Антон Иванов - Загадка случайного попутчика
— У, гад! — замахнулась на него мощной дланью Школьникова.
Марат пригнулся. Кулак Школьниковой, просвистев в воздухе, угодил мелкому Темычу в плечо. Тот взвыл от боли.
— Поосторожней нельзя?
— А ты, шмокодявка, не суйся, — огрызнулась разъяренная Школьникова. — А то вообще пришибу ненароком. Хотя, — хмыкнула она, — тебя вроде уже пришибли.
Темыч, обиженно засопев, отошел в сторону. Моя Длина в таком состоянии и впрямь могла нанести окружающим серьезные травмы. А ему было достаточно фанатов «Динамо» на питерском стадионе. Здоровяк Ахметов тоже предпочел быстренько ретироваться в школу.
— Ничего. Я этому «новому русскому» потом врежу, — потрясла кулаком в воздухе Моя Длина.
— Давай лучше я ему врежу, — с поистине рыцарской отвагой предложил Пашков, которого Ахметов мог раздавить одной левой.
— Сиди тихо, ребенок, и не вмешивайся, — не оценила его порыв Моя Длина. — Сама разберусь.
Пашков тяжело вздохнул. Его многолетние попытки обратить на себя внимание Моей Длины пока проходили, можно сказать, впустую. Для Школьниковой существовал лишь один мужчина в мире — Андрей Станиславович.
— Так чего с тестами-то будем делать? — повторила Моя Длина.
— Сдавать, — солидно ответил Темыч. — Чего же еще с ними делать. — Впрочем, уверенность его сейчас была напускной. О том, что части класса велели за выходные подготовиться к тестированию, Темыч и четверо его друзей вспомнили только сейчас.
Это было общегородское тестирование, в котором принимали участие все московские школы. В каждой из них методом компьютерного отбора определялось по нескольку учеников из третьих, девятых и одиннадцатых классов. Они должны были сдавать что-то вроде экзамена по основным дисциплинам. Далее данные испытаний обрабатывались компьютером. А потом на их основании комиссия делала вывод о качестве обучения в той или иной школе. Проводилось мероприятие третий год подряд, и каждый раз в нем участвовали разные классы.
Узнав, что выбор пал на девятые классы, педагоги две тысячи первой не на шутку встревожились. Особенно сильная паника охватила директора Михаила Петровича и его заместителя по административно-хозяйственной части Арсения Владимировича. Дело в том, что по результатам прошлогоднего тестирования закрыли один из лицеев, который находился неподалеку от две тысячи первой. Конечно, две тысячи первая была на неплохом счету. Однако от неожиданностей никто не застрахован. Особенно, когда дело касается девятого «В», который, по словам Михаила Петровича, «являлся коллективом непредсказуемым».
Едва узнав о предстоящем испытании, директор и заместитель держали перед девятым «В» пламенные речи. Михаил Петрович в своем выступлении сделал акцент на чести школы, которую следует отстоять во что бы то ни стало. Арсений Владимирович, как бывший кадровый офицер, был по-военному краток. Предстоящее мероприятие он уподобил «генеральному сражению за жизнь родной школы» и, в заключение крикнув зычным командирским голосом: «Вперед! Ни пяди земли врагу!» — удалился напутствовать третьи и одиннадцатые классы.
Андрей Станиславович тоже не дремал. Оставив на прошлой неделе ребят после уроков, он попросту объяснил, что если они подкачают, то им в дальнейшем придется иметь дело с другим классным руководителем. Ибо он, Андрей Станиславович, такого позора не переживет и тут же сложит с себя полномочия. Это произвело на бурное содружество «В» сильное впечатление. Андрея любил весь класс.
В свои тридцать пять лет классный руководитель девятого «В» был моложав, строен, носил длинную пышную шевелюру и одевался, по большей части, не иначе как в джинсы. Кроме того, он ездил на подержанном мотоцикле «Харли Дэвидсон». Постоянно покупал модные диски и с удовольствием давал их переписывать всему своему классу. И обладал еще множеством других замечательных качеств, которые позволили Лешке Пашкову еще в пятом классе сказать, что Андрей у них — «крутой мужик».
Учителем Андрей Станиславович стал не совсем обычным путем. После десятого класса он мечтал заняться классической филологией, но на вступительных экзаменах в университет провалился. Зато попал в армию. И не просто, а прямиком в Афганистан. Там как раз тогда только что началась война. Андрей Станиславович умудрился пройти ее без единого ранения. Впечатлений, однако, вынес достаточно.
Вернувшись в Москву, бывший десантник Андрей Пирогов твердо решил: если и есть смысл что-то делать дальше, то он должен учить детей. И не чему-нибудь, а истории. Поэтому, окончив педагогический институт, он пришел работать в школу номер две тысячи один, где сам когда-то учился.
Выбор места работы преследовал тайную цель. В этой же школе преподавала математику бывшая одноклассница Андрея Станиславовича — Светлана. На исходе десятого класса у них начался бурный роман. Когда же Андрей попал в армию, Светлана неожиданно вышла замуж. Теперь роман у них возник снова. Продвигался он трудно. За его развитием следила вся школа, а особенно девятый «В», которому не терпелось отпраздновать свадьбу любимого классного руководителя.
Исключение составляла только Моя Длина. Она радовалась, когда у Андрея и Светланы наступали размолвки. По мнению Школьниковой, Светлана была совершенно не парой Андрею. «Ему нужна жена умная и с положением в обществе», — говорила Машка, имея в виду себя. Мать у Моей Длины держала фирменную французскую аптеку возле Красных Ворот, а также была официальным дилером нескольких крупных парфюмерных фирм. На этом основании Машка с гордостью себя причисляла к современной российской буржуазии и мечтала составить личное счастье Андрея Станиславовича.
Едва узнав о тестировании, Моя Длина почувствовала личную ответственность за судьбу любимого учителя. Тем более что первым предметом для испытаний оказалась история. Тут Моя Длина была достаточно в себе уверена. Вообще-то она не слишком много времени уделяла учебе. Однако к урокам Андрея Станиславовича готовилась с удивительной тщательностью. Причем читала на только учебники, но и дополнительную литературу. Так что теперь у нее был шанс обратить на себя внимание Андрея. Тем более что со Светланой у него произошел какой-то затяжной конфликт.
Теперь, стоя в школьном дворе, Моя Длина кипела от возмущения. Она считала, что Компания с Большой Спасской и Пашков проявляют непростительное легкомыслие.
— Не вижу уверенности в ваших глазах, — строго взглянула она на ребят.
— Как-нибудь справимся, — тихо ответила Таня.
— И вообще без тебя обойдемся, — мрачно изрек Тема. Он все еще был обижен на Мою Длину за «шмокодявку».
— Без меня-то как раз не обойдетесь, — Школьникова извлекла из сумки сигареты и, чиркнув зажигалкой, выпустила на Темыча густую струю дыма.
— Сколько раз просил не курить рядом со мной, — возмутился тот.
— Потерпишь, — небрежно повела мощным плечом Школьникова.
Пашков тем временем тоже закурил и с надеждой покосился на Мою Длину. Когда она бывала в хорошем расположении духа, они иногда уединялись вдвоем покурить возле пристройки для младших классов.
— Пойдем, Машка, а? — зазывно произнес он.
— Некогда мне, ребенок, — немедленно лишила его надежды та. — Так вы хорошо подготовились? — вновь пристала она к Компании с Большой Спасской.
— Нормально, — проворчал Тема.
— Смотрите у меня, — угрожающе произнесла Школьникова.
Катя и Таня фыркнули. Очень уж не вязалась с Моей Длиной роль борца за академическую успеваемость.
— Зря смеетесь, — немного смутилась Машка. И, будто прочтя мысли девочек, добавила: — Я же не просто так. Речь идет о
судьбе Андрюши.
— За нас можешь не беспокоиться. Справимся! — заверил Женька.
Впрочем, им с Темычем тестирование ничем особенным не грозило. Они были в группе запаса. А вот Таня, Катя, Олег и Моя Длина вошли в основной состав.
— Пойдемте, — поторопила Моя Длина. — Звонок скоро.
Возле дверей родного класса стояли Марат Ахметов и второй признанный силач девятого «В» — Боря Савушкин.
— Зря торопишься, — едва завидав Мою Длину, захохотал Ахметов. — Там, в классе, Андрей наш с такой девахой уединился…
— С кем? — оторопела Моя Длина.
— Представительница из методического кабинета, — любезно пояснил Боря Савушкин. — Потрясная гёрл. И прикид нормальный.
— Откуда у методистки нормальный прикид? — процедила сквозь зубы Моя Длина, одновременно словно бы невзначай распахнув оранжевую замшевую куртку, чтобы был виден фирменный знак «Валентино». — Это у меня прикид, — на всякий случай пояснила она. — А у этой вашей методистки все шмотки наверняка с вещевого рынка «Коньково».
— Может, ты и права, — произнес с нарочитым смирением Савушкин. — Только Андрей наш вроде запал.
