Мария Некрасова - Большая книга ужасов-10. Месть крысиного короля. Доктор-мумия. Костыль-нога. Вечеринка для нечисти
Бабка строго взглянула на Липатова (иди умойся), на меня (иди домой, поздно), а на крыс и не глянула – вышла. М-да...
– Больно?
Липатов отмахнулся и похромал в ванну замывать царапины. В коридоре он обернулся и сказал:
– Иди.
И я пошла. Я знала, на что иду, но оставлять все как есть было нельзя.
Глава XX
Как их величество придумал мне казнь
К ночи погода совсем испортилась. Колючий снег наотмашь хлестал по голой шее, таял и стекал за шиворот. Шарф я забыла у Липатова.
Ветер давил в спину, заставляя идти быстрее. Королю хотелось молочка. Или он соскучился по моим танцам.
Как же я не догадалась, что у медали есть оборотная сторона?! Как вообще на это согласилась – держать в доме маленькую тварь с невероятной харизмой и колоссальными возможностями?! «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Выпустила бы его в подвал, там ему прислуживали бы дикие крысы, он был бы у них паханом... Все было бы правильно, все по законам природы. А теперь? Липатов покусанный, родители и старичок ветеринар – в больнице, а я... Я теперь знала все и должна была стать паинькой. Любовь, развеселая возня с отчаянной и симпатичной крысиной братвой – все в прошлом. Меня поставили на место. Я – крысиная прислуга, не удосужившаяся даже закончить школу своим трудом. В доме, который мне не принадлежит, с медалью, которую не заслужила. Наверное, я самая высокооплачиваемая прислуга в мировой истории. Могу петь на стадионах и летать в космос, могу стать «Мисс Вселенная» или президентом, но только до тех пор, пока это не мешает мне чесать серые животики. Не могу выкинуть из-под подушки гнилое яблоко, плохо сварить крысиную кашку, неловко повернуться, не туда наступить, не то сказать. Плата за мои услуги обгоняет любое воображение, но как же страшно не угодить!
* * *Их Величество лежал на диване пузом кверху и чавкал перезрелым абрикосом. Прекрасно понимая, что делаю, я подошла и с наслаждением врезала по ряду светло-серых меховых животов. Крысы испуганно пискнули и уставились на меня глазками-бусинками.
– Еще? – спросила я и врезала еще.
Крысы шипели и пытались разбежаться в разные стороны, но узел не давал. Я долбила кулаком по светлым брюхам, за маму за папу, за Липатова, а когда надоело – открыла форточку, схватила узел хвостов и выкинула Их Величество с третьего этажа.
Я думала, он разобьется. Я надеялась, потому что понимала: после такого надругательства над королевской особой мне не жить. Но он попал в снег и не разбился, он встал и лениво побрел по дорожке парка, зная, что никто не посмеет его тронуть. Я выскочила следом, схватила какую-то сломанную ветром кривую ветку, размахнулась и...
Захлебываясь лаем, в освещенный фонарем круг вылетел маленький, несерьезный на вид фокстерьер. Я подумала, что липатовские крысы тоже были маленькие и несерьезные на вид, и что ночью в парк выводят самых злобных псов, которые не могут без грызни гулять с другими.
Бежать мне показалось глупым. Не было такого убежища, где меня не смог бы достать Их Величество. Взяв свою ветку наперевес, я закружилась, ожидая, что вот-вот собаки накинутся со всех сторон. Но король приготовил мне другую гибель.
Взвизгнули тормоза; волчком крутясь по наледи, на меня мчался самосвал. Мне понравилось, что у него широкие шины, а в кузове щебенка. Тонн десять она добавляла к общему весу моей смерти, так что все должно было получиться не очень больно, как зуб вырвать. Я отвернулась и только слышала, как взревел клаксон, затрещали кусты и уже совсем рядом упала сбитая парковая ограда. Король смотрел, повернув к самосвалу все восемь голов. Как-никак, он был привязан ко мне и – вот, пожалуйста, не поскупился, устроил все по высшему разряду.
Мы совсем забыли про фокса. А тот подскочил к Их Величеству и вцепился зубами в спутанный узел крысиных хвостов.
Еще мгновение песик стоял, млея от небывалой удачи, а король висел, беспомощно растопырив тридцать две лапки. Потом фокс посильнее сжал челюсти, и восемь крыс разбежались по парку, только обрубочки хвостов слегка покрасили снег.
Самосвал остановился, сбив дерево в шаге от меня.
* * *В больницу я все-таки угодила: падающее дерево задело меня вскользь, сломав ключицу. На этом скончался коммерческий проект «Светка» – не могла же я скакать по сцене, держа перед собой согнутую в локте загипсованную руку. Бренду «Гимназия» это не повредило: сейчас вместо меня скачет Лида Лу, в прошлом Зинка Золотарева из подтанцовки.
Продюсер, погоревав о потраченных на меня долларах, предложил нам коммерческий проект «особняк»: он заплатил наши налоги, а мы отдали ему первый этаж. Это было лучше, чем ничего. Мы радовались, пока продюсер не открыл ночной клуб. Продержавшись двое суток, мы переехали на старую квартиру и смогли выспаться. Жалко папу, он всю жизнь мечтал о кабинете для научной работы. Но мне кажется, что мы уже никогда не вернемся в особняк академика Александринского. Дары крысиного короля утекают, как вода сквозь пальцы. Недавно какой-то безбашенный вор угнал дяди-Сашин лимузин. Медаль и аттестат я вернула сама и хожу в свой восьмой класс. Даже «Золотого Айболита» вместе с десятком других призов свистнули из особняка подвыпившие посетители ночного клуба.
Одно хорошо: родителей на удивление скоро выписали из больницы, да и моя ключица срастается, как по волшебству. Врачи смотрят рентгеновские снимки и не верят. Вот снимут гипс, и все у нас будет по-старому.
Забыла сказать, что сразу после случая с королем, пока не переварился узел хвостов в собачьем желудке, у нас в микрорайоне наблюдались чудеса. Продавцы выбрасывали на улицу парную говядину, рабочие спешно устанавливали фонарные столбы буквально на каждом шагу. Опять приезжали кошачьи фургоны, но мало и ненадолго. Еще вышел указ мэра, в котором предписывалось хозяевам гулять с собаками только без поводков, а с поводками штрафовали. Но через сутки указ отменили, говядина с улиц пропала и вернулась в магазины, а фонарных столбов стало столько, сколько нужно людям, а не собакам.
Доктор-мумия
Прежде чем ты это прочтешь, замечу: я вовсе не против зубных врачей. Кто еще так внимательно смотрит в рот и понимает всю белиберду, которую ты пытаешься сказать?
Глава I
Уж послали так послали!
Если тебя кто-то куда-то послал и не назвал точного адреса, его самого послать надо. И адреса не сказать, пускай ищет. Если, конечно, этот кто-то тебе не сестра и у нее не кризис тинейджерского возраста. Сестре лучше сообщать точный адрес, а то взбесится. Вцепится акриловыми ногтями в твой воротник, оттянет так, что ткань затрещит, тряхнет бигудями и заорет:
– Леха, куда ты меня послал?!
– В баню! Я из-за тебя три часа по улицам бродил, а там между прочим не лето.
– Намекаешь, что у меня плохой дезодорант?
Чокнутая! При чем здесь ее дезодорант? Хотя дезодорант у нее, и правда, отстой. Но я понимаю, у человека переходный возраст, то-се, сестрица душится всем, что горит, и лупит все, что шевелится, потому что ей энергию девать некуда. Совсем некуда! Танюхе в ноздри можно лампочку включать, как в розетку, и – гадом буду! – загорится лампочка. Только хрен Танюха позволит такое с собой проделать, она ведь бешеная. Одним словом, переходный возраст, господа. Но я-то при чем?
– Дезодорант неважный, – отвечаю, – запах, как у бабушки в коровнике. Но я имел в виду, что, если куда-то посылаешь человека, надо сказать адрес, а не объяснять, как первобытная: «На камнях под пальмами».
– Пошел ты сам... в лес, без бумажки! – Танюха уже занесла руку, чтобы дать мне затрещину, но меня спас звонок в дверь.
– Егорку привели! Бегу! – подпрыгнула сестра и убежала открывать.
Егорка – это наш сосед, к которому Танюха испытывает непонятную мне симпатию. Его родители постоянно куда-то уходят «ненадолго», и тогда моя сестра с готовностью скрашивает Егоркино одиночество. Чем они там занимаются, я не знаю, но еще пару месяцев назад полуторагодовалый Егорка не умел говорить, а сейчас не умеет молчать. Еще бедолага недавно заболел свинкой, но винить в этом Танюху точно нельзя: она и я давно ею переболели, так что чисты перед следствием.
Щелкнул дверной замок, и сразу стало шумно:
– Таня, вед! Я чера мал папин утер, и он ше не оказывает мутики! А ты што езно делала? (Перевожу: Таня, привет! Я вчера сломал папин компьютер, и он больше не показывает мультики. А ты что полезного сделала?)
Танюха от души хлопнула дверью в коридор, наверное, стеснялась при мне рассказывать, что она сделала полезного. Спасибо, хоть за шиворот снова не схватила.
Я оттянул пальцем порванный воротник. Мать вернется с работы – убьет, лучше зашить сразу. Что за день!
Нет, начался день вообще-то терпимо. Даже хорошо. Да чего там, замечательно начался день: у меня заболел зуб. Сильно, пол-лица раздуло. С таким зубом не то что в школу (ха-ха, пусть без меня пишут контрольную!), а в булочную к соседнему подъезду не спустишься. Так что пришлось Танюхе самой бежать за утренним хлебом.
