Валерий Гусев - Шпион на батарейках
– Вот гад! – вырвалось у Алешки. – Ему бы самому вместо башки протез приставить.
– У него и так протез вместо башки! – вырвалось у меня.
Дядя Гена, конечно, возмутился и сказал, что он в этом злом деле участвовать не будет.
– Ну и убирайся! – сказал ему Хорьков. – Найду другого. Только деньги мне верни.
Вот такие дела!
– А рыцарь? – спохватился Алешка. – Ты его видела?
– Нет. Он у Хорькова в кабинете, это совсем в другой стороне дома.
Алешка призадумался. Ненадолго.
– Знаешь, Саш, – сказал он. – Я завтра с тобой пойду, как твой помощник, ладно? Ты с одним попугаем, а я с другим. – Он еще разок призадумался, а потом добавил: – Вечером пойдем.
Мама нам очень обрадовалась.
– Как вы подросли за то время, что мы не виделись! Повзрослели! Проголодались!
Мы пропустили ее ехидный намек мимо ушей. Кроме, конечно, намека на «проголодались».
– И где же вы пропадали, милые мои? – спрашивала мама, когда мы управлялись с обедом. – Встретив на улице, я бы вас не узнала. Как-то отвыкла от вас. И так скучала.
– У тебя и посуды в мойке накопилось, – осторожно проворчал Алешка, – от скуки.
– У меня и продукты в холодильнике от скуки кончились. И еще я решила проверить ваши дневники.
– И уши, – подсказал Алешка.
– Да, – согласилась мама, – я люблю драть чистые уши.
– Да где их взять, – вздохнул Алешка.
Мама рассмеялась и забыла про дневники.
А между тем вечером произошло очень странное событие. Неожиданное.
Когда мы поужинали и обменялись новостями, мама позвала папу к телефону. Папа ушел в кабинет и вскоре вернулся оттуда нахмуренным.
– Что случилось, отец? – спросила мама. – На работе что-нибудь?
– Почти. – Папа сел в кресло и уставился в телевизор. Но ненадолго. – Опять бывший коллега звонил. Помнишь, был у нас такой следователь, который «вешал» нераскрытые дела на непричастных к ним задержанных.
– Это которого ты выгнал из-за Сени Клыка?
– Ну да.
– И чего ему опять надо? Обратно просится?
– Еще чего! Он за помощью обратился.
Этот разговор, казалось бы, нас не касался, но мы все равно свои ушки настроили на его волну. На всякий случай.
– Он, понимаешь, мать, занялся после увольнения вольным бизнесом. Основал какую-то фирму, дела у него неплохо пошли, он даже разбогател. Приобрел неплохое здание, кстати, в наших краях, расширил бизнес. А в последнее время у него начался какой-то сбой в делах. Фирма стала терять клиентуру, заказчики начали отказываться от услуг, партнеры от него отвернулись.
– Понятно, – сказала мама и проявила эрудицию: – Кто-то наезжает на него.
– Несомненно, – кивнул папа. – Здесь пахнет экономическим шпионажем. Скорее всего, кто-то из конкурентов внедрил в его фирму своего человека. И тот снимает секретную коммерческую информацию, и они ее используют ему во вред.
– А ты при чем?
– Ну, он просит провести негласное расследование. По старой, так сказать, памяти.
– Ты ему отказал? – спросила мама.
– Конечно. Посоветовал официально обратиться в органы милиции.
– Официально ему, конечно, делать этого не хочется? – мама коварно усмехнулась.
Папа тоже усмехнулся.
– Еще бы! У него наверняка водятся темные делишки, которые тут же вскроются. И он лишится не только бизнеса, но и свободы.
– Пап, – вдруг спросил Алешка. – А как его фамилия?
– Хорьков, – ответил папа.
Глава VI
УЖАСТИК ТЕМНОЙ НОЧЬЮ
Когда папа назвал фамилию Хорькова, я чуть со стула не упал. А Лешка и глазом не моргнул. Я иногда ему завидую. У него голова здорово работает. Наверное, из-за хохолка на макушке. Он у него, вероятно, что-то вроде чувствительной антенны. Информацию собирает.
Да, но ведь эту информацию нужно переработать и сделать выводы. Я вот так не умею. Хоть и старший брат. У меня другой склад ума. А может, и вообще никакого склада.
Но дело не в этом. Дело теперь в том, что Алешка на следующий день небрежно сказал мне:
– Дим, я сегодня ночевать не приду. Прикрой меня от родителей.
– Ты что! И не вздумай! – Я сразу понял, что он хочет остаться на ночь в доме Хорькова и все там разнюхать. – Папе скажу.
– Не скажешь, – усмехнулся Алешка. – Ты лучше думай, что родителям соврешь.
– Ничего я им врать не буду!
– Правду скажешь? – Алешка рассмеялся. – Тебе же и попадет. Как старшему.
Я не стал больше спорить. Просто сказал, что не пущу его в тот дом.
Алешка неожиданно согласился:
– Ладно, Дим. Я только загляну туда и, пока Сашка будет попугаев лечить, немножечко поглазею. По сторонам и по углам.
На это я согласился, не подумав, что уж больно он легко отказался от своей рискованной затеи.
Ближе к вечеру мы встретились с Сашей у ее подъезда. Она вышла с двумя попугаями в одной клетке. Попугаи, видимо, были этим очень недовольны и всю дорогу переругивались на весь парк.
– Дур-рак! – орал Гоша на Антошу.
– Сам дур-р-рак! – Антоша обзывал Гошу.
Они так орали, что какая-то тетя с собачкой сделала нам замечание:
– Мальчики, разве можно так ругаться на улице?
На что ей был ответ в два голоса:
– Сама дур-ра! – и от Гоши, и от Антоши.
Тетенька обиделась и убежала вслед за своей собачкой. А мы долго спорили: почему «так ругаться» нельзя на улице, но можно дома?
В общем, к хорьковой фирме мы подошли в хорошем настроении. Алешка легко убедил охранника, что раз попугаев два, то и хозяев у них двое, и исчез за дверью.
Мне стало немного тревожно. А когда через часок вышла из дома Саша, и при ней никого, кроме попугаев, не было, мне стало совсем плохо.
– А где Алешка? – спросил я.
Мог бы и не спрашивать, надул он меня, как последнего дур-рака.
– Он там остался, Дим! С ним же невозможно спорить. Я его в шкафу закрыла. Он попросил.
Надеюсь, закрыла на ключ... Но как же он выберется завтра утром? Я растерялся. Впору было в самом деле рассказать все папе. Он послал бы своих оперов, они живо разобрались бы и с этим домом, и с его хозяином. Но представляю, что нам будет потом! Сначала от папы, затем от мамы. А потом мне от Алешки за то, что проболтался.
Словом, бессонная ночь мне обеспечена. И хмурое утро тоже.
– Дим, – сказала Саша, – ты не волнуйся, он не пропадет. Он такой сообразительный. Прямо как Буратино.
И такой же любопытный. И ужасно любит опасности и приключения. И больше всех ему надо! Все девочки и мальчики напились горячего какао и улеглись в теплые постельки. А он сидит, скрючившись, в чужом шкафу в чужом опасном доме...
Так я и бубнил про себя до самого подъезда. И тут до меня дошло, что надо еще объясняться с родителями. А что я могу придумать? Да ничего. Вот Лешка в таких случаях никогда не задумывается, брякает первое, что придет в голову. И приходит всегда что-нибудь удачное. Ему сразу же верят, даже если он ляпнет совершенно невероятную чушь. Однажды, когда он опоздал в школу, наш директор потребовал от него объяснение:
– Оболенский, опять опоздал. Почему?
– Загляделся, – честно признался Алешка.
– Это на что же? На лошадь, на верблюда?
– На тарелку.
– С кашей? – усмехнулся Семен Михалыч.
– Да с этими... инопланетянцами. Они около метро сели. Прямо на проспекте. Маленькие такие, вроде меня, но все зеленые.
Семен Михалыч, как ни странно, проглотил наживку.
– Иди в класс и больше не опаздывай. А если опоздаешь, придумай что-нибудь более правдоподобное.
Алешка не спеша пошел в класс, а Семен Михалыч... побежал смотреть «инопланетянцев».
Кстати, Алешка соврал так правдоподобно, что Семен Михалыч, прибежав к метро, стал расспрашивать торговавших там бабулек, где тут летающая тарелка села?
Бабули подхватили эту небылицу, и на следующий день в одной газете появилась заметка об этом событии. И ее автор, наверное, получил за нее гонорар. Хотя, по справедливости, этот гонорар должен был получить наш Алешка, автор сенсации.
Да. Но я-то не Алешка. Я не умею правдоподобно врать. Я вообще врать не умею. Ладно, как уж получится...
И, как ни странно, получилось.
– А где Алешка? – спросила мама, едва я вошел в прихожую.
Я стал переобуваться, пригнувшись к самому полу, чтобы мама не видела моих лживых глаз, и спокойно ответил:
– А он сегодня не придет. Он у Кости останется. Любаша им какую-то контрольную на дом задала. На двоих.
– Нехорошо говорить про учительницу – Любаша, – сделала мама замечание. – А Лешка мог бы меня предупредить. Я все-таки ему мама. Родная, притом. Я вот сейчас позвоню Косте и выдам Алешке, как злая мачеха, по первое число!
– И не старайся. Им телефон отключили. За неуплату. – Когда начинаешь врать, трудно остановиться.
Мама вздохнула и пошла на кухню. А я перевел дыхание и немного погордился собой. А потом все мои чувства исчезли – остался только страх за Алешку. И стыд за мою глупость. Но ведь Алешка кого хочешь проведет, не то что старшего брата.
Скоро пришел папа и тоже спросил, где Алешка.
