Поль-Жак Бонзон - Тайна старинного рояля
Эта, что ли? — спросил торговец.
Похоже, эта… Честно говоря, мы ее никогда не видели, — призналась Мади. — Мы знаем только ее кличку — Брике.
Не успела она произнести это имя, как одна из собак, прихрамывая, встала и подошла к решетке. Это наверняка был поводырь слепого! Он и вправду был немного похож на Кафи, но не такой красивый и ниже ростом.
Мади просунула руку через решетку, и Брике тут же подставил голову, чтобы его погладили. Он казался умным и добрым псом. Я спросил у собачника:
Человек, который вам его привез, был высокого роста, правда? И с кудрявыми волосами?
Точно! Он очень просил меня забрать пса, потому что, мол, собака ничья, носится туда-сюда по двору, того и гляди кого-нибудь покусает… Я не хотел ее брать, сами понимаете, каково перепродать хромую собаку. Но тот человек сказал, что если я ее не возьму, он ее утопит в Соне, чтобы только избавиться. А я вижу — пес умный, ласковый… Кстати, этот парень даже денег за нее не просил… Так вы, что ли, говорите, это не бродячая собака?
Это собака-поводырь. Тот человек украл ее у слепого… и еще другую, гораздо более красивую…
Вы уверены? Я не помню, чтобы этот тип привозил другую собаку.
Это большая собака, на лапах у нее «чулки» огненного цвета, на груди пятно. На ней был ошейник с позолоченными заклепками.
Торговец задумался.
Этот, что ли, — пробормотал он, скребя подбородок. — Рыжие лапы, ошейник с позолоченными заклепками… все точно. Его принимала моя жена, и у нас его уже нет.
Вы его уже продали?
Ну подумайте сами, такая великолепная собака!
Не в силах сдержаться, я закричал:
— Это была моя собака. Моя собственная собака! Торговец опечалился.
— Ну что же я могу поделать, бедный мальчик, откуда мне было знать? Кроме того, кто докажет, что это была твоя собака?
Я едва сдерживал слезы.
— Но вы хоть знаете, кому ее продали? У вас есть адрес?
— Увы! У вас спрашивают, как вас звать, когда вы покупаете пару башмаков или удочку?
Как можно сравнивать Кафи с башмаками?!
Все, что я могу вам сказать, — добавил торговец, — это то, что собаку продали в субботу человеку лет сорока. Он был с женой, оба такие элегантные.
Они не сказали, в каком районе живут?
Нет, но мне показалось, что им нужна сторожевая собака. Так что скорее всего они живут в пригороде. — Собачник снова поскреб подбородок, силясь еще что-нибудь вспомнить. — И еще, мне кажется… Он, что ли, или его жена все спрашивали, не перескочит ли собака через стену палисадника, который окружает дом. Они добавили, что будут водить пса на прогулку вокруг старой крепости или на стадион, это у них рядом. Вот все; что я могу вам сказать. Мало, конечно, но вы же понимаете… — И, вздохнув еще раз, закончил: — В любом случае забирайте этого, хромого. Я вам его задаром отдаю, потому что все равно никто его не купит.
Брике, кажется, догадался, что мы его забираем. Он бегал вдоль решетки, не отрывая от нас глаз. Когда собачник открыл дверцу, Брике сразу бросился к Мади — видно, потому, что она первая назвала его по имени.
— Держи покрепче веревку, — предупредил торговец, — а то он может убежать.
Он привязал веревку к ошейнику и протянул другой конец Мади. Чувствовалось, что собачнику не терпится с нами расстаться. Наверное, он разволновался из-за этой истории с крадеными собаками, кому же раскаивался, что наговорил лишнего. Он проводил нас к выходу.
Счастливый от обретенной свободы и еще больше — от того, что нашел человека, который будет о нем заботиться, Брике радостно махал хвостом и все время оборачивался, глядя на нас благодарными глазами. Он прихрамывал, но хромота его не казалась уродством — наоборот, она делала бедного пса еще милее для нас.
Мади не скрывала радости от того, что мы нашли поводыря нашего старого друга. Я тоже был счастлив, но, признаюсь, чувствовал, что сердце мое щемит от зависти. Мади это понимала. В конце улицы она остановилась и молча взяла меня под руку, давая понять, что разделяет мое несчастье… Приближался вечер. Мади вдруг вспомнила, как далеко нам еще идти.
— Не хочу вас утомлять, — сказал она. — Давайте я побегу одна с Брике. Он поживет у «меня. Мама сварит ему отличную похлебку с куриными косточками, которые остались после обеда.
Сапожник был готов пойти с ней, а у меня не было желания возвращаться домой. С места рядом с собором, где мы стояли, был виден весь город. Я представлял, как Кафи сидит под одной из этих крыш и плачет по-собачьи, потому что ему грустно без меня… Я шепотом повторял слова, сказанные нам хозяином псарни: «Они будут гулять с ним вокруг старой крепости или по стадиону, который рядом».
И тут я схватил Сапожника за руку.
— Твоя карта!.. Она у тебя с собой? Сапожник всегда носил в кармане старую карту
Лиона и окрестностей, она частенько помогала нам в наших походах. К счастью, хоть он и был в праздничном костюме, карту он прихватить не забыл.
— А что ты думаешь там найти? Место, куда увели Кафи?
Сапожник расстелил карту на земле, но уже смеркалось, и нам пришлось перейти поближе к фонарю.
— Вспомни, Сапожник: женщина сказала собачнику, что собирается гулять с собакой рядом с домом, возле старинной крепости или на стадионе. Помоги мне найти это место!
Стоя на коленях, я изучал левую половину карты, пока Сапожник исследовал правую. Старые крепости, которые когда-то защищали город, были обозначены маленькими коричневыми пятнышками в черных кружках. Их количество меня потрясло: я никогда не думал, что Лион был так укреплен.
Парки, скверы и стадионы были обозначены зеленым цветом. Я водил пальцем по карте, пока наконец…
— Сапожник, вот тут коричневый и зеленый значки стоят рядом!
Дйа маленьких пятнышка располагались на холме Сент-Фуа, продолжении холма Фурвьер, все над той же поймой Соны.
— Я уверен, что это здесь, на Сент-Фуа. В общем, посмотри, не слишком далеко отсюда. Поэтому те люди и обратились в эту псарню, а не в какую-нибудь другую!
Сапожник, обычно такой находчивый, даже присвистнул от восхищения.
— Старик, ты гений!
Я был слишком взволнован своим открытием, чтобы радоваться комплименту. Большим и указательным пальцем я сверил расстояние между нами и Сент-Фуа с масштабной линейкой и вычислил, что оно не превышает трех километров. Я взглянул на часы.
Десять минут шестого! Время у нас есть!
Четверть часа назад у меня не было никакой надежды, зато сейчас словно крылья выросли. Я мог бы обежать весь Лион, если бы это потребовалось. Еще минута на то, чтобы найти по карте самую короткую дорогу, — и мы отправились в путь.
Через полчаса мы были в Сент-Фуа, холмистом районе с бесконечными подъемами и спусками, где большие здания подавляли своей высотой одноэтажные домики, разбросанные по склонам. Дорога шла вокруг старой крепости, у подножия которой, как а было показано на карте, находился стадион. Вокруг многих домов были сады и дворы, окруженные стенами. Я останавливался перед каждым домок и звал Кафи — сначала тихо, потом громче.
— Кафи!.. Кафи!
Я даже осмелился дунуть в свисток. Он издавал необычный свист, очень пронзительный, и Кафи его прекрасно знал. Подзывая Кафи, я свистел два раза подряд, а после короткой паузы еще дважды. Услышав этот сигнал, пес со всех ног мчался ко мне, а если почему-либо не мог этого сделать, то лаял в ответ.
Но, увы, на этот раз все мои попытки остались безрезультатными.
— Та женщина сказала, что ее дом рядом с крепостью и стадионом, — заговорил Сапожник, — но это нельзя понимать буквально. Женщины не умеют определять расстояния. Однажды моя мама сказала, что вокзал находится в километре от Круа-Русс, а когда я посчитал по карте, оказалось три. — И еще добавил: — К тому же на Рождество эти люди могли пойти в гости, прихватив с собой Кафи.
По кривым горбатым улочкам он потащил меня дальше, к центру Сент-Фуа. Там тоже было полно домиков, окруженных стенами. Мы останавливались перед каждым из них, и я снова и снова звал Кафи. Однажды какая-то собака подняла яростный лай, и Сапожник вскарабкался на забор, чтобы заглянуть в сад. Увы, там он увидел злющую шавку, размером чуть больше кошки; она переполошила жителей домика, и нам пришлось спешно ретироваться.
Вскоре на колокольне прозвонило семь часов.
— Уже поздно, — расстроенно сказал Сапожник, — давай лучше придем сюда завтра. Если нужно, будем стучаться во все двери!
Но я заупрямился. Ведь мы прошли ее не по всем улицам; дом, который мы ищем, может находиться где-то рядом… Я снова потащил Сапожника за собой.
Но уж когда церковный колокол прозвонил половину восьмого, мне пришлось смириться — надо было срочно идти домой. Когда мы спускались по пустынной улице, я в последний раз свистнул в свой свисток. Ответа не было.
Мы уже покидали Сент-Фуа, когда я неожиданно почувствовал, что за мной кто-то бежит. Я не успш обернуться, как чуть было не упал под тяжестью лап, которые обрушились мне на плечи. Кафи! Это был Кафи!..
