Владимир Сотников - Хонорик на тропе кладоискателей
– Мне кажется, этот Сашок их обманывает, – сказала Соня. – Всучил какие-то рогатки, сказал, что так можно найти клад, а сам ждет, что мальчишки просто наткнутся на что-нибудь интересное. Просто случайно, увлеченные поисками.
– Но разве не проще ему предложить им просто так рыскать по усадьбе? – не согласился Макар. – В конце концов, можно протыкать землю острыми железными прутьями. Нет, все-таки мне кажется, что рогатинки умеют искать. Я же вчера нашел что-то! И мальчишки меня сразу прогнали. Даже не показали мою находку.
– Но почему же ты при помощи этой палки не нашел маминых украшений? – спросила Соня. – Глупости все это. Искать при помощи палочки…
При слове «глупости» Макар вздохнул и повертел в руках рогатинку, показавшуюся совсем ненужной. Выбросить? Он огляделся. И вдруг его взгляд наткнулся на большой старый чугун, наполненный водой и стоящий в углу двора. Но ведь клады вполне могут быть спрятаны именно в таких больших чугунках! И почему он решил проверять рогатинку на маминых украшениях? Их мало – всего цепочка, кольцо и сережки, может, рогатинка их и не почувствовала? А вот большой, объемный кусок металла, то есть вот этот самый чугун… Интересно, а то, что он сейчас думает, – очередная глупость? Надо проверить.
Макар подул на ладони, чтобы они стали абсолютно сухими, взял рогатинку и легкими, неслышными шагами приблизился к чугунку. Показалось, что вода, до краев наполнявшая его, едва заметно вздрогнула.
– Что ты делаешь, Макар? – удивленно спросила у него за спиной Соня.
Но он только чуть-чуть повел плечом – не мешай, мол. И вдруг… почувствовал чужую, внешнюю силу, которая словно проснулась внутри рогатинки! Она шевельнулась, как поплавок, поменявший свое положение, потом еще и еще… Макар как зачарованный смотрел на воду, подрагивающую в чугуне, над которым он медленно и осторожно проводил свой «миноискатель». Теперь он был уверен, что не вертит рогатинкой – она сама поворачивается, сама!
– С-соня… – наконец сумел выговорить он. – Подойди сюда. – Макар осторожно протянул сестре рогатинку. – Попробуй, – шепнул он. – И все-таки она… вертится!
Соня улыбнулась, но послушно взяла, как она ее презрительно назвала, «палочку» и провела над чугуном. Один раз и второй. А потом и третий, и четвертый. Потом она прошлась вокруг чугуна, то приближая рогатинку к себе, то отодвигая ее.
– Ну что, чувствуешь? – спросил Макар.
– Если это шутка, то глупая. – Соня протянула ему рогатинку обратно. – Особенно сейчас, когда совсем не до шуток. Ничего я не чувствую.
– Ладошка! – позвал Макар.
Радостный Ладошка вцепился в рогатинку так, будто ее собирались у него вырвать.
– Осторожно, легонько, – учил его Макар. – Вот здесь проводи… Ну что, вертится?
Восхищенные глаза Ладошки были ответом.
– Еще как! – прошептал он. – Еле удерживаю…
Рогатинка стала крутиться, как будто Ладошка поворачивал на велосипеде на крутом вираже. Макар вздохнул и забрал из его рук «руль». Ясно было, что от Ладошки толку добиться в таких деликатных делах не удастся. Уж если Макар с трудом различает, вертит рогатинкой он или она сама поворачивается, то чего же ждать от Ладошки! Он с удовольствием крутит рогатинку и думает, что жизнь – это игра, и наоборот. Маленький еще.
Макар опять подул на руки.
– Понимаешь, у меня… получается, – сказал он Соне. – Особенно когда руки сухие. Я не шучу, правда, не шучу!
Сейчас он уже был абсолютно уверен, что рогатинка «живая». Она вздрогнула сразу, как только он провел ею над чугуном.
– Даже страшновато… – прошептал Макар.
Он оглянулся, чтобы найти какие-нибудь предметы для продолжения опыта. Старое колесо от телеги с железным ободом, лопата, ржавое ведро без дна, надетое на столбик забора… Достойного предмета не находилось. Макар все смотрел и смотрел по сторонам, и вдруг ему показалось, что он услышал, как кто-то негромко кашлянул за углом дома. Он метнулся туда.
Никого не было. Но не могло же Макару показаться? Неужели у него уже звуковые галлюцинации?
– Вы слышали, как кто-то кашлянул? – спросил он у Сони и Ладошки, вернувшись.
Те закивали в ответ. Этого было достаточно, чтобы Макар бросился бежать вокруг дома. И опять никого не увидел. Только вот… По улице, метрах в ста, не спеша удалялся человек. И хоть на голове у него была соломенная шляпа, Макар знал, что под ней – лысина. Потому что по фигуре узнал Клюва. Неужели он следил за ними?
Макар посмотрел в другую сторону и увидел маму. Конечно, он побежал навстречу, чтобы взять у нее тяжелую сумку.
– Мам, ты не видела, откуда Клюв вышел?
– Какой еще Клюв? – удивилась мама. – Ты хочешь сказать – Клюев? Он же от нас вышел. Я еще хотела его окликнуть, чтобы он подождал, но далеко было. Странно, что он меня не заметил – улица пуста. Что он хотел?
– А он ничего не хотел, – ответил Макар. – Потому что не приходил. От нас вышел, а к нам не приходил. Странно, да?
– Да ничего странного, – отмахнулась мама. – Всякое бывает. Хотел зайти, а потом передумал.
– Хотел еще раз предупредить, чтобы мы не гуляли в усадьбе, а потом стыдно стало? – засмеялся Макар.
– Наверное, – улыбнулась мама. – А что это у тебя? Рогатка?
Она показала на рогульку, которую Макар держал в свободной от сумки руке.
– Да… нет, – замялся Макар. – Это…
Но мама даже не стала ждать объяснений.
– Да это же рамка, да? Самая настоящая рамка! – воскликнула она. – Правда, в этом случае ее называют рогулькой.
Макар ничего не понимал. Какая рамка, если это вовсе не рамка? И понятно, что в этом случае – рогулька. Какие-то странные слова говорит мама… Они вошли во двор – Ладошка сразу же, конечно, бросился к сумке. Будто голодающий.
– Ты же только что позавтракал! – прикрикнула на него Соня.
– Я для Нюка, – отмахнулся Ладошка. – Мам, рыбку купила?
– Купила, но ее в таком виде нельзя давать, – сказала мама. – Надо ошпарить кипятком.
– Да Нюк и так съест! – воскликнул Ладошка. – Это кошкам надо ошпаривать, а он же не кошка.
– Ну и что, что не кошка, все равно может заболеть, – сказал Макар, отводя за спину сумку. – Мам, ты про рамку говорила… Какая еще рамка?
– Мы так интересовались этим в юности, – улыбнулась мама, взяв у Макара рогатинку. – Это ведь очень увлекательное занятие! Понимаешь, есть много вариантов рамок – в виде перекладинки, в виде буквы Г. Их делают из разных материалов – из металла, из проволоки или вот такие, из лозы. Берешься руками за два конца, выставляешь перед собой рукоятку и идешь себе по полям и по лугам… И ждешь, что рогулька начнет вертеться. Но ведь ты все знаешь, раз она у тебя есть?
Макар слушал, открыв рот, и только моргал глазами.
– Значит, это все правда? – прошептал он. – И она вертится…
– Наверное, правда, – засмеялась мама. – Но я, признаться, не очень-то этому верю. Потому что на себе ни разу не испытала это верчение. А когда она вертится в чужих руках, знаешь… Предполагаешь скорее розыгрыш. Мы, когда были студентами, очень даже верили во все эти рамочки, но потом я прочитала, что только у одного человека из миллиона она может вертеться. Вот такой счастливчик умеет находить всякие месторождения, особенно железную руду.
– Месторождения? – переспросил Макар. – А клады?
– Наверное, и клады. Принято считать, что рамка отзывается на металлы, на воду – в общем, на то, что есть в земле, но не есть земля. Как говорится, инородное тело. Даже на обыкновенные камни-валуны, которые находятся под землей.
– А на золотые цепочки? – спросил Ладошка, но старший брат так глянул на него, что тот сразу прикусил язык.
Макар поспешил закрыть Ладошкин вопрос своим:
– А сильно она вертится?
– Нет, – засмеялась мама. – Так слабенько, что постороннему человеку не заметить. Это может почувствовать лишь счастливчик. А я никогда не встречала таких людей. Это, наверное, особый дар, которым обладает один из… ну, если не из миллиона, то из тысячи – точно. Для такого человека рогулька и вправду живая.
Макар заморгал и уставился на Соню. И встретил ее ответный удивленный взгляд.
Глава VIII
Избранный
Тяжело чувствовать себя талантливым!
Как-то папа говорил Макару, что все люди талантливы и надо лишь обнаружить, проявить свой талант. Поэтому с самого детства людей заставляют и петь, и на инструментах всяких играть, и рисовать, и исполнять какие-нибудь роли в школьном театре. Честно говоря, даже и не занимаясь ничем подобным, Макар знал, что талантов у него нет. И как-то спокойно ему жилось. Почему-то казалось, что у него талант к той профессии, которой еще нет на свете. К профессии будущего – например, космического полицейского. В будущем ведь тоже, наверное, будут мошенники и преступники, и кому-то придется выводить их на чистую воду. Чистую космическую воду.
А вот иметь талант сейчас, когда ты еще не совсем взрослый, – тяжело. Потому что постоянно надо им заниматься. Играть целыми днями на скрипке, петь-танцевать, учить тексты для школьных спектаклей… И Макар не завидовал Соне: вот обнаружился у нее талант художника, и таскается она со своим мольбертом как проклятая по всяким пейзажам… Правда, ей это нравится, но это другое дело.
