Анатолий Рыбаков - Кортик. Бронзовая птица
21. АКРОБАТЫ
Через полчаса Миша вышел от Журбина и побежал во двор. Большая толпа смотрела представление бродячей труппы.
Выступали акробаты, мальчик и девочка, одетые в синее трико с красными кушаками. Бритый мужчина, тоже в синем трико, кричал им: “Алле!”
Здорово они перегибаются. Особенно девочка, тоненькая, стройная, с синими глазами под загнутыми вверх ресницами. Она грациозно раскланивалась и затем, тряхнув длинными льняными волосами и как бы стряхнув с лица привычную улыбку, разбегалась и делала на коврике сальто. В стороне стоял ослик, запряженный в тележку на двух велосипедных колесах. На тележке под углом были закреплены два раскрашенных фанерных щита:
2 БУШ 2 АКРОБАТИЧЕСКИЙ АТТРАКЦИОН 2 БУШ 2Ослик стоял смирно, только косился на публику и смешно двигал длинными ушами.
Представление кончилось. Бритый мужчина объявил, что они не нищие, а артисты. Только “обстоятельства времени” заставляют их ходить по дворам. Он просит уважаемую публику отблагодарить за полученное удовольствие — кто сколько может.
Девочка и мальчик с алюминиевыми тарелками обходили публику. Из окон им бросали монеты, завернутые в бумажки. Ребята подбирали их и передавали акробатам. Миша тоже подобрал бумажку с монетой и ждал, когда к нему подойдет девочка.
Она подошла и остановилась перед ним, улыбаясь. Миша растерялся и стоял не двигаясь.
— Ну? — Девочка легонько толкнула его тарелкой в грудь.
Миша спохватился и бросил бумажку в тарелку. Девочка пошла дальше и, оглянувшись, засмеялась. И потом, когда окруженные толпой акробаты пошли со двора, девочка в воротах опять оглянулась и снова рассмеялась.
Кто-то ударил Мишу по спине. Он обернулся. Возле него стояли Шура, Генка и Слава.
— Что тебе сказал Журбин? — спросил Шура.
— Вот, читайте! — Миша разжал кулак и развернул листок.
Что такое? В смятой бумажке с косыми линейками лежал гривенник. Так и есть! Он по ошибке отдал девочке записку Журбина.
— Он тебе всего-навсего гривенник дал, — насмешливо протянул Шура.
Миша выскочил из ворот и помчался в соседний двор.
Акробаты уже заканчивали представление. Когда девочка начала обходить публику, Миша подошел к ней, положил в тарелку гривенник и смущенно пробормотал:
— Девочка, я тебе по ошибке дал не ту бумажку. Верни мне ее, пожалуйста. Это очень важная записка.
Девочка рассмеялась:
— Какая записка? А почему у тебя шрам на лбу?
— Это тебя не касается, — сухо ответил Миша. — Это мне белогвардейцы сделали. Верни мне записку.
— Ты, наверное, драчун.
— Отдай мне записку, — мрачно повторил Миша.
— Я не видела твоей записки!.. Может быть, она у Буша… Подожди немного.
Она закончила обход зрителей и, передавая деньги бритому, что-то сказала ему. Он раздраженно отмахнулся, но девочка настаивала, даже топнула ногой в атласной туфельке. Тогда бритый опустил руку в парусиновый мешочек, хмурясь и бурча, долго копошился там и наконец вытащил сложенный вчетверо листок, тот самый, что дал Мише Журбин. Миша схватил его и побежал к себе во двор. Девочка смотрела ему вслед и смеялась. И Мише показалось, что ослик тоже мотнул головой и насмешливо оскалил длинные желтые зубы.
22. КИНО “АРС”
На белом бланке карандашом было написано:
“Товарищ Сахаров! Инициативу ребят надо поддержать. Работа с детьми дело важное, для клуба особенно. Прошу вас обязательно помочь детям нашего дома в организации драмкружка.
Журбин.”
— Все в порядке, — сказал Шура. — Я так и знал, что Журбин поможет. Завтра соберем организационное собрание, а пока всего хорошего… Тороплюсь на совещание…
— Ох и строит он из себя! — сказал Генка, когда Шура ушел. — Так его и ждут на совещании. Отлупить бы его как следует, чтобы не задавался!
Миша, Генка и Слава сидели на каменных ступеньках выходного подъезда кино “Арс”. Вечер погрузил все предметы в серую мглу, только в середине двора чернела чугунная крышка пожарного колодца.
Бренчала гитара. Слышался громкий женский смех. Арбат шумел последними вечерними звуками, торопливыми и затихающими.
— Знаете, ребята, — сказал Генка, — в кино можно ходить бесплатно.
— Это мы знаем, — целый день рекламу таскать… Очень интересно!
— Если бы иметь такую тележку, как у акробатов! — Генка причмокнул губами. — Вот на ней бы рекламу возить… Это да!
— Правильно, — подхватил Миша. — А тебя вместо ослика.
— Смейтесь, смейтесь, — сказал Генка, — а Борька наймется рекламу таскать и будет бесплатно ходить в кино.
— Борька не наймется, — сказал Миша, — Борька теперь марками спекулирует. Интересно, где он марки достает?
— Я знаю где, — сказал Генка, — на Остоженке, у старика филателиста.
— Да? — удивился Миша. — Я там ни разу его не видел.
— И не увидишь. Он ходит со двора, с черного хода.
— Странно! — удивился Миша. — Что же, он таскает марки, что ли? Он ведь их по дешевке продает…
— Уж этого я не знаю, — сказал Генка, — только ходит он туда. Я сам видел.
— Ну ладно, — сказал Миша. — Вот что: Журбин рассказал мне про этих самых ребят с Красной Пресни. Они называются “юные пионеры”.
— А что они делают? — спросил Генка.
— Как — что? Это же детская коммунистическая организация. Понимаешь? Коммунистическая. Значит, они коммунисты. У них все по-военному.
— И винтовки есть? — спросил Генка.
— А как же! Это, знаешь, какие ребята? Будь здоров! Журбин так сказал: “Занимайтесь своим кружком, посещайте клуб, а там и пионерами станете”.
— Так и сказал?
— Так и сказал.
— А где этот отряд? — спросил Слава.
— При типографии, в Краснопресненском районе.
— Хорошо б пойти посмотреть! — сказал Слава.
— Не мешает, — согласился Миша. — Только надо узнать точный адрес.
Мальчики замолчали. Через открытые двери кино виднелись черные ряды зрителей, над которыми клубился светлый луч киноаппарата.
Мимо ребят прошла Алла Сергеевна, Славина мать, красивая, нарядная женщина. Увидев ее, Слава поднялся.
— Слава, — сказала она, натягивая на руки перчатки, — пора домой.
— Я скоро пойду.
— Даша даст тебе поужинать, и ложись спать.
Она ушла, оставив после себя запах духов.
— Мама ушла на концерт, — сказал Слава. — Пошли в кино! Сегодня “Красные дьяволята”, вторая серия.
— А деньги?
Слава замялся:
— У меня есть два рубля на ноты.
— Где ты сейчас купишь ноты? Все магазины уже закрыты! — воскликнул Генка.
— Но я могу завтра купить, — резонно ответил Слава.
— Завтра будет видно. Никогда ничего не надо откладывать на завтра. Раз можно сегодня идти в кино, значит, надо идти.
В тесном фойе толпились демобилизованные в кепках и военных шинелях, работницы в платочках, парни в косоворотках, пиджаках и брюках, выпущенных на сапоги.
На стенах вперемежку с ветхими афишами и портретами знаменитых киноактеров висели плакаты. Красноармеец в буденовке устремлял на каждого указательный палец: “А ты не дезертир?” В “Окнах РОСТА” под квадратами рисунков краснели строчки стихов Маяковского. Над буфетом с засохшими пирожными и ландрином было натянуто полотнище: “Все на борьбу с детской беспризорностью!”
Раздался звонок.
Публика заторопилась в зрительный зал, спеша занять лучшие места. Погас свет. Киноаппарат начал яростно стрекотать. Разнесся монотонный аккомпанемент разбитого рояля. Зрители теснились на узких скамейках, шептались, грызли подсолнухи, курили, пряча папиросы в рукав… Картина кончилась. Мальчики вышли на улицу, но мыслями они были там, с “красными дьяволятами”, с их удивительными приключениями. Вот это настоящие комсомольцы! Эх, жалко, что он, Миша, был в Ревске еще маленьким! Теперь-то он знает, как разделаться с Никитским…
Кончился первый день каникул. Пора домой. На улице совсем темно. Только освещенный вход “Арса” большим светляком дрожит на тротуаре. За железными сетками тускнеют фотографии, оборванные полотнища афиш бьются о двери.
23. ДРАМКРУЖОК
На следующий день, придя во двор, Миша увидел дворника дядю Василия, выходящего с черного хода с молотком и гвоздями в руках.
Миша заглянул туда и увидел, что проем, ведущий в подвал, заколочен толстыми досками. Вот так штука! Теряясь в догадках, он вернулся во двор. Дядя Василий поливал асфальт из толстой брезентовой кишки.
— Дядя Василий, дай я полью! — попросил Миша.
— Много вас тут, поливальщиков! Баловство одно. — Дворник был не в духе.
Миша осторожно спросил:
— Что это ты, дядя Василий, плотничать вздумал?
