Юрий Коваль - Пять похищенных монахов
– Ничего нового не вижу, – сказал капитан.
– Да вы понюхайте, товарищ капитан, – подсказал Вася.
Спокойный до этого, капитан вдруг дернулся и стукнул кулаком по столу:
– Ты что! Опять за свое! Нюхаем, нюхаем, а толку чуть. Что еще?
– Вот эти, – ответил Усач и подтолкнул нас к столу.
Наконец-то капитан глянул на нас, и сразу глаза его просверлили в моей груди несколько небольших отверстий, через которые и проникли в душу. Я почувствовал, что превращаюсь в решето.
– И этих тоже нюхать? – грозно спросил капитан.
– Как видно, придется, – ответил старшина, наклонился над нами, и усы его мягко распахнулись в стороны.
– Куда это вы бежали?
– Ну, на станцию, – заныл Крендель.
– Без «ну»! Ты эти свои «ну» брось! Откуда бежали?
– Из тира.
– А что вы там делали?
– Монахов искали, – ответил Крендель, и тут же усы старшины взвились в небо, вздрогнул капитан, а Вася усмехнулся с таким видом, будто именно этого он и ожидал.
– Монахов? – повторил старшина, и усы его сложились в каверзную букву «Х». – А каких таких вам надо монахов?
– Голубей.
– Как так голубей? Каких голубей?…
– Стоп, – прервал капитан. – Ничего не пойму. Старшина Тараканов, доложите обстановку. Только покороче.
Старшина насупился. Усы его приняли строгое выражение.
– Сегодня с утра, – сказал он, – мы продолжали розыск по делу, которое получило кодовое название «Мешок». В одиннадцать ноль-ноль наш человек – Василий Куролесов – заметил Подозрительного, который был одет в кожаное пальто, кожаную кепку, кожаные брюки и кожаные ботинки. Как выяснилось, Подозрительный заведует тиром и скрывается под кличкой «Моня Кожаный». Рядом с Подозрительным находились малолетние подозреваемые, помогающие сбывать стеклорез. Было решено преследовать подозрительных, и наш человек проследовал в тир, где и обнаружил всех подозреваемых. Через некоторое время малолетние вышли из тира и бросились бежать, очевидно получив преступное задание. Тогда совместно с Куролесовым они были задержаны и доставлены в отделение.
Старшина Тараканов окончил речь, и усы его издали звук, похожий на бурные аплодисменты.
– Так, – сказал капитан. – Ну, а вы что скажете, малолетние подозреваемые? Что вы делали на рынке?
– Голубей искали, – ответил Крендель. – А если вам монахов надо – бегите скорей, пока они в лото играют.
– Что такое? – нахмурился капитан. – Кто играет в лото?
– Монахи, пять человек. Сидят в задней комнате и в лото играют.
Капитан поглядел на меня.
– И ты видел монахов?
– Еще бы, – ответил я.
– Что-что?
– Еще бы, – повторил я, прокашлявшись. Кажется, у меня был шанс разболтаться.
– Ты эти свои «еще бы» брось. Говори толком.
Мне стало душно. Во дворе или на улице мне хватало словарного запаса, а в милиции надо было его расширять.
– Что ж говорить, – помог Крендель. – Пять монахов сидят и в лото играют…
– Стоп, – прервал его капитан. – Пусть он расскажет.
Я вспотел. Мне в голову не приходило, с чего начать рассказ, не хватало ни слов, ни красок. Ну, в письменном виде я бы кое-как изложил дело, а устно, при народе, не было сил. Я и в школе-то всегда страдал, и учителя мучились со мною.
– У тебя что ж, язык присох? – спросил капитан. – Как тебя звать?
– Юрка, – ответил Крендель.
– А тебя?
– Крендель.
– Хорошее имя, – неожиданно похвалил капитан. – Прямо золотое. Кто ж такое придумал?
– Ребята, – ответил Крендель, зардевшись.
– Очень похоже, – сказал капитан. – А чего ты действительно гнешься, как крендель? Распрямись.
Крендель расправил немного плечи, выпятил живот.
– Ну рассказывай, Крендель, как дело было.
– Голубей у нас украли, вот мы и приехали в Карманов.
– Где украли? Когда? – спросил капитан и достал записную книжку.
Пока Крендель рассказывал, он что-то отмечал в ней карандашиком. Вася Куролесов достал записную книжку, точно такую же, как у капитана, но карандашик был у него покороче.
Старшина Тараканов записной книжки не достал, зато усы его ни секунды не болтались без дела. Они то печально обвисали, словно ветви плакучей ивы, то вдруг топорщились иглами дикобраза, а через секунду обращались в веер, ласково обмахивали собственный подбородок. К концу рассказа в них вспыхнули радужные искры, и мне показалось, что это не усы, а хвост райской птицы торчит из-под милицейского носа.
В общем, усы строили такие гримасы, что капитан решил призвать их к порядку.
– Прекратите это! – строго сказал капитан. – Мешаете слушать.
Старшина покраснел. Усы застенчиво опустились на плечи.
– Прошу подробней описать монахов.
– Чего ж тут описывать – все лысые. У одного – борода, у другого – нос. А у остальных вообще лица не видно.
– Все сходится, – сказал капитан. – У остальных и глядеть-то не на что. А борода – это бандит по кличке «Барабан». С носом – старый вор Сопеля. Остальные – мелкая сошка, Цыпочка и Жернов. Но самый опасный – это, конечно, Моня Кожаный. Я и не знал, что он в «монахах».
Капитан снял телефонную трубку, пару раз крутанул диск и ясно сказал:
– Оцепить сектор двести восемнадцать.
Операция
День между тем клонился к вечеру, такой же ясный, весенний день, какой был и вчера. Из кармановских садов и палисадников пахло черемухой.
Рынок опустел. Последние самые стойкие продавцы покидали его. На площади, по углам которой стояли железные домики, не было ни души. Капитанский мостик печально торчал посередине и наводил на грустные размышления, потому что мостик без капитана – это все равно что скворечня без скворца.
Мы лежали в лопухах неподалеку от той самой подворотни, куда втаскивала нас рука старшины Тараканова. Редкозубый заборчик отделял нас от площади. Рядом, под кустом смородины, лежал Василий Куролесов. У него была сложная задача: с одной стороны, он наблюдал за тиром, с другой – присматривал за нами. Капитан Болдырев хотел было отпустить нас, но старшина не согласился.
– Надо еще проверить, – сказал он, – может, они соврали про монахов. Надо доверять, но проверять.
– Дядя Вась, – сказал потихоньку Крендель, – а кто они такие, монахи-то эти?
– Бандиты. Из банды «черные монахи». Они недавно алмазы украли.
– Где?
– В Карманове.
– Сколько же они украли?
– Мешок.
Куролесов достал из кармана часы-луковицу, щелкнул крышкой, и в лопухах раздалась мелодия:
Я люблю тебя, жизнь,
И надеюсь, что это взаимно…
Мы переглянулись. Я сразу вспомнил последний выстрел по-кармановски.
– Поняли теперь? – улыбнулся Вася.
– Еще бы, – ответил я.
– Что это с ним? – спросил Вася и поглядел на меня.
– А что? – не понял Крендель.
– Талдычит одно и то же: еще бы да еще бы. Слова человеческого сказать не может.
– Разве? – сказал Крендель. – Я не замечал. Он вообще-то разговаривает. Это он так, стесняется. Верно, Юрка?
– Еще бы, – буркнул я.
Куролесов приложил палец к губам и прислушался. Где-то неподалеку заблеяла коза.
– Тсссс… Операция началась.
Мы приникли к щелям между штакетин, но начала операции пока не увидели. У тира никого не было, и я подумал, что, наверно, в том и смысл операции, что на площади ни души.
Вдруг из ворот вышли три человека.
Двое были в черных костюмах и белых рубашках с ослепительными воротничками. Третий, в сером, шагал чуть впереди.
Это был капитан Болдырев.
Мягкой, пружинистой, но в то же время смелой и решительной походкой они направились к тиру «Волшебный стрелок».
Дружно перепрыгнули лужу, взлетев над нею, как ласточки.
Капитан взбежал на крыльцо и решительно стукнул в дверь.
Дверь приоткрылась.
Капитан сунул руку в щель и, как репу, выдернул на улицу Барабана. Тот полетел по ступенькам прямо в лапы черному костюму. Костюм стремительно прохлопал его карманы, перебросил напарнику, который ласково обнял бородача и кинул на середину площади. Расставив рукава, Барабан, как планер, пролетел над лужей, приземлился у капитанского мостика, и тут же из-под мостика высунулась огромная рука, схватила Барабана за шиворот и втащила под мостик.
Капитан сдул с рукава пылинку.
– Фууу… – вздохнул Вася и вытер пот со лба.
Капитан вошел в тир. Следом – оба в черном. Дверь закрылась, и на ней неведомо откуда появилась табличка:
УЕХАЛ НА БАЗУ.
Прошла минута.
«Волшебный стрелок» спокойно стоял на месте. По его внешнему виду никак нельзя было догадаться, что внутри происходят какие-то события.
Прошла еще минута. И вдруг тир вздрогнул. Так всем телом вздрагивает корова, которую укусил слепень.
Вздрогнув, тир на секунду затих, но тут же начал мелко трястись, как будто точно под ним началось землетрясение. С железных крыш и стен посыпалась ржавчина. Одна стена внезапно стала надуваться, распухать наподобие флюса, крыша вытянулась кверху, по ней побежали железные пузыри. Вдруг крыша опала, стены втянулись внутрь и, пришибленный, тир похудел на глазах и потихоньку-полегоньку пополз в сторону. Отполз на несколько шагов, но тут же прыгнул назад, на старое место. Дверь со стоном отворилась.
