Роберт Стайн - Исчезнуть навсегда
— У меня нет сообщений об авариях. И о серьезных преступлениях тоже. Так что не надо воображать разные ужасы. С ними ничего страшного не случилось.
— Слава Богу, — ответила я.
Марк схватил меня за плечо:
— Он знает, где они?
Я отмахнулась от него и покачала головой.
— Они не попали в аварию и не числятся как жертвы преступлений, — прошептала я.
— Я догадываюсь, что вы думали, — продолжал капитан Фэррадэй, шурша бумагами. — Представили себе что-то ужасное.
— Да, так и было. А что нам делать теперь?
— Вот что…
В трубку я услышала, как где-то на том конце начали переговариваться по полицейской рации.
— Я прямо сейчас поставлю на это дело нескольких моих парней. Одного, может быть, отправлю в Крэнфорд, чтобы наверняка убедиться, что нет никакой ошибки.
— Спасибо.
— Шэдисайд — городок небольшой. Думаю, мы скоро найдем твоих родителей.
Вы со мной свяжетесь? — спросила я.
— Да, либо перезвоню сам, либо пошлю кого-нибудь на патрульной машине.
— Спасибо, капитан. Теперь я чувствую себя гораздо спокойнее.
— Главное, не волнуйтесь. А когда я разыщу ваших родителей, я им здорово всыплю, чтобы не бросали таких хороших детей.
— Да нет, мы…
— Главное — сохранять спокойствие. Если бы случилось что-то серьезное, мне бы уже давно сообщили.
— Спасибо вам. До свиданья.
Я уже вешала трубку, когда услышала щелчок. И сразу поняла, что это было. Роджер был наверху и подслушивал по спаренному телефону. Мне стало не по себе. Почему он просто не спустился вниз, чтобы узнать, как обстоят дела. Почему он шпионит?!
Глава 12
- Роджер следит за нами, — сказала Кэра, вешая трубку.
— Что?
— Он подслушивал разговор по спаренному телефону наверху.
— Ты уверена?
— Эй, Роджер!
Она побежала по лестнице наверх. Я двинулся за ней. Сверху, с чердака, уже спускался Роджер.
— Да?
— Почему ты шпионишь за нами?
Ее тон был весьма агрессивным.
Роджер выглядел уставшим и каким-то помятым. Его свитер был в пятнах. Волосы, обычно аккуратно причесанные, сейчас торчали дыбом.
— Что ты сказала, Кэра? Я только что вернулся. Поднялся к себе наверх.
— Я знаю, что ты был наверху. И подслушивал мой телефонный разговор, — сердито сказала Кэра, глядя на Роджера.
Он ответил ей удивленным взглядом. Провел рукой по волосам:
— Я? Нет. Я поднялся к себе, чтобы переодеться. Испачкал свой свитер…
— Я слышала щелчок параллельного телефона.
Кэра твердо решила получить от него объяснения, и я был на ее стороне. Роджер вел себя слишком подозрительно с тех пор, как пропали папа с мамой. Пришло время прояснить ситуацию.
— В телефонной трубке может щелкать что угодно, — ответил Роджер.
Он остановился посредине лестницы и не спешил спускаться к нам:
— Кэра, я не подслушивал. Я так не поступаю.
— Роджер, мы с Марком хотим задать тебе кое- какие вопросы. — Кэра начала переходить к главному.
Удивительно, но Роджер ее перебил:
— Кэра. Ты говорила по телефону… Это были твои родители?
— Нет. И ты сам это знаешь, — настаивала Кэра.
— Но я действительно не подслушивал, — возразил Роджер, перегнувшись через перила. — И почему, собственно, ты меня подозреваешь?
— Есть причины, — вступил я в разговор. — Я видел, как ты выходил вчера ночью.
— Вчера ночью? Да, я действительно выходил. Я же сказал тебе, когда вернулся, что не мог заснуть и решил прогуляться.
— Но я видел, как ты залез в фургон.
Он удивился:
— В фургон? Ты это сам видел, Марк? Ты уверен, что это был я?
— Конечно. Кто же еще!
Я чувствовал, что теряю самообладание.
— Тебе это не приснилось? — продолжал между тем Роджер. — Я действительно видел какой-то фургон недалеко от дома. Но зачем мне в него садиться?
— Вот это мы и хотели бы узнать, — со злостью сказала Кэра.
— И, кстати, для чего ты держишь в своей комнате пистолет? — добавил я.
Он разинул рот:
— Что? Пистолет?
— Да, в нижнем ящике стола.
Он сел на ступеньку:
— Вы обыскивали мою комнату?!
— Да. Но мы…
— Вы обыскивали мою комнату, а теперь обвиняете меня в том, что это я шпионю за вами!
Он выглядел оскорбленным и расстроенным.
— Роджер, мы лишь… — начала Кэра.
— Кто дал вам право копаться в моих вещах?
— Никто, — ответил я. — Просто ты в последнее время ведешь себя очень странно, вот мы и решили проверить.
— Я не веду себя странно. Это вы себя так ведете. Конечно, я могу понять. Вы расстроены из-за родителей. Но вынюхивать что-то у меня в комнате, предъявлять мне идиотские обвинения, видеть в бреду каких-то людей в фургонах… Вряд ли такие поступки помогут вам найти отца с матерью.
— Пистолет мы видели явно не в бреду, — заметил я.
— Да, у меня есть пистолет, — вызывающе ответил Роджер. — Так получилось, что эта вещь дорога мне.
— А именно?
— Пистолет принадлежал моему отцу. Он был полицейским. Подарил мне его на восемнадцатилетие. Сказал, чтобы я всегда хранил оружие при себе. Хотя и надеялся, что мне оно никогда не понадобится. А через несколько недель отца застрелили во время облавы на наркоманов.
Роджер отвернулся:
— Этот пистолет, по сути, единственное, что у меня осталось от отца.
— Прости, Роджер. Мне жаль, что мы входили в твою комнату, — извинился я.
— Мне тоже, — тихо сказала Кэра.
— Ладно, — сказал Роджер, вставая. — Просто мы должны держаться вместе. Должны доверять друг другу. Согласны?
— Конечно, — откликнулся я.
— Нельзя паниковать и начинать подозревать всех вокруг…
— Я позвонила в полицию, — вдруг прервала его Кэра.
— Очень правильно, — одобрил Роджер. — Надо было сразу это сделать.
Он взглянул на часы:
— О, я опаздываю. Должен бежать. Когда вернусь, поговорим. Ладно?
Кэра молча направилась к кухне:
— Увидимся.
Я махнул Роджеру и последовал за сестрой.
— Он не умеет врать, — прошептала Кэра после того, как мы услышали его шаги на чердаке.
— С чего ты взяла, что он врет? — удивился я. — Он выглядит приятным парнем.
— У тебя кругом одни приятные парни, — язвительно заметила Кэра. — Лично я ничуть не поверила в эту слезливую историю про пистолет. А потом, если он хранит его лишь в память об отце, почему он заряжен?
Моя сестра вообще отличается цинизмом. Я-то поверил истории Роджера. Он выглядел таким печальным, когда говорил об отце.
— Послушай, надо бы перекусить, — переменила тему Кэра. — Интересно, в доме есть какая-нибудь еда?
Мы начали рыскать по кухне в поисках съестного. Я нашел в хлебнице кусок белого хлеба, правда немного зачерствевшего. Кэра обнаружила банку с арахисовым маслом. Его было на донышке, но если распределить экономно, то хватало на два сэндвича.
— Ну просто пир, — не удержался я от сарказма и добавил: — Может, найдется хоть что-то на десерт.
Кэра открыла холодильник и нашла банку виноградного желе. Она мне что-то ответила, но я не расслышал. Я думал о Джин. Я как будто вновь слышал ее голос, слышал, как она мне говорит, что мы не можем больше встречаться. Что произошло? Почему она так поступила?
— Ты не слушаешь, что я тебе говорю, — донесся до меня голос Кэры.
— Угу, — мрачно ответил я.
— Бедный Марк.
Я взглянул на нее, ожидая увидеть усмешку на ее лице, но она была серьезна.
— Мне кажется, что я в один миг потерял всех близких мне людей.
— Не надо так говорить. Пока ты никого не потерял. Нельзя так думать. Лучше съешь бутерброд. Ты почувствуешь себя лучше.
— Ты сейчас говоришь совсем как мама.
Мы переглянулись и молча принялись за бутерброды. Арахисовое масло — не самая вкусная еда, особенно когда ты расстроен и не слишком голоден. Оно слипается во рту, прилипает к зубам, и его трудно прожевать. Мы молча работали челюстями, не глядя друг на друга.
Едва я справился с очередным куском, как услышал, что Роджер сбежал по лестнице вниз и за ним захлопнулась дверь. Кэра вскочила.
— Пошли!
— Что?!
— Мы должны проследить за ним. Я хочу знать, куда он отправился.
— Нет, — сказал я, пытаясь усадить ее на место. — По- моему, это плохая идея.
— Если не хочешь идти, я пойду одна.
— Но ведь кто-то должен быть в доме на случай, если позвонят из полиции.
— Скажи уж прямо, что ты хочешь позвонить Джин, — ответила Кэра, натягивая куртку.
— Да, и это тоже, — признался я. — Но я все равно не вижу смысла…
— Пока.
Она выбежала из дома.
— Тоже мне, сыщик! — громко сказал я.
Дом ответил тишиной.
Роджер, наверно, пошел к какому-нибудь приятелю, чтобы вместе с ним позаниматься. Наверняка он с кем-то познакомился в колледже. Хотя он никогда ни о ком не говорил и никого не приводил к себе. И почти не говорил по телефону. Но какие-то знакомые у него должны быть.
