Валерий Роньшин - ОТДАЙ СВОЕ СЕРДЦЕ
Макс похлопал друга по плечу.
— Не комплексуй, Самокат. До бесконечности ничего не продолжается. Через каких-нибудь пятьдесят лет для тебя все кончится.
— Почему именно через пятьдесят?
— Мужчины в России по статистике живут шестьдесят четыре года. Я по телику слышал. Тебе сейчас четырнадцать. Вот и считай.
— Да пошел ты, Горох, со своей статистикой! — разозлился Самокатов. — Представляю, как бы ты на ушах стоял, если б с тобой все эти заморочки происходили!
— Фиг попало, — небрежно бросил Горохов. — Уж я бы, как ты, не дергался.
И вдруг Генка заметил у Макса ярко-красный след на правой руке — словно бы Горохова кто-то крапивой стегнул. Такой же след Самокатов обнаружил и у себя, когда стоял под душем. В ту минуту он ничего не успел подумать — на него полилась горячая вода. Но вот теперь…
— Горох, что это у тебя? — показал Генка.
Макс уставился на свою руку.
— Не знаю, — сказал он с удивлением. — Первый раз вижу.
— У меня точно такая же фигня. Смотри…
— И на том же самом месте, — обратил внимание Горохов. — Что ж это такое?
Самокатов уже понял — что.
— Ожог от паутины, — мрачно произнес он.
— От какой паутины?
— От той, в которую мы с тобой угодили.
Макс не на шутку встревожился.
— Блин! Наверно, я от тебя заразился!
— Чем это, интересно?
— Да твоими дурацкими снами!
Генка похлопал друга по плечу.
— Не комплексуй, Горох. Через каких-нибудь пятьдесят лет и для тебя все кончится.
— Хорош прикалывать, Самокат. — Горохов решительно перекинул рюкзак через плечо. — Погнали!
— Куда?
— На Пятницкую! Надо в темпе разбираться со всей этой чертовщиной!
И мальчишки отправились на Каменный остров.
На подходе к школе Генка уверенно заявил:
— Справа от двери домофон висит, а слева — объявление…
Так оно и оказалось.
— Ну, если сейчас еще амбал с автоматом выйдет, — усмехнулся Макс, нажимая кнопку домофона, — это будет полный атас!
Но вышел не амбал с автоматом, а вежливый юноша с лучезарной улыбкой.
— Здравствуйте, молодые люди, — приветливо поздоровался он. — Чем могу служить?
— Скажите, а Ира и Катя здесь учатся? — спросил Самокатов.
Юноша развел руками.
— Извините, я не в курсе. Я всего лишь охранник.
— А можно нам пройти их поискать?
— К сожалению, нет. Сюда разрешен вход только девочкам с 10 до 15 лет. И еще женщинам-преподавателям. Мужчинам и мальчикам вход строго воспрещен.
— А как же вы? — задал законный вопрос Горохов.
— Я и мой сменщик сидим на проходной, — терпеливо объяснил юноша. — В здание школы нам вход тоже воспрещен.
— Ну пустите хоть на минутку, — начал упрашивать Макс. — Понимаете, нам надо срочно увидеть этих девчонок.
— Понимаю, — кивнул юноша. — Но и вы меня поймите. Таков приказ хозяйки. Она считает, что мужская энергетика плохо действует на магическую ауру школы.
— А кто тут хозяйка? — поинтересовался Самокатов.
— Госпожа Курочкина.
Генка тотчас вспомнил, что ему говорила во сне Кэт. И спросил:
— Она сейчас на международной конференции?
— Совершенно верно. А откуда вы знаете, молодой человек?
— Да уж знаю, — буркнул Самокатов, бросив взгляд на свою руку с ярко-красной полосой.
— Ну вы хотя бы можете выяснить: учатся здесь Катя с Ирой? — не отставал от охранника Макс.
— Выяснить могу, но завтра. Сегодня у нас выходной.
Делать нечего. Надо поворачиваться и уходить.
— До свидания, — кисло сказали ребята.
— Всех благ, молодые люди, — вновь одарил их юноша лучезарной улыбкой. — Приятно было пообщаться.
И он скрылся за дверью.
А мальчишки сели на скамейку. На ту самую, где они сидели в Генкином сне.
— Как бы нам туда пробраться? — озаботился Горохов. — Может, через забор перемахнем, а, Самокат?
— Толку-то? Там же одни девчонки. Нас сразу вытурят.
— О! — блеснула у Макса идея. — А что, если нам девчонками переодеться?
— Охранник все равно нас узнает.
— Не узнает! Мы же в платьях будем!
— Узнает, — упорствовал Генка.
— Ну хорошо. Давай тогда придем, когда он сменится.
— Это другое дело!
И ребята поехали к Генке — примерять платья. По дороге они заскочили на Каменноостровский проспект. Самокатов запомнил во сне дом, где жили девочки-ведьмочки. Но наяву жилого дома на этом месте не оказалось. А была баня № 8.
Наконец мальчишки приехали на Лиговку, и Генка распахнул шкаф, в котором мать хранила свои наряды.
— Ого! — присвистнул Горохов. — И на фига женщинам столько тряпок?! Вон у меня две пары штанов, и мне вполне хватает.
Помимо одежды, у Генкиной матери нашлось несколько париков и полный набор косметики.
Друзья рьяно взялись за дело. Макс выбрал себе синенькое платьице в клеточку, а Генка — зелененькое в полосочку. Кроме того они натянули по парику. Горохов — с прямыми волосами, а Самокатов — с кудряшками… Все это сопровождалось взаимными подкалываниями и хихиканьем.
Когда мальчишки переоделись и подошли к зеркалу, они буквально упали от смеха.
— Ни фига себе! — хватался за живот Генка.
— Вот так фишечка! — вторил ему Макс.
И в самом деле, платья сидели на ребятах, как на корове седло. А парики — как на козе шляпа.
За платьями последовали сарафаны, юбки, блузки…
— Не то, не то, — морщились пацаны, крутясь перед зеркалом, будто заправские модницы.
— А давай пойдем в своем прикиде, — предложил Горохов. — Просто морды накрасим.
Сказано-сделано.
Мальчишки намазали себе губы, накрасили ресницы, подвели брови. И…
И вновь покатились со смеху.
— Нет, надо, конечно, какую-нибудь девчонку найти, — отсмеявшись, сказал Генка.
— Не просто девчонку, — уточнил Макс. — А крутую. Чтоб она могла все как следует разведать.
— Крутую, — в раздумье повторил Самокатов. — А что, если…
— Любка! — опередил его Горохов.
— Точно! Вот уж кто крутая!
— Да-а. Круче некуда.
Глава XIII
ЛЮБКА КРУТАЯ
И впрямь, их одноклассница Любка была самой крутой девчонкой Питера. У нее даже фамилия была — Крутая. И надо сказать, что Любка оправдывала свою фамилию на все сто процентов. Она являлась чемпионкой Петербурга по боям без правил среди юниорок; занималась в городском аэроклубе; лихо гоняла на своем «Лендровере», подаренном ей родителями… К тому же Любка была еще и писаной красавицей. Ну, просто-таки ходячая топ-модель с обложки модного журнала. Неудивительно, что она завоевала титул «Мисс Петербург» на конкурсе городских красавиц.
Ну а о том, что Крутая училась на одни пятерки, наверное, и говорить не стоит.
Все эти соображения пронеслись в головах Генки и Макса со скоростью торпеды.
— Отошьет она нас, — убежденно сказал Самокатов.
— Ты думаешь? — почесал затылок Горохов.
— Тут и думать не надо. Ясно, что Любка не подпишется.
— А может, подпишется?
— Фиг с маслом. Чего ей на нас корячиться?
— А вот чего! — Макс жестом фокусника вытащил из кармана блок жевательной резинки. — Она же на жвачке повернутая.
Да, Крутая была без ума от жвачки. Она жевала резину с утра до вечера. А возможно, даже и по ночам.
— Это — экспериментальный образец, — пояснил Горохов. — Ее еще ни в одном магазине не продают.
— А у тебя откуда?
— Тетка дала.
— Какая тетка?
— Ну, моя родная тетка. Она работает на кондитерской фабрике. Они там разрабатывают новые виды конфет, шоколада и жвачек. Вот принесла попробовать.
— Попробовал?
— Ага.
— Ну и как?
— Супер!
— Дай пожевать, — попросил Генка.
— Перебьешься, — отказал Макс.
— Жилишь, что ли?
— Ничего не жилю. Я тебе весь блок отдам, если нас Любка отошьет.
— А при чем тут Любка?
— Ну ты и тормоз, Самокат. Неужели не въехал? Мы ей — новую жвачку, а она нам — информацию о школе ведьм и о Курочкиной. Это называется «бартер», то есть взаимовыгодный обмен.
— На новую жвачку она, пожалуй, клюнет, — прикинул Самокатов.
Горохов бросил взгляд на часы.
— Сейчас последний урок кончится. Погнали в школу!
— Погнали!
Мальчишки успели тик в тик. Крутая уже садилась за баранку своего «Лендровера».
— Люба! — позвал ее Макс.
Любка обернулась.
— О, два прогульщика явились. Вы чего на уроки не ходите?
— У нас к тебе дело, — не отвечая на вопрос, сказал Горохов.
— Только не разводите «ля-ля», — предупредила Крутая, как всегда жуя жвачку. — Я на тренировку опаздываю.
По дороге в школу ребята договорились не посвящать Любку во все тонкости Генкиных заморочек. Еще не так поймет. Друзья придумали другую причину, по которой им необходимо пробраться в школу юных ведьм и все там разузнать.
