Екатерина Вильмонт - Хитрый ход
Они уже собрались уйти, как дверь подъезда открылась, и первым на двор выскочил французский бульдог. А за ним появился и Виталий Антонович. Песик встал, задрав лапу возле водосточной трубы, в руках у хозяина был поводок.
– Ларри, мальчик, иди ко мне! – ласково позвал Виталий Антонович.
Ребята едва успели отпрянуть за угол, откуда наблюдали за происходящим. Виталий Антонович подцепил поводок к ошейнику и медленно побрел по переулку. Мальчики не сговариваясь двинулись за ним, держась на почтительном расстоянии.
– Он не в сквер идет, – определил Гошка. – Вдруг к автомату, звонить?
– Ты ж говорил, он к метро ходит.
– Похоже… Эх, черт, темно, никак не получится номер углядеть, – Думаешь, будет такая пруха, как тогда? Не надейся!
– Ладно, фиг с ним, с номером, но подслушать надо.
– А псина? Не залает?
– В прошлый раз даже носом не повела.
Между тем Виталий Антонович действительно шел в сторону метро, останавливаясь лишь тогда, когда это требовалось Ларри. Пройдя довольно значительное расстояние, он вдруг оглянулся. К счастью, Гошка с Лехой держались поодаль, и он просто не обратил внимания на две темные фигуры. И быстро зашел за угол старого дома.
– Там есть автомат! – прошептал Леха. – Бежим! Я знаю, где спрятаться.
Они вихрем кинулись в обход дома и присели за мусорным баком. В результате, когда Виталий Антонович приблизился к автомату, мальчики уже обратились в слух.
– Алло, – услышали они негромкий голос. – Привет, это я. Ну как успехи? Да?
Молодец! Ничего, ничего, пока время пройдет… Да-да, я знаю. Заслуживаешь, заслуживаешь, не спорю! Встретимся завтра в метро! Ты просто пройдешь мимо меня, ах, тебя это не устраивает? Ну что ж, очень предусмотрительно. В таком случае приезжай на станцию Мичуринец к десяти утра.
Устроит? Ну и отлично. Осторожность в нашем деле штука нелишняя. Одобряю, хотя недоверие несколько обидно. Да я шучу, шучу. Договорились? До свиданья. А завтра я скажу тебе «Прощай!» Все. Привет!
И он повесил трубку.
– Ну что, Ларри, идем домой? Ты не замерз, мой маленький?
И он двинулся в обратный путь, уже несколько быстрее.
– Пусть идет, – шепнул Гошка Лехе. – Фу, как ноги затекли. Что скажешь?
– Мичуринец – это по какой дороге? – вместо ответа осведомился Леха.
– Не знаю, но узнать, думаю, несложно.
– А выдраться сумеешь?
– Придумаю что-нибудь. А ты?
– Без проблем.
– Да… Лех, а ведь, скорее всего, к нам это отношения не имеет.
– Как это не имеет? Сам же говорил, что он преступник. Пусть даже тут совсем другое преступление… В прошлый раз он вышел сухим из воды, а теперь уж – дудки! Мы его не так, так сяк подловим. Тем более тот тип, которому он звонил, похоже, сваливает, он же сказал – завтра скажу тебе «Прощай!».
Одним словом, в Мичуринец ехать надо.
– Ладно, поедем. Только вот как быть с девчонками?
– А чего? Ксюха, наверное, не сможет, у нее бабка заболела, а у Сашки с Манькой мама в Москве, она их с утра не отпустит.
Так что вдвоем двинем. Оно и лучше, между прочим, без бабья.
Гошка придерживался другого мнения, но счел за благо промолчать.
– Только ты им ничего не рассказывай, ладно? – сказал Леха на прощание.
– Про что?
– Про наши планы, про Мичуринец. А то им обидно будет. Все остальное расписывай как угодно. Про Яковоапостольский переулок, про крутую фирму, про колеса…
– Ладно, там видно будет. Пока, Леха.
– Пока! Созвонимся.
Мамы дома не было. Гошка в одиночестве съел две тарелки борща и глубоко задумался. Что сказать завтра маме? Ему ведь придется выйти из дому рано. Черт, надо же выяснить, где этот Мичуринец. Ксюхе, что ли, позвонить? Да нет, нельзя. И Саше с Манькой тоже. Остается Никита. Кстати, надо узнать, как он там. Не долго думая, он набрал номер. Трубку взяла тетя, Ольга Александровна, Никитина мама.
– Оль, привет, как там Никитка?
– Привет, Гошка, ничего, получше немного А ты чего звонишь?
– Как это чего? – возмутился Гошка. – Он же мне не чужой, Никитка. Как-никак двоюродный брат, и к тому же друг!
– Значит, просто интересуешься его здоровьем?
– Ну да. И хотелось бы с ним поболтать.
Можно?
– Так и быть. Только недолго, он все-таки болен.
– Есть, ваша честь!
– Гошка, привет! – обрадовался Никита. – Я тебе сегодня звонил, но ты куда-то усвистел.
– Да, было дело. Слушай, Никит, ты случайно не знаешь, по какой дороге станция Мичуринец?
– Мичуринец? А тебе зачем?
– Надо!
– По Киевской.
– Точно?
– Точно! Переделкино знаешь? А Мичуринец как раз следующая.
– Блеск! Спасибо, Никитос!
– Гошка, вы там опять что-то расследуете?
– Есть немножко!
– Блин! А я тут валяюсь! Гошка, расскажи, хотя бы в двух словах, – взмолился Никита.
– В двух словах не получится, а Оля…
– Не страшно, к ней сейчас аспирантка пришла, и потом, если говорить будешь ты, то это ее не взволнует. Она следит, чтобы я поменьше горло напрягал.
– Понял. Тогда слушай…
– Да, история, – произнес Никита, выслушав двоюродного брата. – А вы, значит, с Лехой народные мстители?
– Чего? – не понял Гошка.
– Народные мстители, говорю! Надо не надо, все равно попретесь в Мичуринец плохого дяденьку на чистую воду выводить?
– Ну ты что! – огорчился Гошка. – Откуда мы можем знать, надо нам это или нет.
Поедем, посмотрим, послушаем, что там такое. Если речь пойдет про рассаду или, допустим, семена, так фиг с ним. Только я не думаю, что ради такого дела люди в автомат звонить ходят.
– А если у него телефона нет?
– Может, и нет, зато мобильный есть. Но он предпочитает автомат.
– Ну и дурак.
– Понятное дело, дурак! – обрадовался Гошка. – Еще какой дурак! В прошлый раз благодаря его дури мы столько узнали, и вот теперь, если повезет, тоже кое-что разведаем. В таких делах всегда важно, чтобы твой противник дурей тебя оказался, хоть на самую чуточку.
– Ну, вообще-то, приятнее победить умного противника, чем дурака.
Гошка засмеялся:
– Это ты, братишка, говоришь потому, что сам не можешь с нами этим делом заняться.
– Прости, Гошка, ты прав. Мне просто-напросто завидно.
– Вот то-то же. Но ты на досуге все-таки подумай о нашем деле. Вдруг тебе какая-то светлая мысль в башку стукнет.
– Подумаю, – пообещал Никита. – Но и ты мне пообещай, что позвонишь, когда вернешься из Мичуринца.
– Обещаю!
Теперь оставалось что-то придумать для мамы, но тут на выручку пришел Шмаков.
Он позвонил и таинственным шепотом сообщил:
– Гошка, порядок! Я все придумал! Мы с тобой завтра едем в Одинцово, к моим родичам, помочь при переезде.
– Что? При каком переезде?
– Ну, наши родичи живут в Одинцове, сейчас переезжают с квартиры на квартиру.
– Действительно переезжают?
– Ага! И мамка с папкой туда едут помогать. Хотели меня наладить, но я оторвался. Но как повод для твоей мамашки это сгодится, а?
– Идеально, Леха! – возликовал Гошка. – А я насчет Мичуринца узнал. Это по Киевской дороге, следующая станция после Переделкина.
– Отлэ! Гошка, я вот чего удумал еще…
Надо бы нам туда пораньше приехать, чтобы все там обсмотреть, как и чего, местечко найти для наблюдения, и вообще, на фиг нам с ним одним поездом ехать?
– Еще не факт, что он на поезде поедет.
Только не говори, что надо опять ему шины прокалывать.
– Да ну, неохота опять в такую рань вставать, и потом, в Мичуринец он тогда может здорово опоздать, а нам это ни к чему, правда же?
Они приехали на станцию Мичуринец в половине десятого. Было холодно и солнечно. Платформа быстро опустела, и торчать на виду не хотелось.
– Черт, если они тут встречаться и разговаривать будут, мы ни фигашки не узнаем, – проворчал Леха. – К ним тут не подберешься.
– Да, действительно, – почесал в затылке Гошка.
– Ну, правда, увидеть мы все увидим, а вот услышать… – И Леха с гордостью вытащил из сумки настоящий морской бинокль.
– Ух ты! Откуда, Леха?
– Батькин! Он же у меня на флоте служил…
– Класс! Хотя подслушка какая-нибудь была бы ценнее.
– Что да, то да, но где же ее взять-то?
И потом, как узнать, где ее поставить?
– Сплошные вопросы. Ну ничего, по крайней мере мы увидим типа, с которым наш Виталик встретится, и можем проследить за ним…
– Ой, ты глянь, вон он чапает, видать, на тачке прикатил.
Действительно, к платформе неспешным шагом направлялся Виталий Антонович.
Гошка глянул на часы. До прихода следующей электрички по расписанию оставалось еще минут пять. Виталий Антонович остановился у выхода на перрон. Эх, если бы он там и остался, они могли бы послушать разговор, спрятавшись за палаткой. Но не такой же он в самом деле дурак. Время тянулось медленно. И вот вдали послышался гул приближающейся электрички. Виталий Антонович поднялся на перрон. А вот и поезд!
