, наверное, деревня будет в безопасности…» Деревня маленькая, и в ней - в основном старики и несколько семей с детьми. Большинство жителей разъехалось, остались лишь те, кому ехать было некуда.
Рядом с деревней находился посёлок, где в школе сейчас разместился штаб добровольцев. Разные люди приехали тушить пожар: были здесь и музыканты, и врачи, и менеджеры, и программисты, много студентов и молодых ребят. Удивительно, как в нашей стране среди простых людей быстро организуется взаимопомощь…
Непривычно было вместо синевы видеть серые клочья дыма. В рейсе такое небо бывает редко, обычно перед дождём или штормом. А когда уходишь в море - часто светит солнце, и город сияет белыми домиками, между которых - зелёные огоньки деревьев, искорки куполов, блестящие, словно игрушечные, автомобили… А впереди – две синих глади, и одна их них чуть темнее в ясную погоду, и наоборот – серебристая – в грозовую. А ночью и не различишь одну от другой, если бы не яркие, чуть дрожащие в тёплом воздухе огоньки звёзд...
Юрка поднялся с земли и снова взялся за лопату. Хватит отдыхать, отдохнуть он может и дома, когда вернётся. А сейчас нечего: огонь не ждёт!
Телефон молчал – здесь связь была очень плохая, особенно у Юркиного оператора. Звонить хорошо или в посёлке, или в деревне.
Юрка вдруг вспомнил, как в тот день, когда он сюда приехал, разгружали машину с помощью для погорельцев. И как потом развозили эту самую помощь по посёлку, по песочным, заросшим травой дорогам. Как нерешительно подходили к машине люди и просили больше воду, консервы и хлеб. И как неожиданно среди толпы появилось двое детей – девчонок-подростков, которые о чём-то трещали, поглядывая на машину. Среди общего шума разговоров звенели их удивлённые голоса.
- Хорошо я телефон успела взять!.. Мы теперь с кредитом не расплатимся…
- Чего не расплатитесь-то? Компенсацию же выплатят.
- Что там выплатят? Тю… - очередь дошла до них и девочка, повернувшись к Юрке, спросила про воду и «чего-нибудь сладенькое…». А другая смущенно сказала - так тихо, что и не разобрать сперва, что она хочет:
- А можно вас попросить… - она протянула Юрке смятую бумажку. - Тут номер телефона написан, не могли бы вы, когда в город поедете, туда денег положить?
Этой ночью в посёлке загорелся магазин, и терминал по оплате, естественно, не работал. Магазин был на краю посёлка, пламя перекинулось на несколько соседних домов… Два потушили, остальные – не успели.
- Могу, - ответил Юра. – Только в город я не поеду, мы сейчас - на станцию.
- Ну, или там, - ещё тише сказала девочка и, порывшись в кармане шортиков, звякнула монетами, - вот деньги, правда мелочь только.
- Не надо, - сказал он, глядя, как она, покраснев, теребит русый хвостик косички. – Тебе чего ещё дать надо? Тоже вкусненького?
… А на станции, когда уже набрал на экране терминала номер, порывшись в кармане брюк, - не нашёл там своего кошелька. Он и не понял сначала, растерянно сунул руку в другой карман, нащупал там какие-то деньги, машинально пересчитал их – триста рублей…
Потом вспомнил, что он разменял эти деньги, покупая квас, и второпях запихал их туда, потому что звонил телефон, и как-то некогда было складывать сдачу в кошелёк. Но он был в правом кармане, не перекладывал его Юрка никуда! Гладкий кожаный бумажник, как он не заметил, что исчезла привычная тяжесть? Может, он всё-таки переложил, просто забыл?
Юрка также растерянно сунул сотню в мигающую пасть аппарата и, завершив платёж, пошёл искать кошелёк в рюкзаке…
А со станции поехали в штаб, потом – в лес. И уже стало не до бумажника, лишь вечером, лёжа на матрасе и прокручивая в памяти день, Юра понял, что никуда он ничего не перекладывал, что кошелёк был у него в кармане, а там была его зарплата. Утром, выходя из дома, он положил его в карман, в электричке доставал расплачиваться за билеты, потом платил за автобус, когда ехал отвозить Славке гитару… Потом вместе с ним поехал в центр – за Юркой должен был заехать на машине товарищ, а Славка решил Юру проводить. Дождались товарища, подвезли Славку домой и поехали в Рязань, рядом с которой вспыхнуло несколько пожаров…
… Завибрировал в кармане мобильник. Кто-то пробился! Юрка отряхнул руки, полез в карман.
- Алло, Юра!.. Ты на траншее? Бросай всё и двигай на Е-5, там две сосны упало, Виталька один…
- Ладно, - сказал Юрка, - иду. Копать есть кому?
- Лёха с Серёгой останутся, а ты ближе. Только быстрее, Юр…
- Иду, - повторил он и, выбравшись из траншеи, быстро пошёл вдоль просеки, по ходу вглядываясь в стволы деревьев, хвою и сухой кустарник, который желтел между ёлками.
Два длинных дерева лежали одно на другом. От зелёной хвои, от коричневых веток быстро расползались по траве язычки пламени, и та мгновенно становилась чёрной. Эти чёрные пятна приближались к кустам и маленьким ёлочкам по ту сторону просеки. Мост.
- Юр, туши траву! – крикнул ему Виталя, на секунду задержав пилу в воздухе: он спиливал ветки горящей сосны.
Юрка молча прибил лопатой крупные языки, здесь же, стал рыть неглубокую борозду, остриём лопаты – вспыхнувший кустик, и подальше его от зелёной травы, от сухого валежника… Только толку? Чернота медленно расползалась по земле, как успеть отгородить её? Их всего двое.
- Кто-нибудь ещё приедет?
- Не знаю, - откликнулся Виталька. – Там и в лесу работы полно. Думаешь, они одни здесь свалились?
- Блин, – только и сказал Юра.
Больше получаса они провозились на этом участке, мешая двигаться огню, разрывая горящую землю, ломая тлеющие сучки, затаптывая дымящуюся траву, распиливая рассыпающийся ствол… Больше получаса огонь пытался перехитрить парней, обогнать, зацепить притихшие деревья… На самом деле, он просто неспешно двигался, подгоняемый невидимыми потоками жаркого воздуха. Хвоя и сухие ветки – бикфордов шнур…
Они справились. Горящая ветка прожгла Витальке ботинок, Юркина майка была мокрой, как от дождя, лопата почёрнела, а расколотый ствол сосны дымился на угольной траве, которую обрамляла тёмная земляная борозда… Через полчаса приехал УАЗик с песком, им засыпали то пространство, которое упрямо продолжало дымиться, несмотря на Юркины старания; те языки, которые обогнули борозду и лизали хвою возле зелёных ёлочек.
Пока огонь удалось остановить, а дальше?
Они втроём сидели возле пышущей жаром машины и пили воду. Саня, водитель УАЗика, захватил и питьё – спасибо ему! Юрке очень хотелось вылить всю эту бутылку на себя. Саня, порывшись в кармане клетчатой рубашки, вытащил сигареты, протянул пачку Витальке, потом Юрке. Оба покачали головами, а Виталя сказал:
- Ты чё? Дыма мало?
Саня усмехнулся, повертев пачку, спрятал её в карман.
- Дыма-то хватает… - тихо сказал он.
Саня – один из жителей той деревни, которая начиналась за просекой. Он работал трактористом, жил один и часто бывал в штабе. Крепкий мужик с деревенской хваткой, он знал этот лес, все дороги, всюду ездил на своей машине, возил воду, песок и людей… Если где-то слышался треск и ворчливый шум мотора - все облегчённо вздыхали: едет Саня. Тот, фыркнув пылью, тормознёт машину, обязательно скажет что-нибудь остренькое, усмехнётся из-под пепельных усов и уверенно примется за работу, будто он всю жизнь и занимался тем, что тушил пожары и ездил по горящему лесу…
