Лилиан Браун - Кот, который сдвинул гору
– Керамика прямо из печи, – тут же последовал ответ.
В сарае, куда солнечные лучи проникали сквозь дыры в ржавой металлической крыше, более двадцати человек внимательно следили за тем, как немногословный мужчина в брезентовом фартуке вытаскивал горшки из большой печи, каждый поднимая высоко над головой.
– Это – моё новое декоративное блюдо, – скромно говорил мастер. – А это – сигаретница с новой глазурью, над которой я сейчас работаю.
Раздались голоса наблюдающих за этим действом посетителей:
– Я беру это… Дайте-ка рассмотреть поближе… О! Великолепно!.. У вас есть ещё три таких же блюда?.. Отто, я беру.
Спокойно и монотонно гончар продолжал свой комментарий:
– Вещи, которые находятся ближе к огню, могут различаться по цвету… Вот эта чаша не получилась. Ей досталось слишком много жара, и она начала оплывать. Как мы говорим, печь даёт – и печь отбирает. Вот один из моих новых кувшинов с узором в виде сосновой ветки.
– Я беру его! – выкрикнул мужчина с заднего ряда, и кувшин поплыл над головами. Покупатель же тихо сказал своему соседу: – У себя в магазине я продам его втрое дороже.
Квиллер заметил, что мужчины в рубашках от известных модельеров, украшенные золотыми перстнями и цепочками, равно как и женщины в светлых брючных костюмах, благоухающие дорогими духами, расхватывают четырёхдолларовые кружки и семидолларовые подсвечники ручной работы с подписью гончара. Квиллер тоже нашёл себе кружку с удобной ручкой, а когда узнал, что цена её составляет одну десятую цены горшка для кошек, купил ещё четыре. Наконец печь опустела, и вздох разочарования прошёл по толпе.
– Простите, у меня больше ничего нет, – извинился гончар. – Я очень старался загрузить печь до отказа, даже углы заполнил мелочами.
Покупатели выстроились в очередь, оплачивая покупки, и сразу небольшой сарай наполнился гулом голосов – восторги от покупок, приветствия друзей, обмен местными сплетнями. Квиллер случайно подслушал разговор двух женщин:
Ты слышала о «Тип-Топе»? Какой-то сумасшедший, с огромными усами и множеством кошек, снимает дом за две тысячи долларов в неделю!
– Кто он, канадец, или японец, или ещё кто?
– Никто не знает. Лесморы оформили сделку. Предполагают, что он – писатель. Это может быть ширмой для чего угодно.
– В любом случае ничего хорошего в этом нет.
Квиллер поспешил расплатиться. Затем, положив кружки, завёрнутые в газету, в багажник машины, смешался с толпой на деревянных тротуарах. Переходя от одной лавки к другой, он останавливался посмотреть, как мужчина плетёт сандалеты, а женщина – стулья, а услышав звон молота по наковальне, пошёл в кузницу. В амбаре с настежь распахнутыми дверями он увидел раскалённый горн и работавшего с красным горячим металлом мускулистого молодого человека с пышной бородой и пучком волос на затылке. На молодом человеке был кожаный фартук и грязная футболка с закатанными рукавами.
– Привет, – сказал кузнец, заметив, что Квиллер внимательно наблюдает за его работой, и взял прут щипцами. Сунув его в раскаленные угли, он подождал, пока тот раскалится докрасна, вытащил и, отбивая, придал ему форму. Затем это зрелище звуков и запахов дополнилось шипением остывающего металла, погруженного в бочку с водой.
Квиллер рассматривал кованые предметы, выставленные на продажу: крючки, щипцы, кочерги, шипы и колокольчики для коров, но понравился ему предмет, стоявший в тёмном углу амбара, – кованый, высотой около семи футов железный подсвечник на восемь свечей. Железная виноградная лоза обвивала ножку и разветвлялась на несколько завитков и листьев.
– Это продаётся? – спросил Квиллер. Кузнец посмотрел на него с сомнением:
– Думаю, да.
– Сколько вы хотите за него?
– Ну, я не знаю, Я сделал его, просто чтобы доказать, что могу. Большую часть времени я работаю механиком в долине.
– Очень эффектный кусок железа, – сказал Квиллер, мысленно представляя его в своём жилище в Пикаксе. – Назовите цену и позвольте мне купить его.
– Хм-м… двести? – нерешительно предложил кузнец.
– Покупаю! Я подгоню машину, а вы поможете мне погрузить его. Сколько он весит?
– О, много!
Сложив заднее сиденье, они смогли разместить подсвечник внутри салона. Затем Квиллер изумил другого мастера, купив три дюжины длинных свечей из пчелиного воска, ручной работы. Довольный покупками, Квиллер стал искать, где бы выпить чашечку кофе. Устало поднимаясь по холму, он перекинулся несколькими словами с мастером, продававшим стёганые одеяла, и с женщиной, делавшей кукол из листьев кукурузных початков, а потом увидел здание, похожее на школу, с вывеской: «Бичем. Тканые изделия». Рядом стоял старый армейский автомобиль.
В открытую дверь были видны платки, шарфы, коврики, сумки, даже гамак свисал с потолка. Два покупателя – туристы, если судить по очкам, шляпам от солнца и фотоаппаратам, – рассматривали коврики и расспрашивали о том, как их стирать и сколько они стоят. Отвечала им коротко и резко высокая молодая женщина с впалыми щеками и длинными прямыми волосами. Она обернулась, увидела усы Квиллера и, помедлив, снова повернулась к покупателям.
В эту минуту он услышал глухие удары, доносящиеся из дальнего конца магазинчика. Седая женщина, с волосами, туго стянутыми в пучок на затылке, работала на ткацком станке, ритмично действуя педалями, продевая челноки и подтягивая венчик. Он наблюдал за её работой с удивлением и восхищением, но женщина ни разу не подняла головы.
Разглядывая вещи в магазине, Квиллер с трудом верил, что они сотканы на ткацком станке, например жакет-накидка, невероятно мягкий и того ярко-голубого цвета, который сейчас так нравился Полли. На ценнике стояло – сто долларов, и он сразу решил купить ещё четыре жакета для своих приятельниц в Мускаунти. Главная радость в получении наследства как раз и заключалась в удовольствии тратить деньги на других. В дни, когда он работал низкооплачиваемым журналистом, щедрость была недоступной для него роскошью, но теперь он наслаждался возможностью делать дорогие подарки. Кроме того, покупая накидки для Полли, Милдред, Фран, Лори и Хикси, он таким способом выразил бы благодарность этой странной молодой женщине, которая помогла ему найти дорогу.
Он слышал, как она говорила покупателям:
– Их выткали вручную на том ткацком станке. Если вы хотите иметь коврики за два доллара, вы найдете их в универмаге Ламптона в Спадзборо. – Она даже не пыталась быть тактичной, и они ушли.
– Привет! – дружелюбно сказал Квиллер.
– Привет, – ответила она грустно, не улыбнувшись.
– Это всё ваши работы? Очень красивые!
– Да, наши. Моей мамы и мои, – ответила она, не тратя попусту слов на благодарность за комплимент.
– Я очень признателен вам, мисс Бичем, за то, что вчера вы вывели меня на правильную дорогу. Не знаю, что бы я делал без вашей помощи.
– Мы должны быть добрыми соседями здесь, в горах. – В этом заявлении не было даже и намёка на теплоту.
– Я бы хотел купить эту голубую… эту голубую…
– Накидку.
– Я бы хотел послать её моей подруге на север. У вас есть ещё такие? Я бы мог купить ещё четыре, разного цвета.
– Они стоят сто долларов, – сообщила она, полагая, что он неправильно прочитал цену.
– Я заметил. Весьма привлекательная цена, должен сказать. Нельзя ли посмотреть и другие накидки?
Впервые выражение лица женщины смягчилось.
– Их здесь нет сейчас. Они плохо расходились, поэтому я отнесла накидки домой. Большинство покупателей ищут вещи не дороже пяти долларов. Но я принесу их, если вы зайдёте к нам ещё раз. – Она посмотрела на него с сомнением, будто не верила в его искренность.
– Вы завтра работаете?
– В воскресенье у нас больше всего посетителей.
– Как долго вы работаете?
– С обеда до темноты.
– Очень хорошо. Я непременно приду. Меня зовут Квиллер. Джим Квиллер, пишется через «в». А как вас зовут, мисс Бичем?
Она ответила ему, и он попросил назвать имя по буквам.
– К-р-и-з-а-л-и-с.
– Милое имя, – сказал он. – Я видел Дьюи Бичема сегодня утром. Он согласился построить бельведер для меня.
– Это мой отец. Он очень хороший краснодеревщик, – с гордостью сказала она. – Он был одним из лучших мастеров на мебельной фабрике, до того как её автоматизировали. Сейчас он ищет работу. Может, вы знаете кого-нибудь, кто интересуется мебелью на заказ?
– Буду рад рекомендовать его.
Когда она завернула голубую накидку в бумагу и упаковала в мешок магазина на Пяти Углах, он спросил:
– Простите мое невежество, но почему такое странное название – Картофельная Лощина? Что такое лощина?
– Лощина меньше, чем долина, но больше, чем яма, – ответила она. – Вы намерены поселиться здесь?
– Только на лето.
– Один?
– Нет, у меня две сиамские кошки.
– Что привело вас сюда? – спросила она с подозрением.
