Вячеслав Имшенецкий - Секрет лабиринта Гаусса
— Бояться нечего, — сказал он, — пещера пустая.
Обследовав склон, ребята никаких следов не обнаружили и повернули обратно.
— Тимка, кто это мог быть?
— Не знаю, Таня. Наверно, зверь какой-нибудь.
Они подходили к своей стоянке, когда Тимка отпрянул назад:
— Ложись!
Упали. Задышали в песок.
— Кто там? — тихо спросил Петька.
— Ворона! Ползите ко мне!
Подползли и стали наблюдать.
— Они зазря не прилетают, — прошептал Тимка, — где-то пожива есть.
Ворона перелетела с одного камня на другой, каркнула осипшим голосом, подпрыгнула и, свистя большими крыльями, поднялась на зубец скалы и опять каркнула.
— Кричи. Кричи. Показывай нам, где жратва лежит, возьмём у тебя маленько.
— Шурка, а как ты думаешь, какая жратва? — Понятно какая: кабарга, коза, изюбрь. У Шурки заблестели глаза: — А может быть и сохатка со скалы бухнулся и лежит себе свеженький, нас ждёт. — Шурка глотнул слюну: — А в нём килограммов триста, не меньше. А следы, я думаю, это он оставил…
Тимка оглянулся назад:
— Тише вы там!
На крик большой вороны прилетели три маленькие и, опасливо поглядывая на ребят, кружились над островом. Вытянув шею, как петух, опять закричала большая ворона и, расправив крылья, резко пошла вниз на другую сторону скал. Три маленькие нестройно поспешили за ней.
Тимка быстро надернул на себя одежду, схватил у Петьки нож, сунул ноги в башмаки.
— Сейчас вернусь, — и побежал вдоль скал. Обогнул одну глыбу, другую и скрылся. Немного полежали молча, потом поднялись. Шурка потёр руки:
— Чую я, мясечка наедимся до отвала.
— Не радуйся раньше времени, может, там и не зверь лежит.
— А кто? — испугался Шурка.
— Никто.
«Карр-карр-карр» разнеслось над островом.
— Ура! — закричал Шурка, — поживу Тимка отобрал.
Четыре вороны вынырнули из-за скал, покружились над ребятами и уныло потянулись в сторону затопленных сосен. Издали казалось, что это они крыльями поднимают белую пену над рекой. Шурка поклонился им вслед:
— Спасибочки за гостинец.
Тимкаподнял на плечи мешок:
— Давайте занесём шмутки в пещеру и пойдём его искать.
Быстро поднялись к пещере. Вещи сложили в тёмном углу подальше от выхода. Шурка как будто чувствовал удачу, настроение у него поднялось.
— А пещера ничего себе, знатная, — сказал он, — если бы харчи были, в ней можно хоть сто пятьдесят шесть лет прожить. Камнями отбиваться. А если обваливаться начнёт, то и выпрыгнуть всегда успеешь.
— Такую пещеру, Шурка, бомбой не развалишь.
— А если, Петька, две сбросить?
— Бесполезно. Хоть сто. В ней дикари жили, а они, ты, Шурка, не думай, не дураки были.
Сам знаю — они огонь придумали.
Как по команде остановились: пахло костром или, вернее, палёной щетиной. Петька, как сумасшедший, ни слова не говоря, вдруг бросился обратно на скалу, исчез в пещере и через мгновенье вылетел оттуда с котелком. Побежали по сыпучему щебню, между водой и скалами. Поглядывали на зазубренные вершины. Но перехода на ту сторону скал не видели. Неожиданно сзади ребят раздался переливистый свист. Оглянулись. В трещине, которую они совсем не заметили, стоял Тимка и махал им рукой.
— Молодцы, что котелок захватили, мяса наварим! — блаженно улыбаясь, он взял у Петьки котелок, спустился к воде, стал споласкивать.
— Косуля там или что ещё побольше? — спросил Шурка.
— Кабан. Молодой кабанчик, — почти пропел Тимка. — Те следы у пещеры были его. Передние ноги перебиты. На коленках шёл, а задними, наверно, упирался. От воды на скалу залез, не удержался и на ту сторону хряпнулся.
— Сало-то на нём есть?
— Есть, Шурка, есть.
Трещина в скале была сквозная. Протиснулись и оказались на небольшой каменистой полянке. Со всех сторон она была плотно огорожена скалами.
Посреди этого дворика трещал костерчик. На камнях три стопки аккуратно вырезанных брусков сала. Шурка подошёл, пощупал руками, понюхал каждый кусочек и, глотая слюну, спросил:
— А где, Тимка, остальное?
— Я только верхний бок вырезал, остальное испортилось. Вон там, в промоине, камнями завалил.
Тимка выбрал кусочек помясистее, положил на крапиву.
— Таня, ты вари суп, а мы коптильню сделаем, а то сало может пропасть.
— Хорошо, Тимка, только соли-то нет.
— Крапивы побольше положи, и без соли сойдёт.
Острыми камнями мальчики вырыли две ямки и соединили их узенькой канавкой. В большую сложили сало, в маленькой развели костёр. На огонь наложили сочного зелёного мха. Обе ямки и канавку закрыли плоскими каменными плитами. Серый дым из маленькой ямки, как по трубе, пополз по канавке в большую и оттуда между плитой и землёй стал пробиваться наружу тонкими струйками.
— Пусть пробивается, тяга лучше будет, — сказал Тимка.
Он отряхнул руки и подошёл к костру. Отгрёб в сторону угли и сдвинул горячий камень. Под ним оказался толстый шипящий кусок сала. Тимка проткнул его палочкой и выдернул. С него капал и вспыхивал в огне жир. От вкусного запаха у Петьки закружилась голова. Быстро, как фокусник, Тимка разрезал кусок па четыре части.
— Ешьте. Заморим червячка, пока суп не сварился. Горячая пища наполнила тело лёгкой усталостью. Захотелось спать. Сняли кипящий котелок с огня, поставили на угли и разлеглись вокруг костра. Смотрели в сереющее небо, нехотя перебрасывались фразами.
— Мальчишки, где будем ночевать?
— Здесь переночуем, огонь побольше разложим и до утра суп будем хлебать.
— А вещи?
— Принесём сюда.
— Да их и там никто не тронет.
— Тимка, наводнение долго продержится?
— Всяко бывает, может, и десять дней держаться.
— Мальчишки, а ловко мы спаслись.
— Лучше не вспоминать.
Шурка вытер ладонью лоб.
— Дождь на меня капнул.
Редкие крупные дождинки шлёпнули Тимку по животу, Таню по ногам. На Петьку не упало ни одной капли. Вскочили на ноги. Тимка снял с угольков котелок и, зевая, громко сказал:
— Пойдёмте в пещеру ночевать и там пошамаем.
Шурка прищурил глаза:
— А тут сало наше никто не стянет?
— Стянуть некому, а вот если дождь разойдётся или вода в реке поднимется, может залить. Караулить надо.
Шурка испугался, как бы его не заставили караулить, и стал всех уверять, что дождя не будет и коптильню не зальёт, она, мол, на бугорке.
— Не бойся, я буду дежурить, — сказал Петька. — Сейчас провожу вас и вернусь обратно.
Через щель ребята выбрались на берег и пошли к пещере. Горячий котелок несли по очереди. Потом хлебали суп и разговаривали о лабиринте Гаусса, о Жаргино, об умершем старике Костоедове, о смерти которого бандит не знает.
Когда начало темнеть, Петька собрался идти сторожить коптильню. Набросил на плечи старую курточку, взял в руки капкан:
— Поставлю его в щели. Утром, когда пойдёте ко мне, будьте осторожны, не попадитесь в него.
Тимка прошептал Петьке па ухо:
— Смотри, ночью река может ещё подняться. Если что, хватай сало и на уступ, который возле щели. Мы отсюда к тебе подберёмся, верёвки сбросим.
— Ладно.
— Я ночью тебя подменю.
— Не надо, зачем двоим мокнуть.
Петька вышел из пещеры и стал спускаться.
— Счастливо тебе, Петька, не трусь там! — крикнула сверху Таня.
Петька благополучно добрался до щели, протиснулся в каменный дворик. Сразу же зарядил капкан и осторожно поставил его в проломе. Костёр, на котором варили суп, прогорел. Угольки, подёрнутые пеплом, едва светились. Петька подошёл к коптильне, поднял плиту. В маленькой ямке сразу же вспыхнуло пламя, и от этого и дворик, и скалы потемнели. Петька сложил в ямку самые толстые сучья, забил плотно сырым мхом и опустил плиту. Наступающая ночь усилила звуки. Казалось, что река стала реветь громче, что волны по острову теперь бьют сильней. Несколько холодных капель упали Петьке на голую шею. Он посмотрел вверх: над скалами, по-видимому, нависла туча, потому что капли дробью барабанили по камням, зашипели на горячих плитах коптильни. Петька заметался. Бросился к пролому, но, вспомнив, что там капкан, отпрянул. Зашарил под скалой, пытаясь найти хоть какую-то выемку, куда, можно было бы забиться.
Дождь припустил. Петька нащупал нависший над землёй каменный козырёк, опустился на колени,Запив и жалила лицо. Острые камни резали ладони. Спина и ноги были уже мокрые, когда Петька залез в свою спасительную нору. Она была низкой и совсем короткой. Чтобы спрятать ноги от дождя, Петьке пришлось подтянуть коленки к подбородку. То ли от усталости, то ли от переживания у Петьки на глазах выступили слезы. А через минуту он уже спал.
Разбудил его холод. Петька протянул руку, нащупал выход, вылез наружу. Дождя не было. Трясясь от озноба, стал искать коптильню. По запаху нашёл её. Камни были тёплые, даже горячие. Петька лёг на спину, во всю длину коптильни. Лежал долго, пока не перестали стучать зубы. Потом перевернулся на живот, прижался ухом к тёплому камню и спокойно задремал.
