Дональд Соболь - Кто напал на парикмахера?
– Сегодня я вообще не выходил из дому, – объявил Пабло. – Как же я мог спереть твое колесо? С самого завтрака я сидел за работой вот на этом стуле и встал только в ответ на ваш стук.
Энциклопедия подошел к старому стулу, придвинутому к «Безмятежности с яблоком». Стул, казалось, вот-вот рассыплется на части. Он был весь заляпан белой краской и тем не менее выглядел привлекательнее, чем «Безмятежность». Юный сыщик легко провел рукой по холодному сиденью, прикоснулся к каплям краски. Они были сухими.
– Что-то я не вижу своего колеса, – шепнул Харолд.
– Продолжай искать, – ответил Энциклопедия. – В этом хаосе можно спрятать не только колесо, но и крейсер…
А Пабло повел Салли в экскурсию по «студии». Она следовала за ним послушно, как щенок, внимая каждому его слову.
– Встречаются предметы, в которых глаз художника улавливает нечто большее, чем прямое предназначение, и только его искусством это большее может быть выявлено и воплощено…
– Не понял, – подал голос Четыре Колеса из угла.
Пабло вынес на свет шестифутовую доску, к которой были прибиты совок, коробка из-под фруктов, два расплющенных утюга, погнутый вентилятор и обрывки обоев, и сообщил гордо:
– Я назову это «Человек в поисках самого себя».
– Это прекрасно! – воскликнула Салли. – Захватывающе! Твои произведения зовут меня в мир новых идей!..
Пабло раздулся, как индюк, и изрек:
– Ты, как я понимаю, делаешь первые шаги в искусстве. Тебе следует осознать, что ценность его не имеет ничего общего ни со стоимостью составных частей, ни с внешней красотой, ни даже…
– Ни даже с чистотой и порядком! – выкрикнул Четыре Колеса, ползающий по пыльным кучам покрышек и велосипедных цепей.
– Не обращай внимания ни на него, ни на Энциклопедию, – посоветовала Салли. – Им не постичь великого художника, даже если они сталкиваются с ним вплотную!
– Может, и не постичь, – согласился Энциклопедия. – Зато я могу отличить вора, когда сталкиваюсь с ним, а Пабло – вор!
ПОЧЕМУ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ПРИШЕЛ К ТАКОМУ ВЫВОДУ?
Остров сокровищ
Уинслоу Брант славился на весь город тем, что тоже, как Пабло Пизарро, рыскал по свалкам. Целью его поисков было найти что-нибудь ценное, выброшенное по ошибке. От его внимания не ускользала ни одна мусорная урна, ни одна помойка.
И его старания давали свои плоды. Он уже собрал лучшую в округе коллекцию бутылочных крышек и старых теннисных мячей.
Но когда он явился в детективное агентство «Браун», он ничего не искал. Настроение у него было подавленное.
– Подумать только, он был почти у меня в руках, – простонал Уинслоу, прислонившись к стене.
– Кто был в руках? – не понял Энциклопедия.
– Клад, – ответил Уинслоу. – Мечта каждой настоящей ищейки – бесценный клад!
– И твой великий шанс выскользнул у тебя из пальцев?
– Не выскользнул, а утек! – воскликнул Уинслоу, вытаскивая небольшую тряпицу. Краски на тряпице расплылись, сливаясь в большое красное пятно. – Это была карта, указывающая, где Генри Ла Фарж зарыл часть своих сокровищ!
Кто же из жителей штата не слышал о знаменитом пирате Генри Ла Фарже? В восемнадцатом веке он взял за правило укрываться среди малых островков в пяти-шести милях к югу от Айдавилла. На одном из островков он, по слухам, спрятал награбленные сокровища.
– Карта нашлась в сломанной музыкальной шкатулке, которую я подобрал вчера утром на мусорной куче у Смитов, – пояснил Уинслоу.
А затем поведал всю печальную историю. Он показал карту Питу Олдерсу. Питу было шестнадцать, и у него была лодка. Долго ли, коротко ли, но Пит согласился отвезти Уинслоу на острова в обмен на часть клада. До места назначения они добрались, когда уже стемнело, и пришлось переночевать на борту. Утром Уинслоу обнаружил свою карту на палубе совершенно испорченной. Пит объяснил, что ночью по ошибке использовал ее, чтобы заткнуть течь. В темноте он якобы принял карту за наволочку.
– Держу пари, – сердито заявил Уинслоу, – он сперва скопировал карту, чтобы весь клад достался ему одному. Отвез меня домой, а сам вернулся на острова.
– И не отыщет там ничего, кроме солнечного удара, – отозвался Энциклопедия, указывая на небольшой потек черной краски на обороте карты.
– Черт, я не обращал на это внимания, – произнес Уинслоу. – Что это такое?
– Сейчас это грязь, а была надпись, – ответил Энциклопедия. – Там было сказано: «Нью-Йоркская Всемирная ярмарка». Твоя карта – всего-навсего сувенир стоимостью пятьдесят центов. Точно такая же несколько лет валялась у моего отца на чердаке.
– Забодай меня корова! – воскликнул Уинслоу с раздражением. – Значит, карта бесполезна и там ничего нет? – Тут его лицо озарилось радостью. – А Пит-то думает, что откопает клад! Поделом ему, грязному обманщику!
– Мы пока не уверены, что Пит испортил карту нарочно, – напомнил Энциклопедия.
– Я тебя нанимаю, – объявил Уинслоу. – Только если выяснишь, что Пит скопировал карту, не говори ему про сувенир. Пусть копает, пока в ушах не зазвенит…
Энциклопедия согласился на это условие, и через два часа они вдвоем уже плыли на ялике, который согласился одолжить дядя Салли Кимболл. Пришлось заглянуть на пять островков, прежде чем они приметили парусную лодку Пита. Она стояла на якоре в маленькой бухточке. Один из иллюминаторов был чуть-чуть приоткрыт.
– Пит станет копать у трех кокосовых пальм, – уточнил Уинслоу, выпрыгивая на берег. – Согласно карте, сундук с кладом зарыт у подножия той, что в центре.
Пройдя немного в глубь островка, мальчики увидели группу из трех пальм, растущих близко друг к другу. И Пита, копающего под палящим солнцем и близкого к изнеможению.
– Погляди, у него уже язык на плече, – радостно отметил Уинслоу.
– Жадность заела, – откликнулся Энциклопедия. – Он даже не задумался, те ли это пальмы, что на карте…
Увидев на островке гостей, Пит немало удивился и с вялой улыбкой выкарабкался из ямы. Обращаясь к Уинслоу, он сказал, заметно нервничая:
– Ты не сомневайся, я поделюсь с тобой всем, что найду…
– Я и не сомневаюсь, Пит, – ответил Уинслоу. – Гляжу, ты уже починил лодку. Я ведь так и не спросил тебя, где была течь.
– Ну… ээ… это был… ээ… иллюминатор. Он не закрывался.
– Да, один из иллюминаторов заедало. Помню, помню.
Реакция Уинслоу, казалось, слегка успокоила Пита, и он сказал:
– Когда ты вчера ушел в каюту, я оставался на палубе – надо было проверить то да се. Тогда я сообразил, что мы стали на якорь в час отлива и скоро вода начнет подниматься.
– А ты, оказывается, здорово видишь в темноте, – вставил Энциклопедия.
– Светила луна, – не смутился Пит, – и я заметил на берегу отметку верхней точки прилива. От уровня воды до нее оставалось фута[1] два с половиной…
– Какое отношение это имеет к тому, что моя карта промокла и погибла?
– Вода во время прилива поднимается на пять дюймов в час, – ответил Пит. – Нижний край иллюминатора – в восемнадцати дюймах над ватерлинией. Меньше чем через четыре часа вода поднялась бы до открытого иллюминатора, и лодка утонула бы.
– И ты решил заткнуть иллюминатор и спасти лодку, – вспылил Уинслоу. – Ценой моей карты!
– Я же сказал тебе, что это нечаянно, по ошибке. В каюте было темно, и я принял карту за наволочку. Честное слово!
Уинслоу, вроде бы растеряв уверенность, обратился шепотом к Энциклопедии:
– А что, если Пит говорит правду?
– Нет, он намочил карту нарочно, чтобы ты не нашел место, где якобы зарыт клад. Его россказни про иллюминатор не выдерживают критики.
ПОЧЕМУ?
Пять улик
В среду под вечер, в начале пятого, в детективное агентство «Браун» вбежала Джейн Фостер. В глазах у нее стояли слезы, и она умоляюще смотрела то на Салли, то на Энциклопедию.
– Вы должны мне помочь! – воскликнула она. – Кто-то ограбил папину лавку, а ведь он поручил мне присмотреть за ней!..
У мистера Фостера была мелочная лавка, где Энциклопедия иногда покупал всякую ерунду для школы – кнопки, скрепки, карандаши – и жевательную резинку.
– Надо сообщить об ограблении в полицию, – заявил он.
– Не могу! – ответила Джейн, хлюпая носом. – Не хочу, чтобы папа узнал, что это я проворонила. Я забыла закрыть боковую дверь! – И, положив на бензиновую канистру четверть доллара, добавила: – Пожалуйста, помоги мне вернуть папины деньги!
– Сделаю, что смогу, – отозвался Энциклопедия, – только у меня мало времени. Через два часа мама будет ждать меня к ужину.
– У нас даже двух часов нет, – сообщила Джейн. – Папа вернется из Гленн-Сити уже через час!
В агентстве воцарилось уныние. Всего-то час? Сумеет ли Энциклопедия за час выяснить достаточно, чтобы раскрыть преступление?
– Тогда будем действовать не откладывая, – бодро сказал он, хотя оптимизма, по правде говоря, не чувствовал. – Не волнуйся, Джейн. Все обернется к лучшему…
